Хезер Джонс называет главными виновниками Австро-Венгрию, Германию и Россию, «воинственное политическое и армейское руководство которых развязало Первую мировую войну». Покушение, каких происходило множество в Европе, послужило лишь предлогом для нападения на Сербию.
В этом опросе Шон Макмикин озвучил более гибкую позицию по сравнению с тем, что написано в его книгах, в которых вся ответственность возлагается на Россию. Он приближается к Кларку, полагающему, что виновата «шестерка»: Австро-Венгрия, Германия, Россия, Франция, Великобритания и Сербия. Макмикин убежден, что Берлин и Вена стремились локализовать конфликт, который по вине России и Франции перерос в европейскую войну. Схожую позицию занимает и Герхард Хиршфельд из Штутгартского университета. Австро-Венгрия сделала первый ход, затем инициативу перехватили Германия с Россией. Сербия упоминается в последнюю очередь.
Один Ричард Джей Эванс определенно указывает на Сербию как на главного виновника: «На Сербии лежит наибольшая ответственность за начало Первой мировой войны. Сербский национализм и экспансионизм были главными деструктивными факторами, а поддержку, оказываемую Белградом террористам из “Черной руки”, следует считать проявлением крайней безответственности. Вену можно винить за паническую и чрезмерную реакцию на убийство наследника престола Габсбургов».
Наряду со многими конференциями, состоявшимися в Берлине, Вене, Саутгемптоне, Вашингтоне и т. д., заслуживает упоминания и «виртуальный круглый стол», который организовало Издательство Кембриджского университета (Cambridge University Press). Участие в нем приняли Джек Леви (Jack S. Levy), Вильям Маллиган (William Mulligan), Томас Отте (Thomas Otte) и Джон Рель (John C. G. Rohl). Последний еще раз повторил, что и до июля 1914 г. великие державы имели шанс рухнуть в пропасть войны. Например, в 1912–1913 гг., когда только предпринятые Великобританией усилия (8 декабря 1912 г.) спасли мир. Отте в ответ заявил, что канцлер Бетман назвал произошедшее игрой в войну со стороны кайзера, с которым было несогласно его собственное правительство. Ссылаясь на Дэвида Стивенсона, немецкий историк заявил, что сегодня актуален более взвешенный подход. Рель не отступил и напомнил, что новые источники неопровержимо свидетельствуют о том, что 8 декабря германский военный совет постановил, что под влиянием обстоятельств война откладывается на год-два. Британец отметил, что в научный оборот введены и другие материалы, как, например, подвергшийся неоднократному сокращению (фальсификации) дневник адмирала Миллер, которые достоверно отражают происходившее на военном совете. Рель и Фишер реконструировали это еще 45 лет назад. По словам первого, Кларк это игнорирует. В противовес замечанию Отте о том, что канцлер пренебрежительно отзывался о значении военного совета, Рель напомнил, что, согласно новым источникам, уже в начале 1912 г. Бетман-Гольвег и секретарь по внешним делам Кидерлен-Вехтер (Kiderlen-Wöchter) требовали от кайзера пообещать Австро-Венгрии поддержку в том случае, если сербская неуступчивость спровоцирует крупномасштабную войну. Не кайзер, а Киндерлен 19 ноября обнадежил Монархию, заявив, что она может рассчитывать на Германию. Далее, 28 ноября 1912 г. Бетман-Гольвег собрал внеочередное заседание с участием глав правительств Баварии, Вюртемберга, Саксонии и Бадена, проинформировав их о том, что Германия предоставила «карт-бланш» Австро-Венгрии. Рель напомнил и о прочих решениях, которые были приняты 8 декабря 1912 г. на военном совете и позднее сыграли роль бомб замедленного действия
[531]
. На вопрос модератора конференции, можно ли считать Сараевское покушение «актом терроризма, поддерживаемого государством», Рель, Отте и Леви ответили отрицательно. Углядев в этом преувеличение, они заявили, что заговорщики, вероятно, поддерживали связь с отдельными ренегатами и диссидентами, но не с государством как таковым. Вильям Маллиган также согласился с тем, что правительство не участвовало в заговоре. При этом он указал, что существуют два вида терроризма, инспирированного государством. В первом случае оно напрямую поддерживает террористов, а во втором «смотрит в другую сторону». Маллиган, предположив, что имел место второй вариант, отмечает при этом усилия сербских законных властей по установлению контроля над армией. Проблема «карт-бланша», полученного Австрией 5–6 июля, не вызвала крупных разногласий. Тем не менее Леви отметил, что Фишер недооценил роль самой Австро-Венгрии
[532]
.
Немецкая компания Дойче-Велле тоже предприняла анкетирование историков из разных стран. На ее сайте можно ознакомиться с «Венгерским взглядом на Первую мировую войну», с турецким и австрийским «взглядами». Для английской точки зрения выбран заголовок «Британии следовало держаться в стороне». Опубликованные материалы подливают масло в огонь длящейся более ста лет полемики вокруг спорных вопросов истории Первой мировой войны. Присутствуют и «Противоречивые оценки Сараевского покушения». Хотя еще есть время до годовщины окончания войны и подписания мирных договоров, со слов молодого венгерского историка Кристиана Унвари нам известно, что «Трианонский мирный договор стал самым несправедливым из всех подписанных после Первой мировой войны. Было бы хорошо, если бы победители принесли извинения».
Турецкий историк Булент Билмез заявил немецким журналистам, что в Турции присутствуют разные мнения о Первой мировой войне. Поэтому нельзя говорить о солидарной турецкой точке зрения. Что касается Принципа, то его историк называет националистом, про которого «многие знают, что он состоял в террористической организации “Черная рука”, намеревавшейся аннексировать Боснию». Покушение Билмез считает непосредственным поводом для начала войны. «Официальная точка зрения в Турции заключается в том, что все великие державы несут ответственность за войну. Все следовали своим обязательствам перед союзниками, в результате чего произошел эффект домино… В конечном счете виноваты Австро-Венгрия и Германия, не пожелавшие предотвратить войну».
На основании всего изложенного мы можем констатировать, что параллельно существуют два течения. Приверженцы одного из них, вынося суждения, опираются на существующие и общепризнанные научные основы. Сторонники второго, более модного направления сознательно или неосознанно способствуют возобновлению сведения старых политических счетов. Тем, кто лишь прикрывается ширмой «научности», на руку сегодняшняя международная конъюнктура, которую характеризует стремление определенных кругов стереть «последние следы несправедливого Версаля» или, по крайней мере, навязать «компромиссные версии» истории, которые никого бы не обижали в новой Европе. К Востоку это не относится.
Гимназист Гаврило Принцип
