Жуткое видение цинкового гроба с прозрачным окошком, нелепая надпись «Ломакин» белилами по цинку, даже так больно похожие на родные черты лица за окошком, — все проплывало как бы мимо сознания Зои, Юли, Галины Александровны и Евгения Васильевича. Все это не вязалось с обликом и духом Саши. А дух Саши продолжал витать над своей семьей, материализуясь то в три тысячи рублей, пришедших из Хабаровска, то в две с половиной тысячи, собранные солдатами и офицерами подразделения, где он служил, в квартиру в новом доме, полученную Зоей с дочкой через год… В неоднократных приездах в «гости к Саше» того же Николая Васильевича Бакума, сокурсника по училищу Андрея Рычкова, «афганцев» Володи Шелега из Бобруйска, Саши Николаенко из Полтавы…
Зоя остается женой офицера, не вдовой…
«Живем, как на турбазе»
Из Афгана Саша за 1 год и 7 месяцев прислал родителям 52 письма. Чуть ли не в каждом втором эта фраза: «Живем, как на турбазе. Музыка играет…» Подтекст: не надо обо мне беспокоиться, я ушел в дальний «турпоход», в горы, развлекаюсь под музыку. А ведь помимо успокоительных сигналов родителям эта фраза имела еще более глубокий подтекст: это прорывалась щемящая нота лучших воспоминаний о той, «доафганской» жизни. Какая‑то «музыка на турбазе» постоянно звучала в нем. Ведь он очень любил музыку.
Она звучала в нем и тогда, когда он ловил рыбу, или когда собирал грибы, когда мчался на велосипеде на тренировках или на соревнованиях, когда резал волны своим каноэ, когда ремонтировал свой и чужой мопеды, когда управлял пневмокраном. Он и в Афгане водил свой БТР, словно песню пел.
«Где только не был он на своем БТРе, — пишет в письме в редакцию его мама Римма Исаевна. — И в Асмаре, и в Асадабаде, и в Хайратоне, и в Джелалабаде, и в Баграме, и в Нангархаре, и в Кабуле. Перед армией все время спал без подушки. „Саша, почему ты спишь без подушки?“ — „А я, мама, привыкаю“».
Удивительно, как мама изучила и запомнила всю афганскую «географию» перемещений сына. Да и как ей не запомнить, если мать сама была с ним во всех этих «точках»! Каждый день, каждую минуту.
«Господи, — пишет она сегодня, — почему так судьба несправедлива к честным людям? Одной беды не бывает. Другая рядом ходит. И второго сына Юру отобрала… И лежат рядышком два сыночка, два голубя сердечные».
Пятерых подняла она с мужем Иваном Петровичем, четверых сыновей и дочь. «Все дети у нас хорошие, трудолюбивые, у всех семьи. Кто бы знал, чего мне стоило пересмотреть все письма, фотографии, документы. Даже жизни не рада становишься. Сердце обливается кровью, в голове будто черви копошатся, все тело трусится».
Ведь как все счастливо складывалось! Достаточно взглянуть на фотографию со свадьбы старшего брата («У нас сноха грузинка. А Саша стоит позади между братом и снохой, в белой рубашке, русые волосы, улыбается») Да, вот он с такой счастливой улыбкой, что явно слышится музыка, которая звучит в этот миг в его душе. Он, совершеннолетний, с аттестатом зрелости и уже с рабочей профессией крановщика, вступает смело и открыто в этот прекрасный и радостный мир. Вокруг родные, близкие, друзья. («В октябре гулял и на свадьбе сестры. Уже был пострижен. Вот и все, что он взял от жизни».)
Нет, Римма Исаевна, взял он многое. Он унес с собой музыку жизни, духоподъемный гимн светлых надежд, уверенности в завтрашнем дне. Ему предстояла еще своя свадьба, устройство своего «гнезда», большие и малые радости отцовства, рабочей и гражданской гордости.
Но… Но… И но…
«В день отправки проснулся и говорит: „Мне такой сон приснился. У меня такие предчувствия: я домой не вернусь“. Эти его слова меня прибили. И что за сон, до сих пор не знаем».
И вот уже не сон, а явь, рассказанная сослуживцем Саши Владимиром Родиным из города Новоаннинский: «…Батальон возвращался с операции. Неожиданно танк, шедший впереди колонны, подорвался на мине. Колонна, объехав машину, двинулась дальше. Александр Пономарев был в техзамыкании. Стараясь занять удобную позицию, он повел свой БТР за холм. И тут увидел бегущих душманов. Скомандовал стрелку. Но тот, совсем еще салажонок, растерялся, и Сашка сам занял место у пулемета. Но не успел прицелиться: выстрел из вражеского гранатомета был точен…»
А перед этим он писал родным:
«Мы сейчас находимся под Джелалабадом на выходе. Рядом стоит небольшое водохранилище. В нем много рыбы. Тут, как где‑то на турбазе, музыка играет, по вечерам фильмы показывают. Около воды деревья стоят. Короче, отдыхаем, купаемся, загораем. Двадцатого поедем в Асадабад. Сейчас уже вечер, темно, играет музыка, которую слушал дома, и в голову лезут воспоминания по родным местам. Вчера меня представили к медали „За боевые заслуги“. На этом писать заканчиваю. Шлю всем родным огромный привет. Крепко всех целую. Санек».
«Мама, мы же воюем»
«Район под Кандагаром — вотчина душманов. Кандагар — единственная провинция, где практически ни одна банда не перешла на сторону народной власти. Наоборот, случалось, подразделения афганской армии переходили на сторону мятежников», — так писали «Известия» 28 октября 1987 года.
Но эта война была в далеком завтра, а тогда, 2 ноября 1959 года, в доме Тамары Николаевны и Анатолия Павловича Поповых был праздник. Родился наследник — сын Валерий.
Уже с пеленок он был окружен любовью и заботой как мамы, так и двух бабушек. Валерий с сестрой Таней были очень домашними. Какой там садик, когда любящие бабушки всегда рядом. Росли здоровыми, помогали взрослым по хозяйству.
Пришла пора в школу идти. Быстро привык к новому коллективу. Учился хорошо. А помогала ему во всем новая наставница — очень душевная учительница Манара Ильинична Овсякинова. А когда наступало лето, Валерий и Таня, начиная с 8‑летнего возраста, ходили в лес с бабушкой Марией и приносили ягоды, грибы, фактически полностью обеспечивая семью из 6 человек всеми лесными дарами на всю зиму. Никто из родных не слышал от детей слова «не хочу делать». Но однажды произошел случай, о котором Тамара Николаевна рассказывает каждый год, 10 января: «…Как он меня напугал. Он был в 10‑м классе. Пошел по воду на родник и задержался, а нужно было обедать. Я пошла посмотреть, где он. Задержался. Вышла на угол, ведра стоят, а его нет. Посмотрела на реку, подумала, что купается, нигде не вижу. На берегу (река Сухона) лежат брюки. У меня замерло сердце, сразу плохое на уме. Налила ведра воды, унесла в дом и опять иду, а его все нет. Села на скамеечку и плачу. А он переплыл реку и спрятался за большой камень — решил понаблюдать, что со мной будет. Но, наверно, понял, запрыгнул на камень и машет рукой. Переплыл реку, крепко меня обнял и извинился за поступок».
Хозяйство у Поповых было большое. Приходилось учиться многому: и косить, и боронить, и за «животиной» ухаживать. Казалось бы, растет надежная смена, истинный помощник. Но к другому лежала и тянулась душа Валерия.
Окончив восьмой класс, объявил родителям о своем решении поступать в суворовское училище, в одно из старейших, в Ленинградское. Мать говорила ему: «Хоть бы ты не поступил, сын…» Действительно, в роду никого военных не было. Откуда такое? Валерий сдал все четыре экзамена на «отлично». Но путь в строй будущих офицеров преградила медицина. Приговор был краток: «По здоровью — не годен». На душе было гадко. Но отступать Валерий не привык. Этот отказ только вдохновил его. Закончив учебу в школе и получив аттестат зрелости, уехал в августе поступать в военное училище. И сразу поступил. Учился успешно, часто писал домой, писал, как ему нравится служба и учеба.
