«Цыпочка» выскочила на противоположную сторону улицы и притормозила на встречке — благо штрафовать нас за грубое нарушение правил дорожного движения никто не собирался.
— Модно, — оценил маневр Вакса. — И что теперь?
— А теперь… — Ева еще сбросила скорость и метнула взгляд в зеркало заднего вида. — Теперь Орис дождется, пока враги покажут нос, и нащелкает по нему. Короткими очередями.
Задумка была хорошая.
— Только не дергай, — попросил я. — Ровнее веди.
— Стараюсь.
Я клацнул затвором и припал щекой к холодному автомату, прищурился. Джип должен был вот-вот появиться из-за трамвая. Если все получится — автоматный огонь в лоб станет отличным подарочком для гонителей.
Ева переключилась на первую передачу, и теперь «Цыпочка» двигалась едва-едва — почти кралась вдоль бордюра, подстерегая «Патриот». Да-да, так случается в жизни: миг, и охотник с жертвой меняются местами.
Кровь стучала в висках, глубокое дыхание грузило клапаны респиратора, приближающийся гул натягивал нервы все сильнее. Фаланга указательного пальца готова была согнуться на спусковом крючке. А загнанная в ствол пуля только и ждала момента, чтобы винтом скользнуть по нарезам и вырваться на свободу.
Ну же, покажись…
Увы, сюрприза не вышло. Люди предводителя оказались не так наивны, как мы ждали. Скорее всего, водила заподозрил подвох сразу после того, как мы обогнули вагон. «Патриот» так и не высунулся из-за трамвая. Двигатель джипа перешел на холостой ход. Зато приблизилось низкое урчание «Урала», который, судя по тональности звука, тоже не рвался вперед, а шел на малых оборотах. Нахально и самоуверенно.
— Не сработало, — констатировал Вакса. — Кажись, грузовик на подходе…
Я агакнул, не отрываясь от прицела.
— Раз лезет на рожон, нагрузи его свинцом, — предложил пацан.
— Грузовик у Эрипио бронированный, — вмешалась Ева, щелкая передачей. — Пять сорок пять для него — хилый калибр. Отсюда не возьмет.
Она нажала на педаль акселератора и, набрав скорость, включила вторую передачу. «Цыпочка» вновь убегала от злобных хищников. Недолго же мы пробыли в роли охотника.
Когда мы отдалились от перекрестка на добрые полторы сотни метров, из-за трамвая, наконец, показалась морда «Урала» с горящими дальним светом зенками. Я инстинктивно зажмурился от ксеноновых лучей и пальнул наугад. Автомат с громыханием забился в ладонях, будто схваченная рыбина, и я быстро отпустил спусковой крючок.
Эх, подствольник бы сейчас…
Подъем продолжался. Ново-Вокзальная в этом месте змейкой огибала целый комплекс зданий, обнесенных крепким кирпичным забором. Окна невысоких серых домов, торчащих над изгородью, были убраны решетками. Даже на вторых этажах.
— Похоже на тюрьму, только КПП не видать, — поделился я соображениями.
— Дурка, — бросила Ева.
— Психиатричка?
— Ага.
Я нахмурился, припоминая обрывки слухов и сопоставляя их. По всему выходило, что в этой части Самары только одна крупная больница подобного профиля.
— Так это и есть знаменитая Нагорная?
— Она самая.
Вакса проводил взглядом убегающую за поворот клинику.
— А чем она знаменита?
— Разве не знаешь легенду о сумасшедшем инженере? — удивилась Ева, смело бросая машину между опрокинутой на бок цистерной с надписью «Квас» и искалеченным автобусом.
— Не-а.
— Орис, все равно не стреляешь — разъясни. Мне некогда.
Я, не переставая держать тыл под прицелом, рассказал пацану, что знал.
— После катастрофы пациенты и медперсонал этой больницы исчезли… Ни в убежище не спустились, хотя оно вроде бы есть на территории, ни погибли, ни разбежались. Просто исчезли, и все. Волонтеры потом отсматривали материал на уцелевшем пульте охранки. Так на картинке в момент электромагнитного импульса людей будто стерло чем. Всех, кроме одного. Он за несколько минут до удара пробрался на продовольственный склад и залез в холодильник. Тимофеич говорил, в хранилище ЦД копия видеозаписи есть…
— Фигня, — заспорил Вакса. — Второй эпицентр у южного моста. Это ж сколько километров отсюда! Импульс не добьет.
— Это и странно. Добить-то, конечно, добьет, но даже электронику не повредит — здесь рельеф волну гасит.
— Во! А еще…
— Да утихни ты, дай договорить. Неважно, как пропали все эти люди. Важно, что после этого выживший пациент выбрался из морозилки и вырубил все камеры слежения. Сечешь?
— Чего секу? — тупо переспросил Вакса.
Машину заболтало на кочках, Ева немного сбросила скорость. «Цыпочка» миновала железнодорожный переезд, неизвестно что делающий посреди города. По обе стороны улицы из тумана выросли высотные дома.
Ведя стволом за вновь появившимся в поле зрения «Уралом», я продолжил:
— Этот тип знал, как спастись от неведомой хрени, которая погубила остальных. Он точно был уверен, что в холодильнике его не скикозит.
— А-а… — протянул Вакса, пригибая голову и глядя на высоченную монолитную махину этажей в восемнадцать. Дом мертвой свечой застыл над бетонными собратьями поменьше. Верхушка его таяла в сизой мгле мороси. — А почему инженер-то?
— Говорят, будто в первые годы после катастрофы этого типа видели на разных участках: и в Городе, и на Безымянке. У него по пальцу на каждой руке не хватало, так и опознавали. Проявлялся то тут, то там, искал встречи с теми, кто разбирался в сигналах, идущих от Рубежа. Выведывал у них какую-то информацию. Потом сумасшедший разорил и сжег ВЦ — небольшое убежище четвертой категории, которое дик… то есть, граждане Безымянки прозвали «вычислительным центром». Там хранилась куча старых микросхем. После этого инженер исчез. Считается, что этот чудила пытался изобрести способ, с помощью которого можно приблизиться к Рубежу. Там, видно, и сгинул.
Вакса поднял башку, не в силах больше выкручивать шею и таращиться на удаляющийся дом-свечку. Неопределенно угукнул. Созерцание монолитного небоскреба начисто убило в нем интерес к истории про свихнувшегося инженера.
— Кто знает, — внезапно сказала Ева.
— Ты о чем? — не понял я.
— Кто знает, где завершился путь того человека. Он ведь, как и мы, — искал выход.
— Ну так-то да… — отозвался я. И, не найдясь, что добавить, перевел тему: — Ты раньше-то здесь ездила?
— Пару раз. Но дальше Фадеева не забиралась. — Она толкнула локтем глазеющего в окно Ваксу. — Найди седьмую просеку. Это в районе верхней Ново-Вокзальной, между Московским шоссе и Волгой.
Вакса без вопросов уткнулся в карту — было понятно: доверенная Евой функция штурмана очень ему нравится. Главное, чтоб от гордости не лопнул. Все-таки он еще ребенок. Несмотря на трудное детство, грубо обтесанный характер, воровские привычки, которых понабрался от малолетних бандитов, Вакса до сих пор оставался лопоухим пацаном, тайком верящим в сталкерскую романтику и готовым в любой момент поймать попутный ветер.
