– Что, и тело нашли? – усмехнувшись, спросил я.
– Нет! Тело как раз не нашли! – тоже усмехается и глядит с каким-то ПОНИМАНИЕМ лейтенант. – И я не очень сильно удивился, когда прочитал в ориентировке вашу фамилию. Особенно в сочетании с паролем…
– Давай вечер воспоминаний отложим на потом? – с улыбкой предлагаю я, и Кижеватов сразу становится серьезным.
– Как скажете, тарщ комиссар!
– Вы нас здесь ждали? – спрашиваю я, Батоныч подходит поближе.
– Нет, товарищи командиры! – отвечает Кижеватов. – Здесь мы специально вас не искали. Командование послало нас на разведку. Поступили непроверенные сведения, что здесь идет бой. Собственно, в этом мы убедились! – Лейтенант машет рукой в сторону поля, где до сих пор что-то дымится в грудах искореженной техники.
Из дальнейшего разговора стало понятно: о прорыве в штабе корпуса еще ничего не знают, что в принципе неудивительно – прошло всего несколько часов, а скорость прохождения информации здесь еще очень медленная. Но о бое с применением артиллерии всего в десятке километров от Слуцка в штаб доложили. И там приняли решение отправить на разведку группу из резерва. О секретном пароле лейтенант знал. Более того, он был предупрежден о возможности появления необычного транспорта или людей в форме батальонного комиссара и полковника автобронетанковых войск, но с незнакомым оружием именно в этом районе. После нашего крайнего разговора Иосиф Виссарионыч, наученный прошлым опытом, похоже, попытался взять ситуацию под свой контроль, заранее разослав соответствующий циркуляр по всем воинским частям, ведущим боевые действия в данной местности. Потому и описание нашей с Батом внешности у пограничника имелось (довольно примитивное, кстати, видимо, составленное со слов Захарова), и имена-фамилии он назвал правильно. Вот только очередного немецкого прорыва Вождь не учел.
Лишних вопросов Кижеватов не задавал, хотя чувствовалось, что любопытство его прямо-таки распирает, как и его бойцов. С их появлением вопрос о транспортировке боеприпасов на рубеж обороны решился сам собой – пограничники прибыли на трех полуторках в сопровождении «БА-10». Броневик и один из грузовичков с десятком бойцов были немедленно посланы вперед на разведку. Через полчаса за ними попылили и мы. Сидящие в кузовах пограничники ошарашенно крутили головами, разглядывая побитую немецкую технику.
Проскочив небольшой лесок, мы наконец вышли на намеченный еще в будущем оборонительный рубеж. Дорога в этом месте проходила между двух невысоких холмиков. С одной стороны дефиле прикрывала неглубокая речушка с топкой поймой, с другой – цепочка мелких заболоченных озер. Имея хотя бы дивизион ПТО да батальон пехоты для прикрытия, здесь можно было устроить немцам настоящие Фермопилы.
«Т-72» замаскировали на обратном скате северного холма, на вершине начали устраивать наблюдательный пункт. Пограничники расположились на южном холме, передав нам для охраны пять человек. Грузовики разместили в густом ивняке, броневичок поставили на отсечной позиции у речки. Здесь же устроили пункт боепитания и место для отдыха личного состава. Батоныч развернулся по полной, показывая, что не зря учился в Академии Генштаба: все огневые точки располагались на непросматриваемых и непростреливаемых с юго-западного направления участках местности. Когда сюда припрутся фрицы, наша засада будет для них большим сюрпризом.
Не успели мы, выставив охранение, обустроить позиции и приступить к обеду, как с северо-востока примчалась запыленная «эмка». Из легковушки торопливо выбрался немолодой мужчина с васильковым верхом на фуражке. Оказывается, Кижеватов имел на броневике рацию и успел связаться с командованием, вызвав не только подкрепление, но и контрразведку.
Приехавший по вызову неожиданно оказался еще одним моим «старым» знакомым – лейтенантом госбезопасности Лерманом, старшим следователем районного управления НКВД из Клецка, который пытался допрашивать меня неделю назад, как раз после речи Сталина по радио.
– Анатолий Абрамович, добрый день! – поприветствовал я бывшего школьного учителя, попавшего в «органы» по партпризыву. – Какими судьбами? Удалось отстоять Клецк?
– Здравия желаю! – устало ответил Лерман. – Нет, к сожалению, не удалось. Хотя бой был жестоким. Оставили город…
Только сейчас я заметил, что рука Анатолия Абрамовича висит на перевязи. Успел повоевать мужик.
– Сильно досталось? – участливо спросил я.
Лерман грустно вздохнул, но ответил:
– Почти все… там остались. Весь личный состав нашего управления. Всего два человека уцелело, я да сержант Шурыгин. Нас ведь почти сразу окружили, пришлось пробиваться с боем. А вы как вырвались?
– Почти на самом выезде из города нарвались на мотоциклистов. Сержанта Харитонова и водителя, не знаю его имени, убили. А я… взял трофейный мотоцикл и дальше поехал. Но вот до пункта назначения всё еще никак не доберусь. Вы здесь по нашу душу?
– Так точно! – тихо сказал Лерман. – Пришел сигнал «Брест сорок один». Лейтенант Кижеватов доложил, что встретил фигурантов… ох, простите за канцелярит… встретил комиссара Дубинина и полковника Бата. А также обнаружил неизвестную технику, которая тоже упомянута в ориентировке. Мне сказали, что это вы… – Лерман махнул здоровой рукой на восток, – там… всех расколошматили.
– Мы! – кивнул я. – Правда, нам два танкиста помогли: сержант Гаврилов и красноармеец Баранов. Эти парни – подлинные герои. Их непременно нужно наградить!
– Не моя компетенция, увы, но в докладе я их отмечу! – пожал плечами гэбэшник. От этого движения боль немедленно прострелила раненую руку, и Лерман поморщился. – А еще мне даны указания немедленно организовать вашу эвакуацию в тыл.
– А вот с этим, боюсь, придется обождать! – твердо сказал я. – У нас тут очень важное дело. Никто, кроме нас, немецкий прорыв не остановит. Вы ведь не думаете, что та колонна, которую мы разгромили – последняя?
– Ну, это понятно, что не последняя. Уж настолько моих скромных познаний в военном деле хватает! – печально ответил Лерман. – Я тогда с вами побуду, хорошо?
– Да, конечно, Анатолий Абрамович, оставайтесь! – удивился я такой постановке вопроса. – Как я могу вам отказать, вы ведь не мой подчиненный? И приказать я вам не могу, но вот просьба у меня есть!
– Интересно… – оживился Лерман. – Излагайте!
– Мы три часа назад пленного взяли… – сказал я, показывая гэбэшнику на сидящего в тени танковой кормы Моделя. – А куда его девать, ума не приложу!
– Да это же… – Лерман пригляделся, близоруко щуря глаза. – Генерал! Если я правильно знаки различия разобрал…
– Верно разобрали, Анатолий Абрамович! Это генерал Модель, командир Третьей танковой дивизии. Той самой, которая нас сейчас атакует.
– А как же он тут очутился? – удивился Лерман. – Неужели с передовым отрядом ехал?
– Именно, что с передовым! – усмехнулся я. – Есть у них такая дурная привычка… Или, напротив, полезная… Это уж с какой стороны посмотреть.
