Танк ушел в укрытие, и танкисты спешно закидали его заранее срезанными ветками. Владимир Петрович неторопливо поднялся на НП и еще раз окинул орлиным взором панораму «неполного и неокончательного», но все-таки разгрома. Вернулись довольные пограничники, перебрасываясь веселыми шуточками. Кижеватов, дав бойцам выпустить пар и обменяться впечатлениями, разогнал людей по огневым точкам.
– Как думаете, товарищи, сколько продлится затишье? – спросил Лерман, не обращаясь ни к кому персонально.
Лейтенант только хмыкнул, а полковник, задумавшись, даже и не услышал вопроса. Отвечать пришлось Дубинину.
– Час-два, в зависимости от того, кто из старших офицеров уцелел. Думаю, что они вызовут авиаподдержку и расхерачат всё вокруг холмов и особенно на их вершинах. Поэтому, Анатолий Абрамович, как увидите самолеты – бегом в укрытия. Где мы щели выкопали, видели? Вот туда… И Моделя лучше заранее туда отправить…
– А мне кажется, что они с артиллерии начнут… – тихонько сказал Кижеватов. – Но насчет того, что расхерачат тут всё – верно.
– Без корректировки их ответный огонь малоэффективен. И они это знают. Сомнительно, что захотят попусту расходовать боеприпасы! – немедленно возразил Дубинин.
Разрешили их спор немцы. И гораздо раньше предсказанного часа. Не прошло и пяти минут, как со стороны дальнего конца дороги бухнуло, и над головами стоящих на НП командиров пронесся снаряд. А за ним, с довольно большими интервалами начали свистеть остальные. Впрочем, первые разрывы легли с большим перелетом.
– Пошла потеха! Нашелся у них господин с железными нервами. И батарея стопятимиллиметровых гаубиц уцелела… – почему-то с довольным видом сказал Бат. – Всем в укрытия!
А сам рванул к танку.
– А чему так обрадовался полковник? – удивленно спросил у Дубинина старший следователь.
– Да тому, что там хоть и железные люди, но без мозгов! – усмехнулся комиссар. – Они сейчас впопыхах проведут артподготовку, а потом в атаку попрут. Без разведки, без перегруппировки… Легкая добыча. Я бы, наткнувшись на такую оборонительную позицию, вызвал два звена «Грачей» и подождал, пока они распашут тут все вдоль и поперек. А лучше дивизион «Буратин»…
Поперхнувшись, Дубинин замолчал.
– Кого, простите, вызвали? – не удержался Лерман.
– Э-э-э… авиацию! – сверкнул улыбкой комиссар. – Впрочем, и у немчуры за этим не заржавеет…
Артобстрел продолжался всего минут пять, показавшихся Лерману вечностью. А потом, судя по винтовочным выстрелам, немцы пошли в атаку. Командиры поднялись на НП, причем Дубинин нарочито не торопился.
– Ага, так и есть! Собрали всех уцелевших в одну кучу и прут толпой! – обозрев фронт «наступления», сказал комиссар. – Лейтенант, подпустим поближе, к ориентиру «Береза». Вы начинаете, танк заканчивает дело.
– Есть! – ответил Кижеватов и бегом устремился к своим бойцам.
Немцы, человек пятьсот, шли в атаку. Но именно что «толпой» – густыми цепями с минимальными интервалами. Беспорядочно паля в «белый свет», явно для поддержания собственного боевого духа, фрицы успели миновать разгромленную голову колонны и выбрались на чистое место. А потом меньшая часть начала подниматься к вершинам холмов, а большая часть тупо поперла прямо вдоль дороги. Под замаскированные на флангах пулеметы пограничников.
– Пипец котенку! Не будет больше ссаться! – прокомментировал Дубинин начало обстрела. – Кинжальный огонь двух десятков пулеметов в упор – это не лечится. Избиение младенцев, мать их… А вы куда прете, придурки?
Последнее относилось к десятку гитлеровцев, пытающихся бегом достичь вершины холма.
Подхватив автомат, комиссар выпустил в сторону фрицев гранату из подствольника, а затем несколькими прицельными очередями завалил уцелевших.
– А где товарищ полковник?
Бат не заставил себя долго ждать – буквально через тридцать секунд после начала «избиения младенцев» «Т-72», разбрасывая ветки, выскочил из укрытия и помчался прямо на остатки «толпы», бестолково мечущейся между холмами. Тяжелая машина, словно боевая колесница с серповидными клинками на осях колес, без выстрелов врезается в живых людей и прет по их телам, не снижая скорости, оставляя за собой кровавую дорожку. Мехвод Баранов, плавно корректируя рычагами направление движения так, чтобы зацепить как можно больше немцев, скрипит зубами и бормочет под нос:
– Получите, суки! За брательника моего, за Ванюшку! За Мишку Сиротина, башнера нашего! За ребят из полка! За Андрюху Билякова и Ваньку Иванова! За всех наших бойцов…
Злобная радость распирает Николая Баранова: он и не мечтал убить всего лишь за один день столько врагов.
Увидев, что в дефиле «всё в порядке», пограничники переносят огонь на склоны, сметая с них «самых умных». Через пять минут разгром закончен. Обратно к своим не вернулся ни один фашист.
На этот раз оперативная пауза затянулась на два часа. Солнце уже успело изрядно склониться к закату, а на поле кровавой жатвы перестал орать последний, самый живучий фриц, когда прямо из раскаленного диска небесного светила вынырнуло полтора десятка самолетов.
– Ходу, ноженьки резвые, ходу! – заорал Дубинин и буквально вытолкнул из блиндажика наблюдательного пункта Лермана. – «Лаптежники» – это серьезно, одной «Иглой» от них не отмахаться. Сюда бы сейчас полдесятка «Шилок»…
Авианалет тоже показался Анатолию Абрамовичу слишком долгим, хотя продолжался меньше, чем артиллерийский обстрел. Лерман оглох уже на первой минуте, пыль набилась под плотно закрытые веки, но каждое новое попадание ощущалось через почву – земля буквально ходила ходуном, спрессованный взрывами тяжеленных фугасок воздух проникал даже в глубокие противоосколочные щели. Когда исполнившие свою задачу «Юнкерсы-87» улетели, старший следователь еще долго тряс головой, в которой звенели колокольчики и пытался протереть глаза трясущимися руками. И первым, что увидел Лерман, вернув зрение – мертвое лицо пленного немецкого генерала, сидящего в противоположном углу щели.
– Не судьба ему мемуары писать! – Голос комиссара слышался, словно через плотный слой ваты. – И ведь что интересно – ни одной раны на теле! Пойдемте, Анатолий Абрамович, подышим свежим воздухом. До атаки еще минут пять…
Выбравшись из укрытия, командиры не узнали местность – так основательно поработали немецкие летчики, перепахав воронками всю округу. Впрочем, как и предсказывал Бат, потери среди «защитников Фермопил» оказались минимальными. Кроме Моделя, погибших больше не было. Один пограничник оказался тяжело ранен в голову, два легко ранены в конечности. «Т-72» вообще не пострадал.
– А вот и танки! Немчура взялась за нас по-взрослому! – оскалился комиссар, когда командиры, добравшись до разрушенного блиндажика НП, посмотрели на юго-запад.
Развернуться широким фронтом фашистам не давала сама природа – болотистые берега реки и озера с двух сторон, поэтому танки выстроились «клином». Впереди шла основная ударная сила – десяток «четверок». Перед торчащими на дороге изуродованными и обгорелыми остовами техники голова «клина» притормозила, но не остановилась. Танки медленно продвигались вперед, расталкивая сгоревшие грузовики и аккуратно объезжая разбитых собратьев. При этом панцерманы не обращали внимания, что едут по телам своих однополчан, среди которых до сих пор оставалось много раненых, не способных покинуть поле боя.
