Снаряды. Танковые снаряды под Тотаханом. Пламя неудержимо приближалось именно к ним. Вот ведь гадские гады! Духи не промахнулись. Четыре зажигательных снаряда упали именно туда, куда им было нужно. Духи все рассчитали точно. Сухую траву, направление ветра. И то, что такой огонь нам потушить просто нечем. Да и не успеют бойцы спуститься с горки. Никак не успеют. До горы пламени остается пройти не более двухсот метров. И метров пятнадцать – до меня.
Самое обидное, что я сегодня не в форме. В прямом смысле. На мне нет даже моей штормовки. Бороться с огнем совершенно нечем. Из возможных средств пожаротушения на мне только панама и спортивные трусы. Сбивать пламя панамой просто глупо, трусами – неприлично. Я боюсь напугать своим обнаженным видом всех наших моджахедов и рассмешить до истерики своих бойцов. Вот ведь незадача! К тому же я в тапочках, подойти близко к огню не могу. Были бы на мне хотя бы ботинки! Я уж не говорю о сапогах.
Но делать-то все равно что-то надо. Я оставляю на месте мину и артиллерийский снаряд. От огненного вала в сторону одному мне известной точки провожу условную линию. И иду рядом с огнем, с правой стороны, стараясь минным щупом понемногу сбивать пламя и убирать с его пути предметы, которые могут гореть. Постепенно шаг за шагом стараюсь изменить направление движения огня. Чтобы оно не перешло через мою условную линию. Иногда у меня это получается. Иногда – нет. Все это похоже на борьбу муравья со слоном. Но главное не сдаваться. Тем более что ничего сложного в борьбе со слонами нет. Это я вам ответственно, как муравей, заявляю. Правда, результатов моей борьбы совсем не видно. Возможно, что я и не борюсь со слонами вовсе, а просто играю.
Огонь и линия. Линия и огонь. Обычная детская игра. Я не знаю, как долго она продолжается. И как долго она еще продлится. Хотя до снарядов уже рукой подать. Но они интересуют меня меньше всего. В моей игре им нет места. Главное в моей игре: не пускать огонь за ту условную линию, что я мысленно нарисовал на местности. Минный щуп для этого подходит не очень. Правда, думаю, что если бы я выщипывал траву перед огненным валом обычным пинцетом, минный щуп казался бы мне как минимум пожарной машиной. Так устроен человек: ему всегда мало. Он не ценит, что имеет. И вечно всем недоволен.
Огненный вал прошел в трех метрах от танковых снарядов и остановился на горном склоне. Языки пламени пытались продолжить свое движение, но на склоне гореть было нечему. Огонь погас сам собой…
Я сидел на люке пятитонной цистерны с соляркой, врытой в землю неподалеку. И тупо смотрел на закопченный минный щуп, обгоревшие бинты на ногах и обожженные руки. Game over. Игра закончилась. С заставы бежали мои бойцы. Я попросил Сашу Кощеенко и Андрея Бойченко сходить к оврагу за миной и снарядом. Попросил. Приказывать сил у меня не было.
Вахид и прощание с Шафи
Четвертого сентября под Тотахан приехали две БМП с «зелеными». Комбат царандоя царман Мирзо (капитан Мирзо), Сафиулло, Ахмаджон. У них какая-то работа в Нари-Калане. Попросили разрешения оставить свои машины у девятой заставы. А сами пошли на переговоры в банду.
На следующий день из Чарикара приехали еще три БМП и танк с царандоевцами и хадовцами. Старшим начальник управления ХАД (госбезопасности) провинции Парван дэгарман Вахид (подполковник Вахид). Оказывается, вчера Мирзо, Сафи и еще три аскера пошли на переговоры в Нари-Калан. Духи из банды Анвара захватили их в плен. Машины, стоящие под девятой сторожевой заставой, блокированы огнем РПГ и безоткатных орудий. Духи их не выпустят.
Пробовали освободить пленных через старейшин. Ничего из этого не вышло. По словам Вахида, послезавтра начнется войсковая операция. А это значит, что пленных убьют. Просит помочь. Интересно, как он себе это представляет?
– Командор, тебя они (духи Нари-Калана и Баги-Загана) знают. Поговори с ними.
– Вы хотите, чтобы меня тоже взяли в плен?
– Командор, тебя они в плен брать не будут. Они тебя уважают, командор.
Да, местные духи меня действительно хорошо знают. В моем лазарете за прошедшие два года было несколько стариков и детей из этого кишлака. Да и как минимум парочка духов тоже прошла через его стены. В самом Нари-Калане мне пришлось выхаживать Шер-шо. После множественного осколочного ранения. Знают меня местные духи. Насчет уважения – это Вахиду виднее. В этом я не уверен. Я знаю только одно: сейчас этого явно недостаточно, чтобы освободить пленных. Но попробовать все равно стоит. Хотя бы вытащить пленных. Машины, бог с ними!
Первым делом иду к Валере Плахотскому на девятую заставу. Со мною переводчик от Вахида. Мне он особо-то и не нужен. Для сегодняшних переговоров моего словарного запаса вполне достаточно. Но раз Вахид попросил его взять, значит, так нужно. Значит, ему нужны глаза в банде. Отказать Вахиду я не могу.
Под самыми стенами девятой заставы две пустые афганские БМП. Их механики-водители, как напуганные воробьи, жмутся поближе к нашим машинам. Прошу Валеру прикрыть нас огоньком, если потребуется. Хотя сам прекрасно понимаю, что никакое прикрытие нам сегодня не поможет. Если духи захотят с нами что-нибудь сделать, никто не сможет им в этом помешать. Сегодня они хозяева положения. И это очень грустно. Не люблю играть по чужим правилам и на чужом поле.
От девятой сторожевой заставы до Нари-Калана примерно девятьсот метров. Мы не проходим с переводчиком и пятидесяти метров, как из-за ближайшего виноградника поднимаются три афганца. У двоих автоматы, третий – с ручным противотанковым гранатометом РПГ-7. Я здороваюсь с ними. Нужно брать инициативу в свои руки. Пока не пристрелили.
– Салам алейкум, мохтарам (Здравствуйте, уважаемые).
– Руз бахайр, командор-табиб (Добрый день, командир-доктор или доктор-командир? Придумают же, как меня обозвать!).
Я прошу их провести меня к «ришсафид», старейшинам. Один из афганцев служит нам «рахнама», проводником. Остальные двое остаются на винограднике. Проводник доводит нас до ближайшей крепости, старательно обходя позиции еще нескольких гранатометчиков и расчетов двух безоткатных орудий. Что-то слишком много сегодня у духов противотанковых средств. Дорвались до двух бедных царандоевских БМП. В отличие от наших «двоек» с тридцатимиллиметровыми автоматическими пушками на афганских «единичках» – только 73-миллиметровые пушки. С очень маленьким боекомплектом. Защита для машин довольно хиленькая. И шансов у этих двух БМП вырваться из такого огневого котла практически нет никаких. И это при условии, что я наверняка видел не все противотанковые средства, подготовленные духами для сегодняшней охоты.
Из ворот крепости выходят три хорошо вооруженных моджахеда. У двоих из них автоматы Калашникова АКС-74У укороченные со складывающимися прикладами. Обычно ими вооружены механики-водители и наводчики-операторы наших БМП. Откуда они у духов, вполне понятно. Сняли с наших бойцов. Раненых или убитых. У каждого по пистолету иностранного производства и по четыре ручных осколочных гранаты в красивых брезентовых лифчиках (так здесь называют нагрудные подсумки для переноски запасных магазинов к автомату и гранат).
