До Гардеза дошли сравнительно спокойно. В одном месте только духи обстреляли экипаж боевой машины пехоты, стоявший на блоке. Пули рикошетируют от брони и асфальта. БМП стоит на обочине и ведет неспешный ответный огонь из тридцатимиллиметровой пушки. Под гусеницами БМП отстреливаются из автоматов два солдатика. Какая-то нереальная картина. Сразу же чувствуется, что стреляют не по тебе. С двух машин с ходу открываем огонь по ближайшей «зеленке». Перестрелка моментально стихает.
Недалеко от Гардеза подбираем с обочины двух афганцев. Безобидные дехкане. Играют в какую-то детскую игру. Перекладывают камушки в разные кучки. Проехала мимо БМП – камушек в одну кучку, проехал танк – в другую. Писать среди афганцев умеют лишь единицы, счет знают многие. Но с камушками сложнее ошибиться. Поэтому игра эта очень распространена. Среди детей и взрослых. Особенно вблизи пунктов постоянной дислокации советских войск. Сдаем афганцев на ближайшем посту царандоя, афганской милиции. Через несколько минут после нашего отъезда их наверняка отпустят. И это правильно. Можно было бы передать их хадовцам. Афганская госбезопасность работает как часы. Если к ним попал – значит виновен. А раз виновен, могут и расстрелять. За что, не важно. Но отдавать их хадовцам бессмысленно. Где-то в другом месте сидят другие игроки. Этих игроков сбили со счета, и то ладно!
В Гардезе залили полные баки солярки. День отдохнули и только на следующее утро двинулись к Алихейлю. Спустились по горному серпантину в ущелье. Даже не верится, что это и есть древний Шелковый путь! Но вдоль всей дороги на ветках деревьев и кустарников висят шелковые ленточки. Их оставляют путники. Такая традиция. Чтобы путь был легким и гладким. В ущелье полумрак. Солнце сюда почти не заглядывает. Ленточки практически не выцветают. И трудно сказать, когда их здесь повесили. Вчера или тысячу лет назад. Фантастическое ощущение слияния времен. Мы проходим через зону ответственности племенного афганского полка. Командующий, генерал Громов, договаривается со старейшинами, чтобы они разрешили пройти через их земли. В этом нет ничего странного. Если знать историю этого племени.
В четвертом веке до нашей эры Александр Македонский совершал свой индийский поход. Он мечтал покорить весь мир, но мир остался непокоренным. Войско было измотано многочисленными стычками с местными племенами. Но страшнее всего был тропический ливень, не прекращавшийся почти два месяца. Солдат мучила лихорадка, лошади выбились из сил. Ганг превратился в несбыточную мечту. И даже возвращение на родину уже казалось нереальным. Воины не роптали, это был открытый бунт. Они угрожали царю. И ему не оставалось ничего другого, как отдать приказ повернуть назад. На месте последней стоянки остались больные и раненые. Обычный маленький подвиг великих людей. Они знали, что погибнут. Здесь или в пути, не имело значения. Они не хотели быть обузой своим товарищам. Не хотели, чтобы их товарищи погибли из-за них. Кто-то должен был вернуться. Кто-то должен был рассказать об их последних днях. Самое удивительное, что такие же лагеря и лазареты, оставшиеся на территории Афганистана и Персии, были беспощадно уничтожены местными жителями. Там македонцы были захватчиками и не заслуживали другой участи. Здесь же, на последней стоянке, они были всего лишь людьми. Местные жители не видели в них угрозы, а видели лишь путников, попавших в беду. Именно эта последняя стоянка стала концом великого похода и началом истории сильного и могущественного племени. Которое на многие века осталось на Древнем Шелковом пути. И которое сейчас мы ошибочно называем афганским племенным полком.
В племени существовала почти военная дисциплина. Основной сферой деятельности стала организация таможенной службы вдоль Шелкового пути. Это не было рэкетом. Просто за десятую часть провозимого товара племя выделяло надежную охрану для сопровождения торговых караванов. От реки Инд до нынешнего Гардеза.
Проживая среди племен, проповедующих ислам, они смогли сохранить свои традиции и обычаи. И веками мысленно продолжали свой последний поход на край света. Со своим великим вождем Александром Македонским. Может быть, поэтому загадочный Будда стал их новым богом. Ведь он был богом на тех землях, к которым они так долго стремились.
Племя стало настолько сильным и могущественным, что уже в наши дни не только командующий сороковой армией генерал Громов вынужден проводить переговоры с его вождями, чтобы получить разрешение на проезд армейской группировки по их землям. Но мне кажется, даже местные боги в чем-то к ним прислушиваются.
Тогда я впервые их увидел. Высокие, под два метра ростом, воины. С темными, немного вьющимися волосами и ярко-голубыми глазами (на востоке более распространены карие глаза). Хорошо вооруженные и обученные, с железной дисциплиной, они напоминали воинов древней Атлантиды. И немного – пришельцев из других миров.
Тогда я впервые познакомился с этим племенем. Нет, я не совсем прав. Не тогда, немного раньше. Ведь родом из этого племени были мой учитель Шафи и его дочь Лейла.
Следующую ночь мы встретили у горы Норай. Там на первом этапе остается артиллерия. Мой разведвзвод уходит вместе с командным пунктом полка. КП немногочисленно: командир полка подполковник Прудников, начальник штаба подполковник Аушев, начальник артиллерии полка подполковник Потатуев, начальник связи старший лейтенант Вовка «Катушкин», комендантский взвод да несколько саперов. Моя задача их прикрывать.
В первый же день в соседнем 181-м полку подрывается старшина роты. Шел следом за сапером, наступил на противопехотную мину. Оторвало ногу. Вообще-то район тяжелый. До Пакистана несколько километров. Каждое утро под нами тралят дорогу, и все равно каждое утро подрывы. Скорее всего, на радиоуправляемых фугасах.
Неделю сидим на небольшой горке. Окапываемся по ночам. Пока ничего сложного, обстреливают нас нечасто. Изредка прилетают санитарные вертолеты под прикрытием двух Ми-24, забирают раненых. У соседей. Больше всего достается 345-му парашютно-десантному полку и 181-му мотострелковому. Правда, и наша первая рота наткнулась на противопехотные мины. Лишь чудом обошлось без потерь.
Изредка с группой солдат из комендантского взвода спускаемся за водой. Это целый праздник! При строжайшем питьевом режиме на горке у родника можно даже умыться. Крохотный ручеек протекает в какой-то тысяче метров под нами. Но праздник, как всегда, не на нашей улице. У ручья бултыхаются бойцы комендантского взвода. Мы обеспечиваем их безопасность.
Сегодня у нашего санинструктора взвода Жени Челпанова день рождения. Вечером собираемся недалеко от его окопа. Со всеми предосторожностями разводим небольшой костерок в его окопе, кипятим воду. В каких-либо других условиях это можно было не понять, а на горке, где каждый глоток воды на учете, мы пили чай. Прямо из каски. Был день рождения у Жени Челпанова.
Утром под нами заработал духовский арткорректировщик. Его радиостанцию запеленговала четвертая рота нашего разведбата. Но в роте всего одна машина радиоперехвата. И взять точный пеленг у них не получается. Известно только, что он где-то очень близко. Просидел целый день со своей 255-й радиостанцией. Она у меня тоже поисковая, может определить направление на передатчик. Но все без толку – либо арткорректировщик работает на других частотах, либо у него сегодня выходной. Но держать такого друга у себя под боком не хочется. Приходится ставить себя на его место. Ибо мое место для него было бы идеальным – мы сидим на вершине. Но это место уже занято. Над нами солнце и звезды, остается место только под нами. Ниже, метрах в трехстах, небольшой кустарник. Единственное место, подходящее нашему другу. Связываюсь с разведбатом, прошу сообщить, когда заработает передатчик. Ведь еще бабушка говорила мне, что когда я ем, я глух и нем. В переводе на обычный язык это означало, что во время работы радиостанции радист глух и слеп. В этот момент его лучше всего и брать. Так учила меня моя бабушка.
