Корректировщик заработал только на рассвете. Жаворонок, любит работать по утрам. Мы взяли его без шума и пыли. Ведь он не был знаком с моей бабушкой. И к тому же не занимался в детстве военным троеборьем. Троеборцы знают этот фокус. Один из видов их состязаний – метание учебных гранат на точность. В реальной жизни из осколочной гранаты Ф-1 выкручивается запал, граната метается в окоп, где сидит арткорректировщик. Не важно, куда попадет эта граната. Извините, был не прав! Не важно для метающего. Для арткорректировщика это еще как важно. Шестисотграммовая чугунная болванка, пролетающая в нескольких сантиметрах от головы, на две-три секунды вызывает состояние ступора. А разве я сказал, что она пролетела мимо? Этого я не говорил. Бача (так мы называем афганских детей и просто афганцев) даже не успел доесть открытую банку тушенки. Как мило с его стороны! Тем более что я сегодня еще и не завтракал. Выносим его к вертолетной площадке. Ко времени прилета транспортного Ми-8 он уже приходит в себя.
В тот же день духи атакуют 345-й парашютно-десантный полк. У десантников девять погибших. Наша полковая разведрота помогает их вытаскивать.
Так закончился первый этап операции. Утром спускаемся с горки к своей бронегруппе. Аушев с саперами, через полчаса и мы с командным пунктом полка. Наше место занимает первая рота. Перекидываемся парой слов с Игорем Кирпичевым, командиром взвода первой роты. Он наша полковая легенда. Красавец, настоящий гусар, воюет весело и красиво. И постоянно с ним происходят какие-то приключения, которые со временем обрастают все новыми и новыми подробностями. И превращаются то в легенды, то в анекдоты.
Во время обеда где-то невдалеке слышен взрыв. Похоже на фугас. Едем с заместителем командира полка майором Агибаловым разбираться. Так оно и есть! У переезда через речку афганский КамАЗ решил обогнать танк и съехал с протраленной колеи. Подрыв. У машины вырвало задний мост, КамАЗ перебросило через танк. А водитель отделался только контузией. Повезло парню! Если бы не пошел на обгон, повезло бы больше.
31 мая колонна выдвигается к населенному пункту Алихейль. В пункте постоянной дислокации афганского полка должно состояться короткое совещание. Перед самым совещанием встречаю Франца Клинцевича, заместителя командира 345-го парашютно-десантного полка по спецпропаганде. Франц рассказывает, что на первом этапе духи ходили на одну из рот их полка в атаку. В лобовую, средь бела дня. Обкурились они там, что ли, эти духи! Новость неожиданная. И неприятная.
На совещании нам наконец-то раскрывают замысел операции. Короткими бросками, рота за ротой мы выдвигаемся к пакистанской границе. Перекрываем ее и занимаем оборону. За нашей спиной афганский полк оборудует укрепрайон. Задача – продержаться две недели. Затем мы уходим, они остаются. Красиво было на бумаге, да забыли про буераки. Пока идет совещание, в расположении полка взрывается несколько реактивных снарядов. Духи дают нам понять, кто в доме хозяин. Быть гостем не всегда приятно. Тем более незваным. Ну да мы люди не гордые! Гости мы не привередливые. Нам бы водицы лишь испить, а то с утра не ели, да и ночевать негде. Так что на следующее утро мы идем в гости. Ведь кто ходит в гости по утрам…
А на войне как на войне
Оставляем бронегруппу в ущелье. Дальше пешком. Дорожка предстоит дальняя. По карте километров десять, но реально по горам вдвое дальше. Для горных баранов делов-то на пару часов. Мы, к сожалению, не бараны. Скорее, ишаки. К тому же хорошо нагруженные. Оружие, каска, бронежилет, спальный мешок, плащ-палатка, сухой паек на трое суток, три полуторалитровых фляги с водой. Каждый боец несет по шестьсот патронов к автомату, две осколочные и две наступательные гранаты, сигнальные огни и дымы, одну или две мины к 82-миллиметровому миномету. Кто-то дополнительно – приборы ночного видения, приборы бесшумной беспламенной стрельбы, подствольные гранатометы, связисты – радиостанции. Набирается килограммов за сорок. График движения немного нестандартный: пятьдесят минут движения, десять минут – отдых. А нам в школе что-то говорили о часовых привалах. Верь после этого взрослым! Во второй половине дня после одного из таких привалов ноги становятся ватными. Все поднимаются, я остаюсь отдыхать дальше. На небольшом валуне. Сил идти больше нет. Сказывается высокогорье или последствия болезни, не так важно. Главное, что поднять меня теперь не удастся никаким подъемным краном. В такие минуты в кино бойцы чуть слышно просят: «Брось! Брось, командир. Да не меня, а рацию». Но командир героически продолжает нести на себе разбитую радиостанцию… Увы, это не кино. Подходит Аушев. Смотрит на меня сверху вниз. И чуть слышно произносит волшебное слово: «Пристрелю!» Руслан Султанович всегда может найти ласковое словечко для своих подчиненных. И хотя к разведчикам он всегда относился хорошо (Тут уж не поспоришь, разведчики были его личной гвардией. Он за них, они за него в любое пекло!), на ум приходит, что когда-то я уже слышал что-то о загнанных лошадях. И что с ними обычно делают. Жаль, что все-таки это не кино!
Как мало нужно человеку в такую минуту. Немного дружеского участия и доброе слово. Всего одно! И откуда только берутся силы?! Я поднимаюсь и как ни в чем не бывало занимаю свое место в цепочке людей.
Через два часа выходим на задачу. Это небольшая горка, на которой нам предстоит провести около двух недель. Вообще-то игра «Царь горы» здесь очень популярна. И очень проста: кто на горе, тот и царь. Все перемещения разведгрупп в горах только по линии водораздела. Этому духи нас быстро научили: в ущелье ты – дичь, на горе – охотник. Вот мы и занимаем господствующую высоту. Наивно предполагая, что сегодня мы охотники.
Увы, это не так. В этом районе у духов четыре регулярных полка и с десяток довольно крупных банд. Наша армейская группировка как минимум втрое меньше. К тому же воевать с регулярными войсками нам еще не приходилось. Зато КП полка кроме моего разведвзвода будет прикрывать еще и полковая разведрота. Мне забот поменьше.
У десантников на войне есть два правила. Первое правило: захватить указанный объект или рубеж и удерживать его до подхода главных сил. Правило второе: главные силы никогда не приходят вовремя. (Если быть более точным: главные силы не приходят никогда.) Надеяться можно только на себя да на свой автомат. В отличие от десантников, у пехоты только одно правило: неизвестно, что с тобою будет завтра, а сегодня вырой-ка, братишка, хороший окоп. Мы следуем этому мудрому совету. Всю ночь вгрызаемся в скальный грунт, окапываемся. Что будет с нами завтра, нам тоже неизвестно.
А с рассветом начинается настоящий ад. В учебниках по тактике это называется артиллерийской подготовкой атаки. Нас засыпают градом реактивных снарядов. Свист подлетающих снарядов, разрывы, визг осколков превращают окружающий мир в какую-то дикую фантасмагорию. Мы, словно сурки, забиваемся в норы, безуспешно пытаясь сохранить остатки разума среди этого безумия. Время теряет всякий смысл. Все вокруг теряет всякий смысл. Даже страх уже не имеет никакого значения. Только разрывы снарядов. И кажется, этому не будет конца…
Обстрел заканчивается около шести вечера. Голова гудит как набатный колокол. Все тело разбито, душа раздавлена. Пережитое не укладывается в голове. Но одна мысль пульсирует в моем мозгу. Бойцы. Как там мои бойцы?
