Он был влюблен в эти горы, в это солнце, в это небо. И в этот ослепительно белый снег. Он был чертовски молод. И, может быть, именно поэтому воспринимал окружающий его мир так остро и восторженно.
Из занесенной снегом казармы начали появляться солдаты. Но и они весело щурились от солнца и размахивали руками. Ох уж эта молодость! Она всегда слишком восторженна.
А ближе к полудню снова был обстрел. Из Лангара по заставе начал работать миномет Хайруллохана. Минометным осколком зацепило механика-водителя рядового Идиатулина. Но в общем-то отделались легко, и через несколько минут миномет был подавлен.
Налетевшая на Тотахан буря промчалась стремительно и незаметно. На снегу почти не осталось ни следов, ни копоти разрывов. Он остался таким же белым и пушистым. И совсем ни чуточки не холодным. Но люди озабоченно проходили по нему, оставляя большие грязные следы. Устало чертыхались, когда сапоги их скользили по снегу. Разряжали на ходу автоматы. И больше не замечали окружающего их чуда.
Рядового Идиатулина отвезли в медсанбат. А к вечеру снег растаял».
Из разведотдела дивизии пришел приказ: мне предстоит несколько дней подежурить на станции радиоперехвата. В эфире участились радиопереговоры на английском языке. Солдаты-таджики на станции владели только фарси. Английский язык знали слабо. Только в объеме средней школы. А значит, очень слабо. Поэтому переговоры записывались на пленку и два раза в неделю передавались в разведотдел. В связи с появлением у духов нового секретного оружия возникла необходимость более оперативной обработки поступающей информации. Тогда начальник разведки и вспомнил о моем дипломе военного переводчика.
Да, магнитофоны на станции радиоперехвата действительно времен царя Гороха. Кроме треска и помех в радиоэфире голоса разобрать практически невозможно. Прослушивать эфир вживую утомительнее, но более результативно.
– Браво вызывает Большую Двойку. Браво вызывает Большую Двойку. Большая Двойка, ответь. Браво вызывает Большую Двойку.
Через несколько минут в эфире раздается заспанный голос:
– Я – Большая Двойка…
– Ты не Большая Двойка. Ты – Большая Дубина. Билл, хватит спать! Мы с Жаном продрогли здесь до костей. Захвати с собой бутылочку виски…
Голоса их слышны совсем рядом. Судя по разговорам, это два американца и француз. С правилами поведения в эфире ребята знакомы лишь понаслышке. С переговорными таблицами, похоже, не знакомы вовсе. По жаргонным словечкам можно предположить, что это журналисты или киношники. Но время их выхода в эфир немного необычно. Сразу после рассвета. Не похоже, что они готовят какой-нибудь репортаж. Место для этого не подходящее. Судя по пеленгу, сидят они где-то под самым носом у батальона охраны баграмского аэродрома. Похоже, что ведут за кем-то наблюдение. И чего-то ждут. По всему видно, готовится какая-то провокация. Возможно, это связано с испытаниями нового оружия, полученного духами. Того, которое они называют «Гневом Аллаха». После каждого нового радиоперехвата связываюсь с разведотделом. Докладываю время выхода своих подопечных в эфир, частоты, на которых они работают, и содержание их переговоров. Разведбат готовит операцию по их захвату.
Работа у меня несложная. Ребята сидят на одной и той же частоте. Или дорожке, как мы ее называем. В эфир выходят примерно в одно и то же время. Переговоры ведут открытым текстом. Вычислить их местонахождение – пара пустяков. А вот захватить практически невозможно. Обе их радиостанции работают в зоне ответственности банды Анвара. Недалеко от кишлаков Джарчи и Петава. Для проведения операции по их захвату сил разведбата явно недостаточно.
Но меня это уже не касается. Послезавтра я убываю в очередной отпуск. За 1987 год. Даже не верится. Улетаю не один. Шафи оформил все необходимые документы. Вместе со мною летит и Лейла. Из полка привезли мой загранпаспорт с открытой визой и отпускной билет. Так что в полк теперь можно не заезжать. В кабульском аэропорту нас будет ждать борт Советника. Не знаю точно, что это такое. Но звучит красиво.
После нескольких пасмурных дней над Панджшером снова сияет ослепительное солнце. Последний рабочий день на войне. Последний радиоперехват. Что-то у моих подопечных сегодня голоса изменились. Стали более серьезными, что ли? Сегодня они вышли в эфир на новой частоте. И даже пытаются соблюдать правила ведения радиопереговоров. Неужели началось? Немедленно выхожу на связь с разведотделом. Ребята готовьтесь! Вот только бы знать, к чему? В ответ мне желают доброго пути и хорошего отпуска.
До Кабула мы добрались без приключений. В аэропорту нас уже ждал борт Советника. Это был обычный Ту-134. Но после грузового Ил-76 он казался настоящим раем.
Через полчаса мы взлетели. Лейла почти сразу уснула. Сказались усталость и волнения последних дней. Она спала на моем левом плече. Маленькая и беззащитная. Это было так трогательно. Стюардесса принесла лист чистой бумаги. Теперь я был самым счастливым на свете человеком. На этом крошечном листке бумаги я выводил неровные строчки, стараясь не потревожить короткий сон Лейлы:
Колыбельная
Из тишины слагаю музыку,
Из музыки – слова.
Я жизнь сплетаю с вечностью
В симфонию стиха.
Мне многого не надо.
О малом не прошу.
Ведь я в своих ладонях
Вселенную держу.
Она, такая хрупкая
Средь вечной темноты,
Спит на моих ладонях,
Совсем, совсем как ты.
Нет никого дороже
Тебя в мой краткий век,
Мой милый ангел вечности,
Земной мой человек.
И ты прижмись покрепче
Щекой к моим рукам.
И песней колыбельною
Я усыплю тебя.
И я слагаю музыку.
Из музыки – слова…
Ты, кажется, уснула,
Красавица моя?
Мы приземлились в аэропорту Домодедово. На такси добрались до моего дома в Перово. Лейлу очень удивило, что я живу не в собственном доме, а в обычной квартире. Но квартира ей понравилась. Лейла сказала, что моя квартира похожа на старый, давно заброшенный замок. Да, пыли в ней за время моего отсутствия накопилось предостаточно. И очень понравились Лейле маленькие игрушечные дракончики, которые стояли повсюду. Их мне всегда дарили мои друзья. Одного из них я подарил ей. Еще год назад. Сегодня подарил второго. Говорят, что дареное не дарят. Неправда. Иногда дарят. Больше мне нечего было оставить ей на память. Ведь на следующий день Лейла улетала в Страсбург. Впереди ее ждали чужая страна и незнакомые люди. Неизвестность и постоянная тревога за отца. Мне очень хотелось, чтобы там рядом с нею было хоть одно родное ей существо. А лучше два. Два моих маленьких дракончика. Ведь двое – это уже много. Целая семья! И пусть это были всего лишь игрушки.
