При этом он, Гуревич, всячески стремился уменьшить объем дезинформации.
После побега Треппера в сентябре 1943 г. он продолжал участвовать в радиоигре, будучи уверен, что тот сообщил советскому командованию о его аресте и участии в радиоигре под контролем гестапо.
В сентябре 1944 г. из Главразведупра ему поступила радиограмма о вербовке немецких сотрудников. Выполняя это задание, он в феврале 1945 г. завербовал и затем по указанию командования доставил в Москву начальника зондеркоманды Паннвица и его двух помощников – радиста Стлука и секретаря Кемпу, а также материалы следствия гестапо в отношении советских резидентур.
Как пояснил далее Гуревич, он в первое время, встречаясь с Озолсом и Лежандром в присутствии гестаповцев, не имел возможности сообщить им об участии в радиоигре. В дальнейшем он поставил перед начальником зондеркоманды Паннвицем условие, что будет продолжать радиоигру только в случае сохранения жизни Озолсу, Лежандру и причастным к ним лицам. Поэтому не рассказал им о своей работе под контролем немцев, опасаясь с их стороны непредвиденных действий, могущих привести к тяжким последствиям. В то же время в целях сохранения жизни Озолсу и другим он предложил им перейти на нелегальное положение.
Объясняя причину, почему он не бежал, Гуревич показал, что вначале он не мог этого сделать из-за нахождения под арестом. Впоследствии, продолжая находиться под наблюдением гестапо, он от своего намерения отказался, боясь поставить под угрозу жизнь Озолса, Лежандра и других, так как после побега Треппера немцы арестовали и расстреляли более 12 человек, оказывавших последнему помощь в разведдеятельности (т. 1, л. д. 363–366,373– 380, 400–411, 426–430, 433–441; т. 7, л. д. 139– 191,219–234; т. 8, л. д. 10–112, 133–210, 234–275; т. 9, л. д. 121–128; т. 11, л. д. 32–101; т. 12, л. д. 6–150).
Показания Гуревича подтверждаются имеющимися в деле доказательствами.
Будучи допрошенным по делу, Треппер показал, что он принял участие в радиоигре под контролем гестапо в декабре 1942 г. В целях выявления советской агентуры немецкие разведорганы при его участии направляли в ГРУ радиограммы, в которых от его имени запросили дать связь с другими советскими разведчиками на оккупированной территории. В одной из очередных радиограмм от его имени было предложено организовать прямую радиосвязь из Марселя, на что Центр вскоре дал согласие. Тогда же из ГРУ ему, Трепперу, поступила радиограмма с указанием установить связь с Озолсом («Золя») и поручить это непосредственно Гуревичу.
В апреле 1943 г., как пояснил Треппер, ему через представителей Компартии Франции удалось сообщить в Главразведуправление о том, что он и Гуревич арестованы, Озолс разыскивается и гестапо ведет с Центром радиоигру с использованием шифров, захваченных ранее немцами.
По утверждению Треппера, ГРУ еще в декабре 1942 г. было известно о его и Гуревича аресте и использовании в начавшейся игре старых шифров (т. 2, л. д. 68–82, 167–170).
Из осмотренных радиограмм Главного разведывательного управления видно, что Треппер вступил в радиоигру в конце декабря 1942 г. и продолжал ее до сентября 1943 г., т. е. до своего бегства. При его участии немцы дезинформировали Центр о действительном положении Гуревича, содержавшегося в это время в тюрьме.
Так, 29 декабря 1942 г. Треппер, работая под контролем гестапо, установил связь с Главразведупром и радиограммой запросил встречу с представителями Компартии Франции.
В радиограммах от 3 и 5 февраля 1943 г. немецкая контрразведка через того же Треппера, дезинформируя ГРУ, сообщила, что Гуревич имеет хорошие связи во Франции и к 1 марта 1943 г. закончит подготовку к передаче и приему информации. В свою очередь, Центр передал Трепперу программу дальнейшей работы для Гуревича.
Первая радиограмма Главразведупра Гуревичу датирована 28 февраля 1943 г. и подтверждает установление с ним связи.
В радиограмме от 10 марта 1943 г. ГРУ поручило Гуревичу установить местожительство и род занятий Озолса («Золя»), в прошлом советского агента, его жены и двух человек, с которыми он был связан (т. 8, л. д. 211–218
Согласно имеющимся в деле документам Главного разведывательного управления, после провала бельгийско резидентуры в декабре 1941 г. и прекращения связи с Озолсом возникли опасения, не мог ли он попасть в поле зрения противника. Несмотря на это каких-либо мер по проверке разведдеятельности Озолса до марта 1943 г. и в последующем не предпринималось (т. 12, л. д. 158–163).
О том, что Главразведуправлению в апреле 1943 г. было известно об участии Гуревича и других разведчиков в проводимой немцами радиоигре, посредством захваченных шифров и о розыске ими Озолса, свидетельствует имеющееся в Деле донесение Треппера. Однако и после этого мер к обеспечению безопасности разведчиков не было принято (т. 2, л. д. 412–419, 486–490, т. 8, л. д. 211–229).
18 августа 1943 г. Гуревич, работая под контролем гестапо, радиограммой сообщил в Центр, что связь с Озолсом установлена и ему предложено составить отчет о своей работе (т. 8, л. д. 219).
После этого ГРУ, как следует из материалов дела, решило, что Озолс перевербован гестапо и в дальнейшем его действительным положением не занималось (т. 12, л. д. 160, 246).
Воспользовавшись этой обстановкой, немцы нейтрализовали деятельность резидентуры Озолса, о чем показали на предварительном следствии завербованные Гуревичем начальник зондеркоманды Паннвиц и другие бывшие сотрудники германских разведорганов (т. 2, л. д. 277–284, 285, 286–288; т. 9, л. д. 59–89, 90–104, 105–115).
На допросах в МГБ СССР в 1945–1946 гг. Паннвиц показал, что после ареста Треппера немецкая контрразведка с его участием организовала радиоигру с Главным разведывательным управлением. При ее проведении из ГРУ на имя Треппера поступила радиограмма с заданием Гуревичу установить связь с советским резидентом во Франции Озолсом («Золя»).
В августе 1943 г. по установлению гестапо местожительства Озолса к нему на связь был направлен сотрудник зондеркоманды Ленц, выдавший себя за связного Гуревича. Через некоторое время он (Паннвиц) и Ленц устроили встречу Озолса и Гуревича.
В дальнейшем в группу Озолса гестапо внедрило своих агентов, что позволило нейтрализовать деятельность советской резидентуры. По мнению Паннвица, дезинформация о воинских подразделениях, направляемая в ГРУ, не сыграла существенного значения.
Согласно показаниям Паннвица, советскому разведцентру было известно о серьезных провалах в резидентурах Треппера и Гуревича. Поручив им вступить на связь с Озолсом, советский разведцентр допустил ошибку. Паннвиц также пояснил, что еще в 1944 г. у него появилось намерение перейти на сторону советских войск. В июне 1945 г. он в сопровождении Гуревича вместе со своими помощниками Стлука и Кемпа прибыл в Париж к советскому командованию и предложил свои услуги (т. 2, л. д. 277–284; т. 9, л. д. 59–89).
Бывший радист зондеркоманды Стлука подтвердил, что Гуревич завербовал его для работы на советскую разведку в феврале 1945 г., а в апреле 1945 г. завербовал Паннвица и его секретаря Кемпу. При этом Гуревич, объясняя свои действия, говорил ему (Стлуке), что он не боится ответственности за свое пребывание в зондеркоманде (т. 2, л. д. 285; т. 9, л. д. 105–115).
