Повторный огневой налет оказался даже более мощным, чем первый, поскольку в нем участвовало свыше 500 орудий, 460 минометов и 100 реактивных установок типа М-13, так что средняя плотность артиллерии составила 30–35 орудий и минометов на километр фронта (к этому артиллерийскому удару была привлечена даже полковая артиллерия и батальонные минометы стрелковых соединений на главной линии обороны)
[796]
. По данным Генерального штаба Красной армии
[797]
, в результате первого этапа артиллерийской контрподготовки, который продолжался 20 минут, было подавлено свыше 80 артиллерийских и минометных батарей противника, взорвано 6 складов с боеприпасами, боевые порядки подготовленных к наступлению войск и управление ими в значительной степени нарушились, вследствие чего немецкое командование оказалось вынуждено отложить начало наступления на 1,5–2 часа; в 4.35 советская артиллерия вклинилась своим огнем в артиллерийскую подготовку противника и сразу сильно ее дезорганизовала, так что огонь противника стал быстро ослабевать, а многие из вражеских батарей совсем замолчали и смогли возобновить огонь лишь в 8 часов.
По утверждению маршала Казакова
[798]
, всего было подавлено 90 артиллерийских и минометных батарей противника (по другим данным
[799]
, из 130 разведанных батарей врага огонь смогли продолжать 58), разрушено 60 наблюдательных пунктов, взорвано 10 больших складов с боеприпасами и горючим, повреждено 12 боевых машин 216-го батальона штурмовых танков и 6 танков танкового батальона 9-й танковой дивизии, нанесены большие потери личному составу отдельных немецких пехотных частей первого эшелона.
На Воронежском фронте артиллерийская контрподготовка была проведена вначале 4, а затем и 5 июля
[800]
. Около 22.30 4 июля в полосе 6-й гвардейской армии был осуществлен пятиминутный огневой налет по 46 объектам – 17 районов сосредоточения вражеских войск, 12 разведанных артиллерийских батарей, наблюдательные пункты противника и другие цели на глубине 3–4 километра. Затем, в 2.30 5 июля, в течение получаса в полосе этой же армии были проведены два пятиминутных огневых налета, а в остальное время методический обстрел на подавление с половинным расходом боеприпасов
[801]
. Для проведения контрподготовки на фронте до 60 километров было задействовано 208 орудий, 95 реактивных установок и около 400 минометов 6-й гвардейской армии – всего 703 ствола (по другим данным
[802]
– 916 орудий и минометов), поэтому средняя плотность артиллерии составила от 10 до 14 стволов на километр, что снизило результативность огня по сравнению с Центральным фронтом
[803]
. В 3.00 началась контрподготовка в полосе обороны 7-й гвардейской армии, где на фронте около 30–35 километров огонь в течение 40 минут вели до 700 орудий и минометов
[804]
. Поскольку здесь были намечены конкретные цели – наиболее вероятные места переправ через Северский Донец и объекты на ранее захваченном немецкими войсками плацдарме на восточном берегу реки (в районе Михайловки у Белгорода), а плотность артиллерии составила около 20 стволов на километр, – результаты обстрела оказались более значительными. В частности, немецким войскам не удалось навести 60-тонный понтонный мост через Северский Донец и перевести тяжелую технику на плацдарм в районе южнее Старого Города, что впоследствии вынудило командование группы «Кемпф» перегруппировывать танковые части южнее и вновь форсировать реку. Генерал Раус отмечает
[805]
, что сильнейший артиллерийский огонь в период с 4.00 до 4.20 по участкам форсирования в районе Белгорода причинил немецким войскам серьезные потери.
В целом, по свидетельству командования Воронежского фронта, огневое воздействие задержало наступление противника на три часа, серьезно нарушило его систему проводной связи, привело к большим потерям в людях и технике.
Однако, по оценке историка Б. Соколова
[806]
, который сопоставил воспоминания и мнения по этому поводу советских военачальников, руководивших или наблюдавших за ходом боевых действий в районе Курского выступа, артиллерийская контрподготовка успеха не достигла. Поскольку дефицит времени не позволял осуществить более или менее точное целеуказание, огонь советской артиллерии был сосредоточенным, то есть имел целью поражение сил и средств противника на определенной площади. На это обстоятельство указывает в своих воспоминаниях очевидец событий, маршал Жуков. Эффективное уничтожение, подавление, разрушение целей при сосредоточенном огне требует высокой плотности артиллерии, ведения длительной стрельбы и соответственно большого расхода боеприпасов, однако тот факт, что немцы все-таки открыли собственный огонь через небольшое время после советского артиллерийского удара, косвенно свидетельствует о невысокой результативности контрподготовки. Оценка вражеских потерь по сопоставлению общего числа разведанных и продолжающих вести огонь батарей выглядит не совсем убедительно, поскольку с помощью визуальной или инструментальной артиллерийской разведки невозможно обнаружить причину прекращения огня, тем более если противник маневрирует своими артиллерийскими частями по обстановке.
Здесь также следует заметить, что планировалась артиллерийская контрподготовка в мае 1943 года, а сбор данных для ее непосредственной организации осуществлялся в июне, когда ни артиллерии, ни танков и пехоты противника в предполагаемых районах сосредоточения еще не было. Так, в армиях Воронежского фронта организация артиллерийской контрподготовки была спланирована за два месяца до начала оборонительного сражения, причем планы включали намеченные цели, подлежавшие артиллерийскому подавлению, а также задачи отдельных артиллерийских частей и подразделений; пристрелка на участке 6-й гвардейской армии Воронежского фронта, где было установлено до тысячи целей, производилась 22 июня; огневой обработке подлежали выявленные места сосредоточения пехоты и танков противника, огневые позиции его наиболее активных батарей и наблюдательные пункты, для чего в полосе каждой стрелковой дивизии подготавливалось 2–3 участка неподвижного заградительного огня, 2–4 района дальнего огневого нападения и 20–30 районов сосредоточенного огня
[807]
. Как видно, целеуказание при проведении контрподготовки основывалось или на предварительных планах вероятностного характера, или на данных о расположении немецких войск во второй половине июня 1943 года, что никак не отражало реальные боевые порядки германских ударных группировок перед началом операции «Цитадель».
