Преднамеренное распространение инфекционных заболеваний в этом лагере смерти, издевательски названном «лазаретом», достигалось самыми примитивными способами: «Больных сыпным тифом, туберкулезом, дизентерией, раненых с тяжелыми и легкими повреждениями они размещали в одном блоке и в одной камере».
В помещении, где нормально можно было разместить не свыше 400 человек, число больных тифом и туберкулезом составляло 1800 человек.
«Уборка камер не производилась. Больные по нескольку месяцев оставались в том белье, в котором попали в плен. Спали они без всякой подстилки. Многие были полураздеты или совершенно голые. Помещения не отапливались, а примитивные печи, сделанные самими военнопленными, разрушались… В „лазарете“ не было воды для умывания и даже для питья. В результате антисанитарии вшивость в „лазарете“ приняла чудовищные размеры».
Истребление с помощью умышленного распространения заболеваний сочеталось с замариванием голодом. Пищевой рацион советских военнопленных состоял из 250 граммов эрзац-хлеба и двух литров так называемой «баланды». Мука, предназначенная для выпечки хлеба раненым и больным военнопленным, доставлялась из Германии. Ее обнаружили в одном из складов «лазарета» в количестве 15 тонн. На фабричной упаковке сорокакилограммовых бумажных мешков имелись этикетки «Шпельцмель»; образцы этой эрзацмуки были направлены на лабораторное исследование в Центральный институт питания Народного комиссариата здравоохранения СССР.
Я предъявляю Вам документы, относящиеся к истреблению гитлеровцами советских военнопленных в Гросслазарете, под № СССР-5а; на страницах 9, 10 и 11 этого документа Трибунал может видеть фотостат заключений Центрального института питания. Заключения сделаны, с одной стороны, по данным анализа, который был произведен фронтовой военной лабораторией, и, с другой — по данным анализа, произведенного непосредственно в Центральном институте питания. В заключении института сказано:
«…Очевидно, „хлеб“ выпекался с добавлением небольшого количества натуральной муки для образования связной массы.
Питание таким „хлебом“ при лишении питающихся других полноценных веществ и продуктов равносильно голоданию и неизбежно приводит к резкому истощению…»
Анализ показал, что «мука» является не чем иным, как равномерно, но довольно крупно измельченной соломой с частицами длиной до 2, а иногда до 3 мм. При микроскопии в каждом поле зрения, как сказано в заключении, «…наряду с растительными волокнами древесины, обнаружены в очень небольшом количестве крахмальные зерна, напоминающие по строению крахмальные зерна овса». Институт пришел к выводу, что «…потребление такого хлеба, благодаря раздражающему действию мякины, приводит к развитию заболеваний пищеварительного аппарата».
Несколько забегая вперед, я хочу доложить о результатах судебно-медицинского вскрытия 112 эксгумированных трупов из объекта № 1 и наружного осмотра около 500 трупов. В первом случае истощение как причина смерти констатировано в отношении 96 жертв. Во втором случае, как сказано в заключении, напечатанном на странице 7 документа СССР-5а, «утверждение о том, что истощение является основной причиной смертности в лагере для военнопленных, обосновывается также данными наружного осмотра около 500 трупов, при котором оказалось, что процент крайнего истощения приближается к 100 процентам».
Несколько далее, в этом же заключении, в пункте «г» § 5 эксперты отмечают, что режим в Славутском Гросслазарете в числе прочих показателей может быть охарактеризован абсолютно непригодным питанием. Я цитирую:
«Хлеб с 64 % примесью древесных опилок… баланда из гнилого картофеля с примесью отбросов, крысиных экскрементов и т. п.».
Военнопленные, уцелевшие до освобождения Славуты из-под власти гитлеровских палачей, заявили (я цитирую выдержку со страницы 4 документа СССР-5а):
«B Гросслазарете периодически отмечались вспышки заболевания неизвестного характера, называвшегося немецкими врачами „парахолерой“. Заболевание „парахолерой“ было плодом варварских экспериментов немецких врачей. Как возникали, так и заканчивались эти эпидемии внезапно. Исход „парахолеры“ в 60–80 % случаев был смертельный. Трупы некоторых умерших от этих заболеваний вскрывались немецкими врачами, причем русские врачи-военнопленные к вскрытию не допускались».
В пункте восьмом заключения судебно-медицинской экспертизы (страница 7 документа СССР-5а) говорится:
«Никакая объективная обстановка не может объяснить всех тех условий, при которых содержались военнопленные в лагере. Тем более как явствует из материалов дела, в немецких военных складах в городе Славуте были огромные запасы продовольствия, в военных аптеках — медикаментов и перевязочных материалов».
В штате Гросслазарета числилось значительное количество медицинского персонала. Вместе с тем, как это отмечается в Сообщении Государственной комиссии, больные и раненые офицеры и бойцы Красной армии не получали самой элементарной медицинской помощи. Да и о каком лечении могла идти речь, если задача Гросслазарета была диаметрально противоположной. Не только к физическому уничтожению военнопленных стремилась администрация Гросслазарета, но и к тому, чтобы наполнить мучениями и страданиями последние дни жизни раненых и больных.
Один из разделов Сообщения Комиссии озаглавлен: «Пытки и расстрелы советских военнопленных». Я оглашаю часть этого раздела. Он напечатан на странице 4 документа СССР-5а:
«Советских военнопленных в Гросслазарете подвергали пыткам и истязаниям, били при раздаче пищи, при выводе на работу. Не щадили фашистские палачи даже умирающих. Судебно-медицинская экспертиза при эксгумировании трупов обнаружила в числе других трупов военнопленного, которому в агональном состоянии было нанесено колотое ранение ножом в паховую область. С торчащим в ране ножом он был брошен в могилу и еще живым засыпан землей.
Одним из видов массовых пыток в „лазарете“ было заключение больных и раненых в карцер, который представлял собой холодное помещение с цементным полом. Заключенные в карцер на несколько дней лишались пищи, и многие там умирали. Больных и слабых людей гитлеровцы с целью еще большего истощения заставляли бегать вокруг зданий „лазарета“, а тех, кто не мог бегать, запарывали до полусмерти.
Нередки были случаи убийства военнопленных немецкой охраной ради потехи. Бывший военнопленный Бухтийчук Д. П. сообщил о том, как немцы бросали на проволочные заграждения внутренности павших лошадей, и когда обезумевшие от голода военнопленные подбегали к заграждениям, охрана открывала по ним стрельбу из автоматов. Свидетель Кирсанов Л. С. видел, как был заколот штыком один из военнопленных за то, что он поднял с земли клубень картофеля. Бывший военнопленный Шаталов А. Т. был очевидцем, как конвоир застрелил военнопленного, пытавшегося получить вторую порцию „баланды“. В феврале 1942 г. он „видел, как часовой ранил одного из пленных, который искал в мусорной яме объедки, оставшиеся в немецкой кухне обслуживающего персонала, раненый был немедленно уведен к яме, раздет и пристрелен“».
Осмотр трупов, эксгумированных при расследовании фашистских злодеяний в так называемом лагере Славута, удостоверил, что «комендатура и охрана лагеря неоднократно применяли изощренные меры истязаний. Среди вскрытых и эксгумированных трупов судебно-медицинская экспертиза обнаружила четыре трупа военнопленных, умерщвленных холодным оружием, с колотыми головными ранами, проникающими в полость черепа.
