Книга Нюрнбергский набат. Репортаж из прошлого, обращение к будущему, страница 323. Автор книги Александр Звягинцев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Нюрнбергский набат. Репортаж из прошлого, обращение к будущему»

Cтраница 323

Другим дежурным «козырем» адвокатов были действия обвиняемых по приказу, что якобы снимало с них ответственность. Мол, перед ними была дилемма: или выполнить установку свыше, или лишиться жизни в случае неповиновения.

Этот аргумент изобрели и применили не одни нюрнбергские защитники. С помощью его пытались оправдаться сотни тысяч немецких военных преступников, но для обвиняемых из высшего эшелона власти он был особенно удобен. Ведь источником приказов и всего нацистского зла для подсудимых в Нюрнберге являлся, понятное дело, фюрер, которого уже не было в живых.

Суд твердо стоял на том, что преступные действия по приказам и распоряжениям свыше являются наказуемыми и приводил убедительные обоснования.

Адвокат Кальтенбруннера Кауфман был в сложном положении. Защита шефа карательных органов, погрязших в ужасных, невиданных преступлениях, была делом неблагодарным. Собственно, у Кауфмана и не было базы для защиты отпетого нациста. К тому же у адвоката, которого опрометчиво выбрал сам обвиняемый, был крупный «недостаток» — он был «совестливый человек».

Кальтенбруннер однажды пожаловался Гилберту: «Вы знаете, доктор, мой адвокат очень уж совестливый человек. Взбучка, которую он мне дал — больше, чем можно ждать от обвинителя».

Шеф РСХА все время лгал, изворачивался, и это, видимо, очень не нравилось Кауфману. Однажды он потребовал от Кальтенбруннера четких и прямых ответов на поставленные вопросы, в то время как подзащитный, некогда сам адвокат, стремился отвечать расплывчато. «Когда вы узнали, что Освенцим является лагерем уничтожения и каково было отношение к нему? — с прокурорской прямотой и напором спрашивал адвокат. — Давайте прямой ответ на вопрос… Отвечайте ясно и кратко…»

Это и была та самая «взбучка». Вся скамья подсудимых изумилась тогда, глядя, как адвокат уподобляется обвинителю. При допросе свидетеля Шелленберга Кауфман также потребовал дать четкий ответ, занимался ли Кальтенбруннер исключительно внешней разведкой и информацией. Шелленберг, шеф этой внешней разведки, ответил: нет!

Но то были лишь эпизоды. Речь Кауфмана, которая приводится ниже, наглядно показывает и его незаурядные способности к демагогии и маневрированию. Бичуя мертвых — Гитлера, «одного из величайших правонарушителей» в истории, и злодея-рейхсфюрера Гиммлера, Кауфман обкладывает соломкой своего подзащитного и представляет его — кровожадного шефа спецслужб все-таки как невинного аналитика, «специалиста по информации».

РЕЧЬ КАУФМАНА, ЗАЩИТНИКА ПОДСУДИМОГО ЭРНСТА КАЛЬТЕНБРУННЕРА

[Стенограмма заседания Международного Военного Трибунала от 9 июля 1946 г.]

Господин председатель, Высокий Суд!

Этот процесс войдет в мировую историю как процесс, полный революционного напряжения… Если мера вины моей родины не имеет предела, то и величайшее искупление, которое когда-либо нес какой-либо народ, она несет покорно…

Европейский международный порядок, частью которого была моя родина, тяжело болен. Он болен духом отрицания и унижения достоинства человеческой природы…

Трибунал, выполняющий свою миссию в сознании своего высокого долга, предстанет перед испытующим оком истории. Я не сомневаюсь в том, что избранные судьи стремятся служить справедливости, которой они должны руководствоваться…

Право может создаваться лишь в том случае, если суд обладает той внутренней свободой и независимостью, подчиненными только совести и больше ничему. На моей родине была забыта эта священная заповедь, и прежде всего она была забыта в высших политических кругах нации. Гитлер унизил право до средства для достижения своих целей. Нужно детально представить себе положение империи до 1933 года.

Здесь уже достаточно говорили об этом, и мне нет необходимости все повторять.

Я думаю, что не смогу выполнить полностью своей задачи, если стану рассматривать чудовищные преступления лишь как эмпирические факты. Нужно дать немцу возможность познать развитие, происшедшее в короткий срок, чтобы понять связь событий…

Задача установить истину поднимает защитника до уровня помощника Суда и дает право защитнику не только ставить под сомнение показания свидетелей, но также и документы и прежде всего правительственные отчеты. Она позволяет защитнику заявить, что такие отчеты, хотя и допущены Уставом в качестве доказательств, могут быть приняты лишь с большими оговорками…

Кальтенбруннер до 1943 г. по сравнению с остальными подсудимыми был почти неизвестным в Германии человеком, во всяком случае одним из тех, кто не имел тесной связи ни с германской общественностью, ни с виднейшими деятелями режима. В то время, когда германский народ в военном, экономическом и политическом отношениях уже с огромной скоростью катился в пропасть, ненависть и страх перед исполнительной властью достигли кульминационного пункта.

Я понимаю, что перед лицом моря крови и слез мне не следовало бы останавливаться на душевных особенностях и характере этого человека, но я его защитник…

Кальтенбруннер не является сыном злого духа, как его называло неоднократно обвинение, он не является «маленьким Гиммлером», его «доверенным», «вторым Гейдрихом» и т. д. Я думаю, что он не является тем холодным как лед существом, о котором, правда, основываясь только на слухах, говорил в таких абсолютно отрицательных тонах доктор Гизевиус. Подсудимый Иодль показал, что Кальтенбруннер не относился к доверенным Гитлера, которые после ежедневных обсуждений общей обстановки собирались вокруг последнего в главной ставке фюрера. Свидетель доктор Мильднер показал (обвинение не подвергло сомнению его показания) следующее:

«По собственным наблюдениям я могу подтвердить, что знаю подсудимого Кальтенбруннера лично… назначение его на должность начальника полиции безопасности и СД произошло потому, что Гиммлер после смерти своего главного соперника Гейдриха в июне 1942 г. не желал иметь рядом с собой или в своем подчинении человека, который смог бы угрожать его положению. Для Гиммлера подсудимый Кальтенбруннер, без сомнения, был наименее опасным человеком. У Кальтенбруннера не было честолюбия в отношении того, чтобы с помощью особых действий приобрести вес и, возможно, вытеснить Гиммлера. О стремлении его к власти не может быть и речи. Неверно называть его „маленьким Гиммлером“».

В том же духе высказались свидетели фон Эберштейн, Ванек и доктор Хоттль.

Несмотря на все, этот человек взял все-таки на себя руководство главным имперским управлением безопасности; да, он действительно взял его на себя в полном объеме, несмотря на договоренность с Гиммлером.

Я знаю, что сегодня он тяжело страдает из-за катастрофы… что когда-то он действительно руководил управлением, о зверствах которого, если бы это было возможно, заговорили и камни, но личность и сущность данного человека должны быть охарактеризованы иначе, чем это сделало обвинение…

Кальтенбруннер, конечно, положительно относился к личности Гитлера до тех пор, пока он не стал проявлять свои человеконенавистнические стороны. Он одобрял также, как признал на допросе, принципиальные меры, предпосылкой к проведению которых было более или менее значительное насилие, как, например, создание воспитательно-трудовых лагерей. Поэтому ни один разумный человек не станет оспаривать, что он в принципе считал вполне допустимым, по крайней мере на время войны, создание концлагерей… или как бы там иначе ни называли эти учреждения, при упоминании о которых слушатель невольно вспоминает слова Данте.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация