– Понимаю!
– Обидно ей… Эх, говорит, здоровые прибил! Хотя худенький он, видно сразу – непьющий! Жене счастье! А он взял и испортил их… Ну, я ее тогда пожалела и говорю: а че ты политику сюда шьешь? Сказала бы сразу, что позавидовала его здоровым органам!
– А она?
– Помирились… Но не сразу, а на следующий день… Ты кусок торта видела в холодильнике? Так это она принесла. Говорит: теть Нель, эт я так… про органы… Это я о своем, о девичьем…
Цитируя Довлатова
Как-то зашла к нам соседка (такая, полукультурная, не Колян, но и не Лотман).
Мама у меня наивняк иногда: сидит с ней чай пьет и вдруг говорит:
– Бывает у человека вид похабный, а елда здоровая. Типа отдельной колбасы… (Довлатова то есть цитирует без предупреждения).
Соседка бледнеет, потом краснеет.
И говорит:
– У какого человека?
Мама говорит:
– У Ленина, к примеру.
У соседки лезут глаза на лоб, а я намеренно молчу: думаю, чем кончится?
Соседка краснеет еще больше и говорит:
– Откуда вы знаете, какая была… ну… эт самое… у Ленина?
Мама говорит:
– Да, конечно, не знаю, это, наверно, Крупская знала, да и то не факт (соседка краснеет уже густо и поражается – ведь мама робкая, старенькая и интеллигентная).
– Да мне все равно (продолжает мама), – что там у него было, просто смешно: «типа отдельной колбасы».
И смеется.
Соседка теряет дар речи, думает, наверно, что мама уже умом тронулась.
Тут я вступаю:
– Это юмор (говорю), – такой. Писатель – Довлатов. Самый читаемый в России. Слова – не его, а его персонажа. Вульгарного такого персонажа. Простого человека.
Соседка облегченно вздыхает:
– Ах, вон оно что!
Но тут же опять хмурится:
– Юмор у него какой-то… Похабный… И при чем тут колбаса?
– Колбаса всегда причем (говорю я). – Вот не будет колбасы, так и, извините, елду будет не с чем сравнить…
Соседка вдруг говорит (развелась с мужем-алкашом когда-то):
– Ни елды тебе, ни колбасы, господи прости…
– Так о том и речь (говорю).
– Теперь все ясно (подытоживает соседка).
Слово на букву «Б»
Говорю маме:
– Надо прощаться, – говорю, – с европейскими ценностями.
– А у тебя были европейские ценности? Стекляшки из Венеции, пара платьев – какой-то там, ты говорила, хвастаясь, Ральф Лорен, ну и вроде коробочка для лекарств с портретом Мерилин… Небольшие ценности, честно говоря.
– Я о свободе-равенстве-братстве.
– А! Я знаю, ты любишь милиционерам об этом говорить, а они не понимают. Говорят: «Документы покажи!» Ну и прибавляют это слово на букву «б»…
– Братство?
– Ага. Братство.
Литературные вьетнамцы
…Кто-то предположил, что одной очень плодовитой писательнице книжки клепают вьетнамцы в подвале.
На что мама сказала:
– Ты же тоже много пишешь. И про тебя скоро так скажут. Да, честно говоря, я сама уже подозреваю, что у тебя под кроватью сидит не менее пяти вьетнамцев – один человек столько не напишет. Я иногда туда веником лезу, чтобы проверить: но я достать не могу до стены, они, наверно, в нее вжимаются.
– Мне до той писательницы далеко…
– Ну конечно: у нее целый подвал есть, а у тебя только кровать, под которой от силы пять вьетнамцев могут спрятаться. Но вот еда уходит стремительно: вчера кто-то съел две пачки пельменей.
– Да ты же сама их отнесла консьержке!
– Ну да, забыла совсем… Я отнесла и сказала, что это за работу: может, она тебе что-нибудь напишет. Для количества хотя бы.
– А как насчет качества?
– Ты думаешь, у нее хуже получится? То же самое примерно, а может, даже и получше… За это ты не волнуйся: за пачку пельменей станешь знаменитостью.
– В нашем подъезде?
– А что? Была же ты, как соседка в Алма-Ате говорила, самая красивая в нашем том подъезде!
– Ну да, где средний возраст жителей был 80.
– Ну да. Но для тебя – тоже неплохо.
Сисадмины и эстонцы
Однажды к нам пришли в гости два сисадмина.
Не только мама, но и я ничего не поняла, ни единого слова.
Мама же спросила:
– А они кто, эстонцы? И почему так невежливо, на своем разговаривают, изредка вставляют русские предлоги и восклицания? Они же должны понимать, что мы эстонского не знаем!
Секс по телефону
Вспомнила, как мама ошиблась и набрала «секс по телефону».
Там что-то долго трещало, ничего не было слышно, а потом ей сказали:
– Пупсик! Какой ты большой! Я щас кончу!
А мама сказала:
– Да уж, побыстрее кончайте фигню нести и позовите Губайдуллу Мамедовича!
Там затихли (наверно, говорит мама, пошли искать Губайдуллу Мамедовича).
Маме надоело ждать, она положила трубку и через полчаса опять перезвонила.
На сей раз попав уже по адресу.
И говорит этому Мамедовичу (аксакалу):
– Ха-ха-ха! (И пересказывает, что ей сказали за полчаса до этого.)
Мамедыч, слава богу, тоже ничего не понял и говорит:
– Внуки баловались, наверно.
* * *
Когда мама узнала, что она звонила по ошибке в «секс по телефону», она мне не поверила.
И говорит:
– Как можно влюбиться по телефону?
– Там ведь речь не о любви.
– А о чем, по-твоему?
– О сексе.
– Как возможен секс без любви?
И посмотрела на меня торжествующе: типа срезала.
Мама-диджей
Соседи сбоку устроили дискотеку.
Громко и с визгами пляшут.
А соседи снизу начали стучать мне по батарее.
Думали, это я так гуляю.
Потом пришли.
Звонят в дверь.
Открывает мама – уже в ночной рубашке.
Соседи снизу говорят:
– У вас тут дискотека?
Мама говорит:
