Порой утверждается, что соединения 19, 16 и 20-й армий с фронта преследовало 16 дивизий противника. И поэтому они не могли оторваться от противника и своевременно отойти на 110 км. Наибольшую опасность для отходящих соединений 20-й и 24-й армий представляли не преследующий их с запада противник, а его соединения, наступавшие с юга и стремившиеся перерезать пути отхода. В наиболее трудном положении оказалась армия Ракутина. Ей предстояло пройти более длинный путь. О каком темпе отхода можно говорить, если отход не был организован должным образом – тянули до последнего момента. В связи с прорывом противником обороны в оперативную глубину многочисленные тыловые части и учреждения Резервного фронта и армий начали несанкционированный отход. Командующие объединениями и командиры соединений, поздно получившие разрешение на отход, не смогли организовать его. Поэтому дороги оказались забитыми неуправляемой массой автомашин, конных обозов и остатками разгромленных частей. Между тем в предвидении встречи с противником вперед надо было выслать на машинах передовые отряды с задачей не допустить выхода противника на пути отхода, выделить авангарды. Сделать это не удалось. Заслоны на открытом фланге если и выставлялись, то недостаточной силы, чтобы задержать противника. При этом войска не всегда умело применяли заграждения, не уничтожали мосты, чтобы замедлить продвижение противника. Соединения 20-й и 24-й армий, медленно продолжая отход, втягивались в уготовленный им котел.
Из оперсводки ОКХ № 114 за 7.10.41:
«4-я армия: В котле установлено интенсивное движение в северо-восточном направлении. Почти повсеместно заметно ослабление боевой мощи противника. За Дорогобуж еще идут упорные бои. Под Волочек противник, прикрывая отход, оказывает упорное сопротивление»
[213]
.
Обнаружив отход, противник усилил нажим с фронта. 6 октября части 20-го и 9-го армейских корпусов заняли Ельню, 7-го – Дорогобуж. Отступающие войска с запада и юго-запада неотступно преследовали 16 пехотных дивизий 9-й и 4-й полевых армий. Некоторые дивизии армии попали в небольшие «котлы» к востоку и к северо-востоку от Ельни, где и были разгромлены. Так, по немецким данным, еще 5 октября 139-я и 170-я сд 24-й армии были окружены и разгромлены южнее Ельни, 222-я сд 24-й армии и 145-я тбр 43-й армии – южнее и юго-восточнее Спас-Деменск.
Пытаясь связаться с отходящими соединениями, чтобы прекратить беспорядочное бегство и хоть в какой-то мере придать отходу организованный характер, штаб 24-й армии был вынужден передавать распоряжения открытым текстом. Командир поста подслушивания врага доложил в штаб 4-й полевой армии результаты радиоперехвата:
«6.10 в 21.00 штаб 24 А передал открытым текстом неустановленному соединению:
1. Сосредоточиться в 3 км севернее места дислокации армии в июле.
2. Связаться с пятью другими неустановленными соединениями (противнику не были известны позывные соединений. – Л.Л.) и передать им приказ сосредоточиться в том же районе.
Примечание: местонахождение командного пункта штаба 24 А в июле неизвестно. 4.8 штаб располагался в Семлеве (27 км юго-западнее Вязьмы)»
[214]
.
Части 43-й и 33-й армий, управление которыми было окончательно утрачено, отступали на восток и северо-восток в полном беспорядке. В оперативной сводке Резервного фронта № 142 по состоянию на 22.00 6.10.1941 г. сообщалось:
«43 армия. Армия, не оказывая сопротивления противнику, рассеялась и отдельные части армии прекратили свое организационное существование <...>
33 армия. Армия как организм не существует. В Красное Лосьмино находится только командующий и член Военного совета армии. Местонахождение штаба армии и ее соединений не известно. Принятые меры розыска штаба армии и соединений успеха не имели»
[215]
.
О состоянии войск 43-й армии свидетельствует также донесение, которое комбриг Любарский примерно в 3.10 7 октября кому-то приказал доставить Боголюбову (заместителю начальника штаба Резервного фронта. – Л.Л.):
«2.00 7.10.41 Кощеево (8 км вост. Вязьма). Карта 500 000.
1. Противник продолжает развивать наступление вдоль шоссе и вспомогательный [удар] – в напр. Вязьмы.
2. Дивизии как боевые единицы не существуют, а есть небольшие деморализованные авиацией противника группы бойцов пехоты, спецподразделений и артиллерии.
Командир 149 сд Захаров имеет только один сап. бат.
Эти мелкие группы никем не управляются, расползлись по лесам и текут в тыл.
Командованием создавались два раза сильные командирские группы для сбора отходящих в тылу, но остановить эту массу и закрепиться в обороне не удалось.
3. Полк 24 сд (вероятно, речь идет о 185 запасном стрелковом полку 24-й армии – примечание составителя сборника) 6.10 вел бой на р. Угра в районе Кр. Холм и в лесу юго-западнее. Остатки 53 сд (далее слова «вели бой в р-не Свободка, Кр. Холм» зачеркнуты). 145 тбр действовала в районе Тетери?
Данных о положении 113 и 149 сд не было.
4. Из отходящих подразделений созданы боевые участки:
1-й – по р. Угра у Знаменка.
2-й – лес ю.-в. Кощеево. Быть в готовности для отражения танков.
3-й перехватывает (далее неразборчиво), но на этих участках очень слабенькие группы.
5. Военным советом созданы группы командиров для сбора отходящих бойцов и мелких подразделений в районе сев.-вост. Вязьмы.
6. Вязьма и некоторые прилегающие к ней пункты горят.
В общем, положение катастрофическое.
Нам абсолютно нечего выбросить для захвата важнейших направлений, а противник стремится перерезать вяземское шоссе.
Дивизии понесли очень большие потери, особенно свирепствует авиация. Она делает систематические налеты группами по 20 – 25 самолетов.
В общем, наша армия абсолютно не способна вести какой-либо бой, так как все оставшиеся стали какими-то очумелыми.
3.10 7.10»
[216]
.
Это не донесение, а крик души. Комбриг (видимо, из числа штабных работников, высланных на пути отхода для наведения порядка) решил сказать горькую, но правду. Если бы командармы и командующие фронтами не приукрашивали свои донесения, Ставка раньше среагировала бы на складывающуюся критическую обстановку.
Старт немецких пикирующих бомбардировщиков Ю-87 («Штукас») с полевого аэродрома (1941 г.)
