Сценарии войны, описанные авторами исследования, имели очень мало общего с действительностью. Предполагаемая антисоветская коалиция на самом деле была отнюдь не монолитной. Между многими входившими в нее странами существовали не только принципиальные противоречия, но и серьезные конфликты. Прежде всего Польша, которая до середины 30-х годов считалась основным и самым опасным противником СССР, полагала Германию не меньшим своим врагом, чем Советский Союз. После Первой мировой войны Польше отошли некоторые бывшие германские территории (восточная часть Верхней Силезии и часть Померании, образующая «Польский коридор», необходимый для выхода Польши к Балтийскому морю). Тем самым Восточная Пруссия оказалась полностью отрезанной от основной территории Германии. Поляки прекрасно осознавали, что немцы не смирятся с таким положением и рано или поздно попытаются вернуть эти земли обратно. Поэтому значительная часть польской армии была вынуждена постоянно прикрывать свою западную границу. Враждовала Польша и с Литвой, у которой она отобрала Виленский край еще в 1920 г. Эти страны до 1938 г. не имели даже дипломатических отношений, не говоря уже о союзных. А с Чехословакией Польша не ладила из-за Тешинской области: поляки были убеждены, что имеют на нее больше прав, чем владевшие ею чехи. Румынии тоже было не до новых захватов, прежде всего она была озабочена удержанием Бессарабии, которую она отобрала у Советской России в 1918 г., Трансильвании, на которую серьезно претендовала Венгрия, и южной Добруджи, которую считала своей Болгария. Список взаимных претензий и возможных конфликтов между странами, которые, по мнению авторов «будущей войны», готовились вот-вот общими силами обрушиться на СССР или сообща участвовать в его блокаде, можно продолжить. Кроме того, взаимная враждебность этих стран заставляла их постоянно отвлекать часть своих, и без того ограниченных сил для прикрытия своих границ от опасных соседей. Так что действительная опасность их совместных действий против СССР авторами исследования была, мягко говоря, сильно преувеличена. Особое внимание они уделяли Англии, и вот почему:
«Наиболее враждебную политику по отношению к СССР проводит консервативное правительство Великобритании. Оно является главным инициатором противосоветских комбинаций» [74].
Для советского руководства было совершенно очевидным, что сами по себе Польша и Румыния даже в коалиции с прибалтийскими странами были неспособны вести успешную войну с СССР. Поэтому именно в Англии оно видело ту враждебную силу, которая может их подтолкнуть к агрессии и помочь в ее проведении. К тому же могучий английский флот имел возможность непосредственно угрожать обширному советскому побережью, вести обстрелы, высаживать десанты, перебрасывать, снабжать и прикрывать огнем вражеские войска. Между тем Англию и Францию после окончания Первой мировой войны больше всего интересовало сохранение статус-кво. Они были по горло сыты ее ужасами и небывалыми до того времени людскими, материальными и финансовыми потерями. По этой причине у них не было ни малейшего желания конфликтовать с кем бы то ни было. В 1926 г. меморандум британского Министерства иностранных дел правительству страны откровенно констатировал:
«У нас нет никаких территориальных устремлений или желания расшириться. Мы получили все, чего желали, и, наверное, даже больше. Наша единственная цель состоит в том, чтобы удержать то, что нам нужно, и жить в мире. ‹…› Реальность такова, что война и слухи о войне, вражда и конфликты в любом уголке мира означают потери и ущерб британским коммерческим и денежным интересам. ‹…› в результате нарушения мира при любом исходе мы окажемся в убытке» [75].
В августе 1919 г. английское правительство в качестве закона приняло «Правило 10 лет». Согласно ему, вооруженные силы страны должны были планировать свой ежегодный бюджет исходя из того, что им не придется участвовать ни в каком крупном военном конфликте в течение последующих 10 лет. «Правило 10 лет» регулярно продлевалось и было отменено только в марте 1932 г., да и то с условием, что эта отмена не должна послужить поводом для роста военных расходов, которые за время его действия были урезаны аж в 7,5 раза. Руководство СССР, конечно, знало об этом публично объявленном правиле, но не верило, что оно соблюдается, и сохраняло глубокое недоверие к англичанам до самого момента нападения Германии.
В 1927 г. произошли события, сильно подорвавшие и без того хрупкие отношения между двумя странами. Сначала 23 февраля английский министр иностранных дел Чемберлен направил советскому правительству грозную ноту с требованием немедленно прекратить антианглийскую пропаганду и военную помощь китайскому Гоминдану. Потом 12 мая британская полиция произвела внезапный обыск в помещении советско-английского акционерного торгового общества «Аркос» в Лондоне и обнаружила там секретные документы, свидетельствовавшие о подрывной деятельности базировавшегося в Москве Коминтерна в Англии и в Китае. Последовавший в конце того же месяца полный разрыв дипломатических и торговых отношений с Англией был воспринят в СССР как несомненный признак неотвратимо приближавшейся британской агрессии.
1927 год вообще оказался богатым на драматические события в международной жизни, связанные с Советским Союзом. Еще зимой британская газета «Манчестер гардиан» и немецкая «Форвертс» опубликовали серию статей, разоблачавших тайное военное сотрудничество СССР и Германии. В феврале командир авиаотряда К.М. Клим перелетел на своем самолете в Польшу [76]. В Варшаве 7 июня белоэмигрант убил советского полпреда П.Л. Войкова, и напряженность на и без того неспокойной польско-советской границе резко возросла. Наконец, в октябре из Парижа был выслан советский полпред Х.Г. Раковский.
Все происходящее вызвало в Советском Союзе настроение, получившее название «военная тревога 1927 года». В самом ее начале Наркомат по военным и морским делам составил заявку для промышленности на поставку боеприпасов, необходимых на первый год боевых действий. Заявка была составлена достаточно скромно: предполагалось, что активные боевые действия будут вестись не более половины этого срока, а расход боеприпасов не превысит уровня последнего года Гражданской войны. И тут выяснилось, что имевшиеся производственные мощности позволят обеспечить только 29 % потребности армии в снарядах и всего лишь 8,2 % — в патронах [77]. Для советского руководства стало очевидным, что страна совершенно не готова к сколько-нибудь масштабному конфликту. В этих условиях той же осенью, еще за год До начала первой пятилетки, в СССР началась серьезная подготовка экономики к грядущей большой войне.
Красная Армия на 1 января 1927 г. насчитывала 607 125 человек. Содержать в мирное время более многочисленную армию в то время не позволяло состояние экономики страны. В военное время ее численность планировалось довести до 3300–3400 тыс. чел. [78]. Однако слабо развитая дорожная сеть страны не позволяла провести в короткие сроки мобилизацию и сосредоточение сил на западной границе. Чтобы прикрыть развертывание армии в начале будущей войны, в январе 1928 г. было решено построить на западной границе цепь укрепленных районов. Первым начал возводиться Карельский укрепрайон, защищавший Ленинград с севера. Полным ходом строительство еще 12 укрепрайонов на западной границе развернулось весной 1931 года. Они стали основой пограничного оборонительного рубежа, который впоследствии получил известность, как «линия Сталина».
