В IV разделе плана Генштаба были изложены основы стратегического развертывания наших войск с распределением их по театрам военных действий (см. таблицу 6.2).
Общее число дивизий и доля соединений, развертываемых на Западе с учетом Финляндии, по новому плану заметно выросли. Нужно только отметить, что предыдущий план предусматривал, кроме перечисленных в таблице, развертывание еще 40 дополнительных стрелковых дивизий на Западе и двух — на Востоке в течение первого месяца войны. Добавим, что появление 30 японских пехотных дивизий, из числа учтенных в таблице, в Северной Маньчжурии ожидалось только к концу второго месяца от начала сосредоточения, поэтому соотношение сил на Дальнем Востоке на первом этапе боевых действий предполагалось почти равным. Перед советскими войсками на дальневосточном ТВД ставилась задача уничтожить первый эшелон японской армии еще до сосредоточения ее второго эшелона [452].
Таким образом, главным окончательно выбрали юго-западное стратегическое направление. Это был крупнейший стратегический просчет политического (в первую очередь) и военного руководства страны, во многом предопределивший дальнейший ход Великой Отечественной войны. В обстановке укрепившегося за последние годы непререкаемого авторитета Сталина свободное обсуждение важнейших проблем подготовки армии и флота к войне было невозможно. Чехарда со сменой руководящих лиц в НКО тоже не способствовала разработке планов, наиболее соответствующих складывающейся обстановке. Ее особенно наглядно иллюстрирует пример оперативного управления Генштаба, этой сердцевины «мозга армии». За шесть предвоенных лет там поменялись семь начальников [453]. Непосредственно перед войной сменилось практически все руководство Наркомата обороны, Генерального штаба, главных и центральных управлений, военной разведки, командование войск военных округов и флотов. Руководить практическим осуществлением мероприятий, намеченных новым планом, с февраля 1941 г. пришлось уже генералу армии Г.К. Жукову. В связи с этим иногда заявляют, а что мог сделать Жуков за пять с половиной месяцев, оставшихся до начала войны, если все было решено его предшественниками и «высшей инстанцией», то бишь, Сталиным?
Между тем, некоторые исследователи не согласны с самим выражением «просчет» в отношении выбора юго-западного направления в качестве главного. По их мнению, Сталин осенью 1940 и даже весной 1941 г. не допускал возможности нападения Германии на Советский Союз. Во-первых, потому, что Германия продолжала бесперспективную борьбу с Британией, во-вторых, он знал, что по соотношению сил и ресурсов Красная Армия намного сильнее вермахта. Следовательно, не было необходимости считать юго-западное стратегическое направление главным при нападении Германии на СССР, ибо таких действий от Гитлера не ждали (?!). Поэтому оперативное развертывание 1941 г., что якобы отлично показали январские штабные игры, строилось, как они считают, на идее внезапного и сокрушительного вторжения РККА в Европу. Однако удар вермахта, де-факто объективно оказавшийся упреждающим, это несостоявшееся вторжение перечеркнул, сделав бессмысленными все планы и намерения Сталина. Отсюда делается вывод: концентрация главных сил РККА на юго-западном стратегическом направлении к 22 июня 1941 г. — не «просчет» в определении основного операционного направления действий вероятного противника, а естественное следствие порочных для страны военно-политических устремлений Сталина и руководства ВКП(б). А Генштаб и Наркомат обороны начиная с августа 1939 г. выступали здесь лишь инструментами осуществления замыслов «Хозяина», ЦК и Политбюро.
Сторонники этой точки зрения, во-первых, неправильно трактуют тематику игр. Что же, по их мнению, Красной Армии, отразив первый удар агрессора, следовало продолжать и далее вести только оборонительные действия? Во-вторых, в спорный тезис о «просчете» они намеренно или невольно вкладывают совершенно другой смысл. А он заключался не в усилении юго-западного направления: это естественно — усилить фронт на вероятном направлении главного удара врага.
Просчет заключался в неправильной оценке намерений противника и, соответственно, в ослаблении западного стратегического направления, что стало одной из основных причин целой серии катастроф 1941 г. Что касается идеи внезапного и сокрушительного вторжения РККА в Европу в 1941 г., якобы планируемого Сталиным (с подачи Тимошенко и Жукова), то этот вопрос мы рассмотрим подробнее несколько позже. А пока отметим, что мартовский план по неизвестной пока причине не был утвержден Сталиным [454].
По результатам оперативных игр в Генштабе, состоявшихся в январе 1941 г., в последующие планы военных действий вносились соответствующие коррективы, но юго-западное стратегическое направление неизменно оставалось главным. В своей основе принятое распределение сил по направлениям не менялось вплоть до начала войны. Война же доказала правоту предвидения Шапошникова: главный удар немцы нанесли, как он и ожидал, севернее Припятских болот, через Минск на Москву. Они не планировали вести против СССР войну на истощение. А для очередного блицкрига экономические цели стояли не на первом плане — главным считалось разгромить вооруженные силы противника, а остальное приложится. Неправильно определив вероятное направление главного удара противника, наше командование неверно распределило свои силы, ослабив важнейшее западное стратегическое направление. Это поставило Красную Армию на грань полного поражения.
Разработка мобилизационных планов. План стратегического развертывания и замысел первых стратегических операций были рассчитаны на полное отмобилизование Красной Армии до начала боевых действий. Планомерный и своевременный переход от организации и штатов армии мирного времени к организации и штатам военного времени осуществлялся на основе мобилизационного плана, наличие которого является одним из условий обеспечения обороноспособности государства. Другими словами, мобплан — это план перевода вооруженных сил в состояние, обеспечивающее выполнение задач, определенных планом стратегического развертывания, а экономики страны — на рельсы военного времени. Он включает мероприятия по мобилизации: подаче и приему призывного контингента, автотракторной техники и лошадей из народного хозяйства, сдаче (приему) военных городков, развертыванию военных училищ и переводу их на ускоренный срок обучения, переход предприятий народного хозяйства на производство военной продукции и т. п. Без мобилизационного плана невозможно обеспечить полную боевую готовность войск: самые умные и глубоко продуманные оперативно-стратегические планы могут оказаться бесплодными, если не будут подкреплены людскими и материально-техническими ресурсами. План мобилизации зависел от мобилизационных возможностей страны, которые, меняясь, в свою очередь оказывали влияние на планы стратегического развертывания вооруженных сил.
В рассматриваемый период мобилизационные возможности СССР определялись ходом выполнения планов третьей пятилетки (1938–1942 гг.). В ее начале действовал мобилизационный план Красной Армии на 1938–1939 гг. МП-22, утвержденный Комитетом Обороны 29 ноября 1937 года. Согласно ему численность РККА мирного времени к 1 января 1939 г. доводилась до 1 665 790 человек, а в случае войны должна была достичь 6 503 500 бойцов. В ходе мобилизации предусматривалось развернуть 170 стрелковых и 29 кавалерийских дивизий, 31 танковую бригаду, в том числе четыре тяжелые, 155 авиабригад, а также 100 артиллерийских полков, из которых 57 были корпусными, а остальные — РГК. На вооружении планировалось иметь 15 613 танков, 15 218 орудий и 305 780 автомобилей. Кроме того, предусматривалось формирование еще 30 стрелковых дивизий, четырех артполков РГК и 80 авиабригад второй очереди [455].
