И вот тогда Софья завизжала. Ее визг был жалок и слаб. Так
мог бы визжать полудохлый поросенок, накрытый подушкой. Страх задушил в ней все
остальные инстинкты, и она даже не могла сопротивляться. Впрочем,
сопротивляться ей не пришлось. В коридоре в ту же секунду вспыхнул свет, и она
увидела перед собой Суданского. Узрев ее, он форменным образом обалдел.
— Вы?! — воскликнул он, отступая. На нем были
тренировочные штаны и ужасные клетчатые тапочки с круглыми носами. —
Сейчас же перестаньте голосить!
Софья захлопнула рот и сделала несколько глотательных
движений.
— Что вам надо? — пискнула она наконец.
— Мне что надо? — задохнулся от такой наглости
Суданский.
— Вам! — Она постепенно начала приходить в
себя. — Это ведь вы набросились на меня с жаркими поцелуями!
— Да откуда же я знал, что это вы!
— Но ведь в дверь вам позвонила именно я! —
возразила Софья. — Вы что, перед тем как кинуться на человека, даже не
смотрите в глазок, кто пришел?
— Да кто вы такая? — Голос Суданского ясно
показывал, что хозяин накаляется, как титан.
Софья поняла, что ей вряд ли удастся скрыть свое инкогнито и
улизнуть без объяснений, поэтому решила признаться:
— Я ассистентка Дымова.
Она специально выбрала такое слово — ассистентка, чтобы
Суданский подумал, будто бы Дымов никуда не делся, что он, как и положено, его
охраняет, а Софья всего лишь на подхвате.
— Ага! — задумчиво ответил тот. —
Ассистентка, значит. Это многое проясняет. А что у вас на голове?
— Что? — спросила Софья, поспешно приглаживая
руками волосы.
— Я имею в виду — на затылке. Во время жарких поцелуев
я придерживал вашу голову руками и нащупал что-то большое и круглое.
Софья схватилась за затылок и ойкнула — там прощупывалась
здоровенная шишка.
— Эта производственная травма, — поспешно сказала
она, — не имеет лично к вам никакого отношения.
Суданский упер руки в боки и стал разглядывать Софью,
прищурив один глаз, словно решал, что из нее лучше сделать — фарш или чучело.
— Ну ладно, — наконец сказал он. — Зачем вы
позвонили в мою дверь?
— Нас с Дымовым обеспокоило, что у вас весь вечер не было
света.
— Ах, вот как!
— Вам что, наше беспокойство кажется странным?
— Нет-нет, напротив. Оно меня так трогает!
Что-то в его тоне Софье не понравилось. Однако глаза у него
были такими честными, что она не рискнула возмутиться, а вместо этого спросила:
— Можно, я пойду?
— Конечно, почему бы и нет? Вы ведь убедились, что я в
порядке, поэтому…
Он открыл для нее дверки придерживал, пока она выходила.
Софья не могла поверить своему счастью. Там, в коридоре, на какую-то долю
секунды ей показалось, что он сейчас бросится на нее. Поэтому она дернула вниз
по лестнице и уже этажом ниже услышала позади себя голос:
— У вас потрясающе вкусная помада. Надеюсь, к нашему
следующему поцелую вы не успеете использовать весь тюбик!
Скатившись на первый этаж, Софья зигзагами побежала к своей
машине, как будто боялась, что Суданский начнет палить по ней со своего
балкона. Лишь заблокировав дверцы, она смогла вздохнуть с облегчением. А
заглянув в зеркальце, только всплеснула руками: волосы растрепались так, что
голова теперь была похожа на ершик для бутылок. Помаду Суданский размазал, и в
полутьме казалось, будто бы у Софьи два рта.
Она успела причесаться, вытереть лицо и от души попереживать
о том, что произошло. Было уже около десяти, когда из дальнего подъезда вышел
мужчина с длинными волнистыми волосами, при усах и бороде. На нем была
блестящая черная куртка с белой отделкой и грубые высокие зашнурованные
ботинки. Софья и сама не могла бы сказать, почему решила, что это Суданский.
Тем не менее ей хватило одного взгляда, чтобы увериться в своем предположении.
Это был точно он!
По всему выходило, что Суданский загримировался. Кроме того,
он не просто появился на улице, а прошел через чердак и вышел на улицу из
соседнего подъезда. Зачем? Может, он нанял Дымова на спор, что тот за ним не
уследит? Может, они на деньги играют в казаков-разбойников? Она ведь только что
четко дала понять этому типу, что за ним наблюдают. Друзья. А он такое
вытворяет!
Загримированный Суданский пешком вышел со двора и отправился
вдоль по улице. Софье пришлось поспешно выбираться из машины и красться за ним.
При этом она не знала, от кого ей нужно хорониться — от неведомых врагов
Суданского или от него самого. Несмотря на позднее время, на улице было
довольно оживленно — работали ночные клубы, кинотеатры, рестораны, часть
продовольственных магазинов и стоматологических клиник. Так что Софья была не
совсем на виду.
Суданский протопал целый квартал, а потом вдруг свернул
куда-то в сторону и исчез из виду. Софья припустила бегом и тоже нырнула в
подворотню. Минуту спустя следом за ней в ту же подворотню свернул еще один
человек. Со стороны он казался просто темным силуэтом, закутанным в длинное
пальто, и никто не смог бы с уверенностью сказать, кто скрывается под ним:
мужчина или женщина.
Очутившись в незнакомом темном дворе, Софья некоторое время
осматривалась и прислушивалась. Ее окружали не жилые дома, а какие-то угрюмые
производственные корпуса. Через минуту ей показалось, что она слышит
удаляющиеся шаги Суданского. Она бросилась на звук и очутилась в коротком
тупичке, над которым парил одинокий тусклый фонарь. Суданского не было.
Дрожащей рукой Софья достала из кармана флакончик, являвшийся ее единственным
оружием, и сжала его изо всех сил. И в этот момент кто-то довольно громко
позвал:
— Эй!
Она испуганно обернулась и увидела нечто ужасное. Там стоял
некто в длинном пальто и целился в нее из пистолета. Она подумала, что это он
окликнул ее, чтобы выстрелить не в спину, а в лицо, и задохнулась от ужаса…
Однако в тот момент, когда она обернулась, неизвестный опустил пистолет и
метнулся в сторону.
Софья моргнула, не уверенная в том, что ей все это не
чудится. Сердце стучало, как барабан под палочками вошедшего в раж ударника.
Она решила сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Но как только
начала втягивать в себя воздух, откуда-то из тени выскользнул пожилой мужчина в
мохнатой шапке и коротким ударом послал ее в нокаут. В голове у Софьи взорвался
фейерверк. Она охнула и начала медленно падать. Когда она шлепнулась в снег,
мужчина в мохнатой шапке задумчиво потрогал сапог Софьи своим башмаком. Секунду
спустя из темной ниши вышел Суданский.
— Зачем ты это сделал? — сердито спросил он
мужчину.
— Что? Отключил ее? В данной ситуации это самое
разумное, что можно было предпринять. Иначе она металась бы по двору, словно
сбрендившая летучая мышь. А ты зачем это сделал?
