— Беломордая гадина! — пробасила она на весь
этаж. — Что это ты тут себе позволяешь?!
Генштейн поднялся с колена и выпрямился во весь рост. Только
тут Марфа заметила, с кем имеет дело, и икнула от неожиданности. На ее щеках
мгновенно выступили пунцовые пятна.
— Не знал, Марфа Евгеньевна, что мое лицо кажется вам
чересчур бледным, — ехидно заметил Генштейн. — Вы что же, предлагаете
мне посетить солярий?
— Обозналась, Лев Михайлович, — забубнила Марфа,
отступая в коридор. — Думала, тут Брюковец бесчинствует!
Хмыкнув, Генштейн покинул кабинет и деловой походкой
направился к лифту.
— Это что, была подстава, да, Мохов? Тебя Брюковец
подговорил, да?
— Да что вы! — вступилась Софья. — Все вышло
совершенно случайно! Сначала тут действительно был Брюковец, но пришел ваш
главный и отослал его разговаривать с Киевом.
— Почему у меня до сих пор не отвалился язык? Я назвала
Льва Михайловича беломордой гадиной! Как я теперь буду смотреть ему в
глаза? — сокрушалась Марфа.
— А ты смотри на верхнюю пуговицу его рубашки, —
посоветовал Мохов. — Никогда не смутишься.
— Спасибо! — буркнула та и удалилась к себе,
раскачиваясь по дороге, словно африканский слон.
— Ужасное недоразумение! — пробормотала Софья,
обмахиваясь двумя руками. — Звонила-то не я.
— Хороший был план, — сказал Мохов. — Жаль,
накрылся медным тазом.
Сережа был немножко нескладным, зато очень милым молодым
человеком и считался весьма перспективным дизайнером. Софья была уверена, что
заказ он выполнит как надо. Договорившись о сроках, они распрощались, и,
позабыв о всякой опасности, она зацокала каблуками по коридору.
На сей раз Брюковец выскочил на нее из лифта, словно черт из
коробочки.
— Что же ты, Сонечка, уже уходишь? — прочирикал
он, не давая лифту уехать. — А мы так и не пообщались.
— Всего доброго, — холодно ответила Софья и
взглядом еще добавила морозца.
Однако Брюковца подобное бряцание оружием не могло пронять.
— Провожу тебя хотя бы до выхода! — Он втиснулся
за ней в лифт и, нажав на кнопку, широко и сально улыбнулся.
Когда лифт дополз до первого этажа и дверцы его раскрылись,
Брюковец вылетел из него спиной вперед, разметав стоявших в ожидании людей.
— Дура! — завизжал он, словно жирный ребенок,
которого обидела одноклассница. — Чтоб ноги твоей больше не было в
редакции!
Пунцовая Софья, проходя мимо, брезгливо обронила:
— Тебя не спросили!
— Еще раз придешь, я… Я тебя метлой вымету, как
приблудную мышь!
— И еще раз прокатишься вверх тормашками, —
пообещала Софья. — Полетишь прямо с девятого этажа!
Брюковец поднялся на ноги и побежал вверх по лестнице,
стараясь скрыться с глаз свидетелей как можно быстрее. А свидетелей его позора
было много — народ прятал смешки, а кое-кто стоял, откровенно разинув рот.
— Ну, Лешка, — вслух сказала Софья, выскакивая на
улицу и адресуясь к заболевшему Шагалову, — уж мне твоя колика выходит
боком!
В «Артефакте» между тем тоже было неспокойно. Вася Капитанов
и Кутайкин вошли в конфронтацию, сгубив на корню хорошую творческую атмосферу,
которая была так нужна для успешного продвижения заказа. Софье пришлось
показывать класс в своей нелегкой профессии.
Впрочем, Кутайкин при ее появлении заметно смягчился, и Вася
украдкой смахнул воображаемый пот со лба, показывая Софье, как рад ее
вмешательству.
— Придется задержаться часов до восьми! — заявил
Олег Осипович, копаясь в своей барсетке.
— Я не могу, — тут же ответила Софья. —
Извините, у меня важное дело.
Кутайкин мгновенно надулся и стал разговаривать, поджав
губы.
— Ты что? — рассерженно шепнул Вася и пнул Софью
ногой под столом. — Какое дело может быть важнее этого?!
— Да, Софья Николаевна, — услышал и поддакнул
Кутайкин, — я думал, у вас повышенное чувство ответственности и
неколебимое уважение к клиенту…
— Вы не понимаете! — рассердилась та. — У
меня маньяк останется без присмотра!
Вася и Кутайкин молча переглянулись.
— Есть один тип, — неохотно сообщила Софья, —
которого я подозреваю в особо тяжком преступлении. Надо, чтобы сегодня вечером
он был у меня на глазах.
— Но почему у вас?! — вздыбился Кутайкин, словно
штормовая волна. — Есть ведь соответствующие органы!
— С виду он очень порядочный человек, а у меня нет
никаких доказательств…
Софья отчаянно жалела, что проболталась. Это все нервы!
Разве можно выдерживать такой темп и такое напряжение?
Вася и Кутайкин склонили друг к другу головы и принялись
отчаянно шептаться.
— Все, Соня, сейчас подпишем документы и поедешь
домой, — сказал наконец Капитанов, откидываясь на спинку стула. —
Выпьешь чаю с медом, можешь пропустить рюмочку коньячку. И поспи подольше.
Степаныч, я уверен, не будет против.
— Конечно, будет! — возразила Софья. — Я две
пятницы подряд ходила в отгулы. И, кроме того, как это мы подпишем документы? А
слоган?
— Мы договорились, — умиротворенно заявил Кутайкин.
— В каком смысле?
— В обычном, — пожал плечами Вася. — Я
придумал стих, а Олег Осипович его одобрил.
— Что, вот прямо сейчас?
— Да, мы давно уже ходили вокруг этого простого и
замечательного слогана, — подтвердил Кутайкин. — И только что
выхватили его из общей массы вариантов.
— И как же он звучит? — с опаской спросила Софья,
перебирая в памяти Васины шедевры.
— Колобовская еда не наскучит никогда! —
продекламировал тот с гордостью.
— Что ж, — сказала Софья, боясь поверить своему
счастью. — Можно приступать к формальностям?
— Конечно! — горячо подтвердил Кутайкин
максимально в нос. — А потом я отвезу вас домой.
Софья озадаченно замолчала, а Капитанов принялся строить ей
ужасные рожи, ощерив зубы и вытаращив глаза. По всей вероятности, он призывал Софью
согласиться со столь лестным предложением.
— Ах, ладно! — махнула рукой та. — Домой так
домой. Отвезете так отвезете. Только как же мой автомобиль? Не хочу завтра с
утра толкаться в метро и дышать в воротники сограждан.
— Я отвезу вас на вашем «Фольксвагене», —
покровительственно сказал Кутайкин, и Вася за его спиной показал Софье большой
палец.
«Что ж, я нашла временную замену Шагалову и договорилась с
Кутайкиным. Степаныч меня точно не уволит, даже если я смоюсь раньше
времени, — подумала Софья. — Только надеюсь, мой новый шофер не
станет набиваться в гости».
