— А маньяк об этом знает?
— Нет, конечно! — воскликнула Софья. — Он не
догадывается ни о чем подобном.
— А он настоящий? — не отставала Тулускина.
— В том-то вся и прелесть, что да!
— И, когда все кончится, его схватят?
— Конечно, — кивнула Софья, трогаясь с места и
выруливая на шоссе. — Я сама позвоню в милицию. Я вела дело об
исчезновении одной девушки из танцевального ансамбля и буквально только что
нашла ее в уединенном коттедже. Она до сих пор там. Сидит в звукоизолированной
комнате, на полу. Одна ее рука пристегнута к батарее наручниками. Тип, который
ее похитил, лежит в коридоре связанный, я его нейтрализовала, — с
гордостью добавила Софья.
— А какой у вас план? — устраиваясь поудобнее на
сиденье, продолжала спрашивать Тулускина.
— Я планирую и вас тоже пристегнуть наручниками к
батарее, только в другой комнате, после чего подниму шум. Вызову вашего мужа,
милицию, прокуратуру, прессу… В общем, устрою настоящую сенсацию. Вы хорошенько
запомните лицо вашего, так сказать, похитителя и будете говорить только одно:
что несколько раз видели его на улице незадолго до того, как он напал на вас.
— А как он на меня напал?
— Ну, не знаю. Предложил подвезти и ударил по голове
гаечным ключом! — пожала плечами Софья. — Кстати, у него темно-синяя
«Лада». Запомните это.
— Но когда ваш маньяк очнется, он будет все отрицать!
— Да кто ж ему поверит! Ведь одна жертва похищения у
нас настоящая! Кроме того, я вообще предлагаю сделать финт ушами. Отпустить
этого типа на все четыре стороны. Милиция, конечно, все равно его поймает, но
пока будет ловить, вы успеете заморочить мужу голову и с триумфом возвратиться
домой. А потом можете даже отказаться от обвинений в адрес маньяка. Скажете,
что он не причинил вам вреда и вы хотите как можно скорее забыть о похищении.
Судя по всему, план безумно понравился Тулускиной.
— Могу себе представить, какая рожа будет у Валерика,
когда он увидит меня прикованной к трубе в том ужасном доме…
— Ну, положим, дом очень даже ничего. Вот расположен он
действительно в стороне от другого жилья. И сейчас, ближе к ночи, впечатление
создает самое что ни на есть хичкоковское.
— А как зовут вашего похитителя женщин? — спросила
Тулускина.
— Иван Иваныч Ушкин. Можете соврать, будто он вам
представился.
— А с чего вы взяли, что он маньяк? — спросила
любопытная Тулускина.
— Ну как же! — растерялась Софья. — Он украл
девушку, приковал ее и все такое…
— Все такое — это что? — не отставала Тулускина.
— Ах, я не знаю, у меня не было времени с ним
поговорить!
Когда «Фольксваген» свернул к коттеджу Ушкина, Тулускина
вжала голову в плечи.
— Да… — протянула она. — Одинокой женщине тут
действительно может стать не по себе.
— Теперь будьте внимательны, — предупредила
Софья. — Маньяк лежит в коридоре связанный. Я свалила его с ног ударом по
голове, но сейчас он, вероятно, уже пришел в себя, Мы отвезем его на другую
сторону лесопарка и выпустим. Пусть катится на все четыре стороны! А сами
вернемся в дом и займемся организацией спектакля. Кстати, осторожнее, на пороге
валяется некоторое количество огурцов и стекла.
Софья отворила дверь в коттедж и тут же увидела, что Ушкин
сидит, прислонившись спиной к стене, и пытается выпутаться из веревок.
— Здравствуйте, Иван Иванович! — добрым голосом
сказала Софья, будто раскрывая объятия. — Какая встреча, а?
— Я вас помню! — пискнул главбух, прекращая
извиваться и морща лоб. — Я видел вас в ресторане. Так это вы напали на
меня? Но зачем? Что вам надо? Вы — воровка?
— Фу, Иван Иванович! Что такое вы обо мне подумали?
Даже противно.
— Воровка? Чья бы корова мычала! — громко заявила
Тулускина, засунув руки в карманы и выступая вперед. — Мучитель женщин!
Надо же! Такой лысенький, тощенький — а туда же!
— Так они, лысенькие и тощенькие, — насмешливо
глядя на Ушкина, заметила Софья, — как раз и являются самой опасной частью
человечества. Их пожирают комплексы, они копят в себе обиды и в один прекрасный
момент начинают выплескивать свой негатив, начинают мстить…
— Кому же это я мстил? — взвился Ушкин, от
которого за версту несло огуречным рассолом.
— Ладно, Ушкин, я все знаю, — устало махнула рукой
Софья. — Вы бегали в ресторан «Фантомас», потому что помешались на
девушках из танцевальной группы. Сначала вы положили глаз на Оксану
Василевскую. Начали дарить ей безделушки, анонимно, разумеется. А потом подкараулили
на стоянке, затащили в свою машину и увезли.
— У вас что, сексуальные отклонения? — с интересом
спросила Тулускина и, оправдываясь, пояснила для Софьи:
— Мне ведь надо знать, что он делает с девушками!
— Я ничего не делаю! — не на шутку испугался
Ушкин. — Я… Я держу дома Оксану в качестве домашней любимицы.
— Домашней любимицы? — недоверчиво переспросила
Софья. — Вы что, вообразили, что она ваша внучка?
— Я даю ей лакомые кусочки со своего стола… — прошептал
Ушкин.
— Я что, сплю? Я не ослышалась? — спросила Софья. —
Судя по всему, вы вообразили, что Оксана — ваше домашнее животное?
— Не надо делать брезгливое лицо! — закричал
Ушкин. — Я ее кормлю, балую, я люблю ее, в конце концов!
Тулускина и Софья молча переглянулись.
— А если просто завести таксу?
Ушкин гордо отвернулся.
— А, понятно! Такса не умеет разговаривать! —
догадалась Тулускина. Потом повернулась к Софье и спросила:
— Так, значит, маньяка вывозим и отпускаем?
— Маньяка? — изумленно переспросил Ушкин,
дернувшись всем туловищем. — Вы меня называете маньяком? Но за что?! Я
ведь объяснил, что ничего не сделал Оксане!
— Достаточно того, что вы ее украли и удерживаете
силой, пристегнув наручником к батарее, — заявила Софья.
— Значит, он не маньяк, а просто похититель
женщин, — заявила Тулускина. — Но моему мужу мы скажем, что маньяк.
Чтобы ему было пострашнее.
Ушкин обреченно закрыл глаза.
— Но почему именно Оксана? — не удержалась и
спросила у него Софья. — Почему не коллега по работе, не продавщица
ближайшего магазина? Почему?
— Оксана… Она изображала кошечку… — застенчиво сказал
Ушкин. — Когда танцевала, она вертела хвостиком и вообще была так мила…
— А теперь, судя по всему, она вам уже надоела? —
грозно спросила Софья. — Вы собирались ее убить? Признавайтесь!
— Убить? Я? С чего вы взяли? — Ушкин часто-часто
заморгал глазами и сморщил нос, пытаясь таким образом поправить сползшие очки.
