— Но ведь на меня тоже покушались! — воскликнула
Софья. — Почему же вы не спрятали и меня?
— А как бы мы тогда охотились за убийцей? —
удивился Дымов. — Если бы мы все попрятались, он просто продолжал бы жить
жизнью обывателя, и все. А ведь его надо вывести на чистую воду!
— Хотите сказать, вы ушли в тень, а меня оставили на
виду в качестве приманки?! — возмутилась Софья.
— Ну, я бы не стал так утрировать, — промямлил
Дымов.
— Ладно, за это я вам после отомщу, — махнула
рукой Софья:
— Говорите дальше.
— Когда Капустин рассказал мне все, что сообщили ему
вы, я принял решение срочно начать расследование. Помните, к тому моменту уже
произошло два убийства. Убили Люкина и Мягкого. Кто такой Люкин, я не знал и до
сих пор толком не знаю. А вот Мягкий…
— Он к вам приходил? — живо спросила Софья.
— Приходил.
— Ну, не тяните же! Что он сказал?
— Он рассказал историю, — начал Дымов. —
Рассказал, что родился на Севере, в небольшом городке Зеленогорске, где провел
свои молодые годы. Однажды городок потрясло довольно громкое преступление.
Некий Владимир Сафронов убил свою любовницу — заведующую продовольственной
базой, присвоил крупную сумму денег, драгоценности и скрылся. Через несколько
дней обнаружили еще одно тело — родного дяди Сафронова, капитана милиции,
который пропал еще неделю назад. Кстати, дядя был в отделении на плохом счету, и
там уже собирались поставить вопрос о его увольнении.
Сам Мягкий, надо заметить, жил с убийцей Сафроновым на одной
лестничной площадке. Впрочем, близких отношений с ним не поддерживал и
следствию помочь ничем не смог. Следствие, кстати, тогда зашло в тупик —
Сафронов скрылся, и следователи подозревали, что именно дядя, который был убит
затем как опасный свидетель, помог раздобыть племяннику новые документы.
И вот, спустя почти двадцать лет, наш герой встречает
Сафронова в центре Москвы, в одной из точек быстрого питания. Поскольку полной
уверенности у него не было, в милицию он не пошел. Но стал постоянно думать о
своем гражданском долге и, когда увидел предполагаемого Сафронова в том же
месте во второй раз, завернул ко мне. Он пришел, потому что испугался.
— Он испугался не зря, — пробормотала
Софья. — Сафронов тоже его заметил.
— Выходит, заметил. Только вот чего я никак не могу
постичь. Убийство Мягкого не было единичным. Он попал в число жертв так
называемого «шляпного» маньяка Аникина. Аникин не может быть Сафроновым просто
в силу возраста.
— А что, если Мягкий обознался и никакого Сафронова в
Москве нет? А его самого убил Аникин, одержимый своей «шляпной» манией?
— Ну да! — возразил Дымов. — А кто же тогда
хотел убить меня и вас в придачу?
— Действительно… — пробормотала Софья. — Значит, я
права! Этот Сафронов узнал, что Мягкий обращался к вам. Он решил убить вас.
Одновременно ему стало известно, что ваши дела после аварии веду я. Следовало
прикончить и меня тоже. Ведь вы могли уже все рассказать мне про Зеленогорск.
— А прошлое представляло для него смертельную
опасность!
— Послушайте! — встрепенулась Софья. — А
спецслужбы вы не подключали к этому делу?
— Да нет, с чего вы взяли?
— С того, что, когда я приехала на вашу квартиру, чтобы
проверить компьютер, на меня напали! Мне заклеили рот, глаза, засунули в мешок
и выбросили в каком-то сквере на Юго-Западе!
— Если бы вы просто проверили компьютер и ушли, то
ничего бы не случилось, — глядя в сторону, сообщил Дымов. — Но вы
остались, начали ходить по комнате…
— Хотите сказать…
— Вреда ведь вам никакого не причинили!
— Так это были вы с Капустиным?! — закричала
Софья.
— Ш-ш! Не вопите так, вы что? Ну, мы с Капустиным.
— Его же ранили!
— Я же сказал: слегка. Но все равно тащить вас пришлось
именно мне.
— Какого черта вы меня так напугали? У меня мог бы
случиться разрыв сердца!
— Если бы вы нас обнаружили, весь наш план пошел бы
насмарку. Вряд ли вы согласились бы стать приманкой добровольно. А так, без
нас, у вас просто не оставалось другого выхода. Вы были одна, на виду…
— Я могла пойти в милицию.
— И что было бы? Сам Капустин работает в милиции. Чтобы
взять преступника, надо его сначала обнаружить. Расследование обещало стать
затяжным. А с вами в качестве приманки — просто молниеносным. Ну… По меркам
милиции, разумеется.
— Что же, нельзя было поехать в этот Зеленогорск и
поискать там фотографию Сафронова?
— Во-первых, человек мог сильно измениться. Сделать
пластическую операцию. А во-вторых, мы связались с Зеленогорском. Нам сообщили,
что, поскольку Сафронов готовился к исчезновению загодя, он избавился от всех
своих фотографий. Они волшебным образом исчезли из архивов школы и из альбомов
немногих друзей. В армии Сафронов не служил, у него когда-то была травма
позвоночника. Значит, армейских друзей у него тоже не было.
— А родители?
— Родители трагически погибли, а воспитывала его тетка,
которая умерла задолго до того, как племянник совершил преступление.
— Слушайте, а что означает эта таинственная запись,
которую вы озаглавили делом Мягкого? «Убийство семи гномов», «Смерть говорящего
попугая», «Тайна замшевых перчаток»? Я всю голову себе сломала…
— А-а-а! Это такой штришок к биографии. В Зеленогорске
Сафронов работал санитаром на «Скорой помощи»…
— Вот откуда шприц! Он знал, какой укол нужно вам
вкатить, чтобы ваша смерть сошла за несчастный случай.
— Надо думать. А по вечерам этот санитар ходил в
местный Дом культуры — занимался в драмкружке. Парнем Сафронов был начитанным и
головастым. Обожал детективы и сам сочинял для кружка детективные пьески. В
духе Пристли. В те годы, вы ведь помните, кроме классиков жанра, и почитать-то
было нечего.
— Так это названия тогдашних сафроновских опусов?
— Точно. Когда я узнал про эту шляпу на голове Мягкого,
вообще про эти убийства со шляпами, я подумал, что все это здорово смахивает на
сценарий.
— Но первым был убит Люкин! — возразила
Софья. — И знаете, почему? Он Шантажировал какого-то человека… — Софья
замерла и тут же сама себя одернула:
— Почему какого-то?! Он шантажировал Сафронова! —
Она вскочила и завертелась на месте, сжав пальцами виски. — Ведь тот тип,
который передал Люкину деньги, и есть человек в темном пальто. В парике и с
усами. Тот, который хотел убить меня. И вас, вероятно. Но куда деть Аникина с
его потрясающим мотивом?
— Расскажите-ка вы мне толком про шантаж, —
потребовал Дымов. — А то ваш друг что-то сильно задерживается.
