Софья так хорошо играла свою роль, что стоявший в толпе
Дымов мог бы поклясться, что она без ума от чувства собственной значимости и
выболтала все это исключительно с целью выпендриться.
Поклонившись в ответ на бурные аплодисменты, Софья закинула
на плечо хвост мантии и важно спустилась в зал. Здесь она некоторое время
пообщалась со знакомыми, после чего неторопливо двинулась ко входу в зимний
сад. Никто не догадался бы, что ступни ее налиты свинцом, а сердце выдает
тройную норму ударов в минуту.
Войдя в зимний сад, Софья захлопнула за собой дверь, и
тишина обвалилась нежданно-негаданно, словно сугроб с верхушки горы. Было так
странно стоять среди высоких растений и думать о том, что вот-вот кто-то придет
тебя убить. Софья пыталась убедить себя, что это своего рода игра. Что где-то
здесь должны быть Дымов и Суданский или хотя бы один из них. Однако никто не
подал ей знака. Каждый кустик был неподвижен — все словно замерло в ожидании.
— Эй! — шепотом позвала Софья.
Никто не откликнулся, не кашлянул, не шикнул на нее, в
конце-то концов. Она отступила к стеклянной стене и присела на каменный бордюр,
достаточно удобный, чтобы послужить сиденьем для человека, которого не держат
ноги. «Зачем я согласилась на эту авантюру?» — выстукивая зубами польку,
подумала Софья.
И тут кто-то открыл входную дверь.
Сердце Софьи превратилось в скоростной лифт: оно в одну
секунду достигло пяток, потом снова взмыло вверх и застряло где-то в горле. В
зимний сад тем временем вошел Кутайкин в своем богатом костюме и неустойчивом
тюрбане. Увидев Софью, он, чеканя шаг, направился прямо к ней.
— Олег Осипович? — спросила Софья тонким
голоском. — Вы зачем пришли?
— Зачем? Хочу выяснить отношения.
— Мы же все уже выяснили!
Кутайкин заложил руки за спину и, глядя в пол, сообщил:
— Моя страсть сильнее, чем я мог предполагать.
— Какая страсть? — спросила Софья, нервно
сглотнув.
— Любовное томление.
— Меня лично ничто не томит.
— Возможно, я должен приложить больше усилий… — начал
Кутайкин.
— Минутку, — сказала Софья, выставив вперед
ладонь. — Минутку.
Она сделала несколько шагов в глубину сада и громко сказала,
обращаясь непосредственно к большой пальме:
— Это не он!
Кутайкин, семенивший за ней, тут же откликнулся:
— С кем это вы разговариваете?
— С деревьями, — ответила Софья. — Хочу, Олег
Осипович, побыть одна. Наедине, так сказать, с природой.
— Я тоже в некотором роде природа, — уперся
Кутайкин. — Поговорите со мной!
В этот момент из-за большой горки, обсаженной мхом и
кактусами, которая находилась прямо за спиной Кутайкина, выступил Суданский. Он
протянул руку, двумя пальцами ухватил незадачливого кавалера за шею и сильно
надавил.
— Ай! — вскрикнул тот и коромыслом выгнулся назад.
Увидев и узнав Суданского, он оскорбленно забил руками и
ногами, пытаясь вырваться.
— Я вас предупреждала! — погрозила ему пальцем
Софья.
— А это, выходит, то самое дерево, с которым вы хотели
остаться наедине? — оскорбился Кутайкин и, когда его выпустили, нервно
оправил одежду. — Что ж, вижу, у меня отняли последний шанс. Скоро пробьют
куранты, наступит Новый год, а я останусь один, не пришей кобыле хвост.
Софья и Суданский выразительно переглянулись. Суданский
хмыкнул и снова скрылся в своем убежище. Где прятался Дымов, Софья не
догадалась спросить. «Не пришей кобыле хвост» вздернул подбородок и гордо пошел
к выходу. Впрочем, не успел он дойти до двери, как та приоткрылась и в зимний
сад всунулась веселая физиономия Васи Капитанова.
— Ой! — сказал он. — Олег Осипович! Приятно
повидаться.
Кутайкин, ни слова не говоря, выскочил в зал, оттолкнув
Капитанова плечом. — Это ты его так завела? — спросил Вася, входя в
помещение и почесывая макушку.
Софья нервно облизала губы и отступила к стеклянной стене,
откуда открывался вид на безлюдный заснеженный дворик;
— Где же твоя зеленая голова? — спросила она,
складывая руки на груди.
Вася закрыл за собой дверь, наклонился и что-то поправил
внизу. Потом ответил:
— Я оставил ее под присмотром жены Степаныча. Заводная
женщина! Во время вальса выяснил, что она обожает драгоценности. Жаль, у меня
мало денег.
— Что, отдал все свои сбережения Люкину? —
спросила Софья небрежным тоном.
Вася остро взглянул на нее, улыбнулся и снова взъерошил чуб:
— Черт! Надо же, ты и в самом деле меня вычислила. А я
думал — блефуешь! Три раза я хотел тебя застрелить, Соня, и каждый раз мне
что-то мешало. Сегодня я придумаю что-нибудь поинтереснее, чем пистолет.
— Что? — спросила Софья пересохшими губами.
— Ну… Выпила лишку, упала, ударилась головой о камни.
Видишь, позади тебя каменный бордюр?
— Не подходи ко мне! — заявила Софья дрожащим
голосом. — У меня тут повсюду люди… Записывающие устройства… Камеры
слежения…
— Ц-ц-ц! — покачал головой Капитанов. — Как
нехорошо врать! Ты ведь выискала это местечко, чтобы спрятаться от меня, не так
ли?
Вася сделал еще один шаг по направлению к Софье, и та
непроизвольно сжалась.
— Я буду кричать! — предупредила она.
— Тебя, конечно, услышат, — усмехнулся
Вася. — Под дверь, кстати, я засунул хороший камушек, ее теперь просто так
не откроешь. Конечно, если вернется Олег Осипович и начнет биться в нее грудью,
она не устоит. Однако мне показалось, что его пыл кто-то недальновидно остудил.
Софья изо всех сил старалась не смотреть на горку, за
которой прятался Суданский.
— Ну, признайся, Соня, как ты догадалась? —
ласково спросил Вася, сложив руки на груди и постукивая ногой по каменным
плиткам пола. — И откуда ты знаешь про Люкина?
— Я знаю не только про Люкина! — обрадовала его
Софья. — Знаю про Зеленогорск и про драмкружок.
Вася дернул щекой:
— Кстати, глупенькая, если бы ты не показала тогда мне
бумажку с названиями моих пьесок, я бы, пожалуй, оставил тебя в живых. До этого
мне казалось, что ты топчешься на одном месте.
— Да это ведь была наживка, Вася! — постаралась
быть насмешливой Софья. — Когда я принесла в твой кабинет эту бумажку, я
просто поводила перед твоим носом крючком с Приманкой.
— Что ж, я ее заглотил, — вздохнул тот.
— Но ты прокололся еще раньше, Вася. На пустяке. Если
хочешь узнать, на каком, объясни мне весь этот карнавал со шляпами. И Аникин,
Аникин! Вот кто меня страшно интересует.
