— Хлеборезку растопырь! — рявкнул Дрой, наклоняясь ко мне.
Я вскинул голову и постарался отвалить нижнюю челюсть на максимально возможное расстояние. Почувствовал, как стекло впивается в нёбо. От чудовищной вспышки боли перед глазами вновь помутнело.
Дрой стянул перчатку и сунул мне в рот два пальца, остро пахнущие гарью и потом. От тошнотворного позыва у меня глаза на лоб полезли, я автоматически схватился за его локоть, не давая действовать.
— Грабли убери! — прорычал Дрой, пытаясь ухватить скользкий кончик осколка. — Кому сказал, культи прочь, если жить хочешь!
Жить я хотел. Вне всякого сомнения. Но пальцы продолжали сжимать его руку, несмотря на понимание ситуации. Видимо, какой-то древний инстинкт боязни острия был настолько силен, что нутром игнорировался даже здравый смысл. Бывают случаи, когда потроха не сразу слушаются мозга.
Наконец я заставил себя успокоиться. Медленно разжал пальцы, отпустил локоть Дроя и закрыл глаза. Красная муть тут же поплыла во все стороны, а режущая боль с новой силой ударила по нервам.
— Не шевелись, — сказал Дрой, сосредоточенно сопя рядом. — Почти ухватил.
Когда рвотные спазмы больше невозможно было сдерживать и мысленно я попрощался со скотским миром, так нелепо убивающим своего верного подданного, рывок веснушчатого сталкера прервал мои мучения. В хорошем — слава всем Демонам Зоны! — смысле слова.
Полоска зеркала вышла из моего горла, и боль стихла.
Зато кровотечение усилилось. Рот стал быстро наполняться теплым и соленым. Я сплюнул багряные сгустки венозной крови, и меня таки вырвало аккурат на берц стоящего рядом Госта.
— Сначала пятку чуть не поломал, теперь на ботинок наблевал, — вздохнул он, брезгливо стряхивая желчь с подошвы. — Чем тебе моя нога так не угодила, родной?
Я хотел съязвить в ответ, но язык ворочался плохо, и получилось лишь невнятное мычание.
— Держи. — Зеленый протер платком «светляк» и протянул его мне. — Клади в рот — остановит кровотечение. У меня ожоги почти зажили, тебе сейчас нужней.
Небольшой ртутно-зеленый шарик был теплым. Я прижал его языком к располосованному нёбу и жестом попросил «выверт», чтобы радиации не нахвататься. Приложил к щеке, облегченно вздохнул. Уже через минуту раны стали затягиваться, хотя до полного заживления было еще далеко.
Лёвка, прикрываясь зеркалом, подошел к нам и пристально осмотрел меня. Удовлетворенно покачал головой.
— Шево башкой мотаешь? — прошепелявил я, поднимаясь. Он показал глазами на свой искалеченный сустав.
— Теперь ты тоже знаком с «миражами».
— Да уж…
Меня передернуло. Образ девочки в серых джинсах стремительно стирался из ложной памяти, но я понимал, что до конца он не исчезнет. В каком-то уголке сердца теперь навсегда останутся укоризна, истлевшая в детских глазах, и ее последние слова: «Это будет очень больно, па… Тебе надо было обернуться раньше…». Бр-р-р.
— Коварные штуковины, — понимающе кивнул Лёвка, внимательно следя за моим лицом. — Что видел?
Я промолчал.
— Сильно ребра болят?
— Терпимо.
Только теперь я обратил внимание на остаточную пульсацию в районе солнечного сплетения.
— Мне пришлось в грудак тебе лупить, чтоб воздух из легких вышибить, — объяснил он. — Иначе бы «мираж» тебя наглушняк извел.
— Дал ты жару, брат, — сердито проговорил Дрой, переламывая пресловутый осколок. — Помнишь хоть что-то?
— Не-а.
— Сорвался ты, но Гост быстро сориентировался и втащил твою тушку обратно. Сначала вроде казалось, будто эта мерзость и не подействовала: ты даже показал Зеленому на пернатого переростка, да так грамотно, словно предугадал следующее движение. Тот вовремя и пальнул из стрелоплюва — больше не из чего было, я ж не успевал перезарядиться. Но через полминуты проняло тебя по полной. Упер осколок в трубу и стал на него насаживаться — неторопливо так, со знанием дела. Давненько я ничего жутче не видел… Еле успел тебя, дурака, под челюсть схватить. И то вон какой осколочек зажевал.
Дрой подмигнул и широко осклабился. Меня слегка отпустило при виде его дебильной ухмылки. Сердце забилось ровнее. Тиски всепроникающего холода наконец разжались.
— Так ты что же, — обратился я к Зеленому, — умудрился из арбалета вожака подстрелить?
— Ага, — гордо выпятил тот нижнюю губу. — Правда, не насмерть, только крыло продырявил. Но он ретировался, а за ним и прихвостни сдристнули.
— Новый вид меж тем, — хмыкнул Гост. Взглянул на Лёвку. — Встречал раньше этого красавца?
— Коракса? Да, видел, — не стал отрицать проводник. — Как раз когда руку сам себе вывихнул.
— Пойдемте уже отсюда, — сказал Зеленый, напуская на себя привычную меланхолию. — Поганое место.
Мы выстроились цепочкой, прикрываясь уцелевшими зеркалами, и осторожно двинулись дальше по трубе. В самом центре изгиба, который не зря показался нам подозрительным, и впрямь было гнездо. Проходя мимо сложенного из веток «тазика», Дрой не выдержал и пнул его ногой, превратив подобие порядка в хаос.
В чем-то я был с ним солидарен, хотя и не разделял привычку выпускать пар при первом желании. Когда мы минули опасную зону, слезли с трубы и припрятали зеркала в щели между плитами возле одной из опорных стоек, Гост остановился передо мной и посмотрел в упор. В его проницательном взгляде, в гуляющих на скулах желваках, в знакомом прищуре таился не озвученный вопрос.
— Я видел дочь.
Тихо произнесенные слова прозвучали неоправданно громко в повисшей над поляной тишине. Ветерок снес облачко пара, вылетевшее из фильтра.
Кажется, мне всё-таки удалось его удивить, хотя сталкер наверняка готовился к неожиданному ответу. Что ж, здесь не угадаешь. Как там было написано на стенке? Приходи без судьбы? Очень верно подмечено. Выцарапавший эти слова оказался чертовски прав: нечего в Зону со своими потрошками соваться. Сюда нужно приходить пустым.
— У тебя есть дочь? — спросил Гост, прекрасно понимая, что я не стану распространяться на личную тему. Как-то растерянно спросил, риторически.
Я улыбнулся под маской самыми краешками губ. Медленно опустил веки, так же медленно поднял их. И ответил, хотя никто не требовал.
— Нет, — прошептал я еле слышно. — Это был мираж. У меня никого нет.
Глава седьмая
«Федерация»
Беседа не клеилась. После инцидента на улице Миражей решено было сделать привал, чтобы перекусить, перемотать портки и зализать раны. Мы выбрали удобную для временного лагеря площадку рядом с размытой котловиной. С одной стороны местность великолепно простреливалась на добрый километр, а с другой колыхалась глинистая жижа, по которой атаковать решился бы разве что полный кретин. Нас тоже было видно издалека, но места возле Тихой Гавани были непопулярные, поэтому опасаться стоило лишь шальных мутантов или дерзких ходоков-одиночек, но никак не клановых сталкеров или военных патрулей. Даже если за нами и продолжалась погоня, то ребята из подразделения «Пыль» изрядно отстали, и, совершив лихой рейд через колонию «миражей», мы заимели фору часа в два, не меньше. Теперь взять нас нахрапом не удастся. «Пылевики», конечно, могут воспользоваться вертолетами, но вряд ли рискнут ходить здесь на малых высотах: это крайне опасно и, прямо скажем, накладно — можно тоннами керосин жечь, кружа в поисках крохотной группы сталкеров, знающих толк в маскировке.
