Прошло минут десять. Из лесу на стрельбу никто не сбежался. Ну так и есть, мужики решили самодеятельностью заняться. Но Куда же девать теперь этих? Два трупа печально мокли под дождем. Прикопать их тут поблизости нельзя ни под каким видом — нельзя подвергать старика егеря опасности. Если рядом с его сторожкой найдут два трупа, затаскают старого по допросам, житья не дадут… Варяг вспомнил, как они с Чижевским две недели назад бежали от егерской избушки к Черному озеру под покровом ночи. Конечно, это не ближний свет. Но мысль похоронить обоих на дне озера пришла кстати: как говорится, концы в воду…
Варяг вернулся в сторожку, спрятал автомат — на сей раз, во избежание всяких неприятностей, в подполе, куда следом за «калашом» отправился и Володькин «Макаров», надел омоновский бушлат, в котором приехал сюда из Москвы. Бушлат был Варягу сильно узок, но выбирать не приходилось: потертый егерский тулупчик Ивана Васильевича вообще не налезал на его широкие плечи.
Ливень усилился и, судя по низко нависшей сплошной стене свинцово-серых туч, мог продолжаться еще долго. «Оно и к лучшему, — подумал Варяг, — по крайней мере свидетелей не будет».
Он снова бросил взгляд на неподвижно лежащее в большой дождевой луже скрюченное тело Володьки, потом скосил глаза на Генку. Как же он их доволочет? Отсюда до озера метров триста, а то и больше. Две ходки. Взвалить тело на плечи и нести на себе у него просто не было сил — оставалось одно: волочить по земле. И опять он подумал, что природа ему сегодня помогает: дождь смоет все следы.
Первые триста метров Варяг преодолел за полчаса. Несколько раз ему приходилось останавливаться и бросать свою ношу, чтобы перетерпеть ноющую боль в плече, восстановить дыхание. От физического напряжения у него поднялся жар, и все тело объяла какая-то тупая слабость, а ноги стали как ватные. Но, доставив ношу до озера, Варяг, даже не передохнув, бросился в обратный путь, лишь слегка прикрыв тело ветвями деревьев. «Надо спешить, надо поторапливаться, — шептал он себе под нос, — надо торопиться…» Второй, Генка, сложением был похлипче своего другана, но тащить его оказалось еще тяжелее, так как раненое плечо стало беспокоить Владислава не на шутку. Превозмогая боль, он все же дотащил второе тело до Черного озера почти без передышки. Ему пришлось сделать и третью ходку: он принес оба ружья. А у берега отыскал четыре увесистых булыжника, которые засунул в карманы убитых.
Теперь осталось сделать последнее. Лодка Ивана Васильевича — та самая, на которой он с Чижевским переплывал озеро, — как и в тот раз, стояла на привязи у берега. Он отвязал веревку от осины, растущей на берегу, и зашвырнул ее на корму, потом затащил оба трупа в лодку, бросил ружья на дно и сам запрыгнул внутрь. Гребя одним веслом, он направил лодку подальше от берега, в камыши. Отплыв метров на пятьдесят и бросив грести, Варяг перекинул через борт сначала одно тело, потом другое. С негромким всхлипом вода поглотила их, став для бедолаг последним пристанищем и приютом. Если и найдут их когда, то будет это очень нескоро. А может, и никогда не найдут, ибо кто уж так будет беспокоиться о двух этих пьянчугах?
Варяг, из последних сил подгребая одним веслом, вернулся к берегу, спрыгнул в воду недалеко от берега, взял пучок травы и тщательно протер им все днище лодки, смывая водой оставшиеся от охотничков следы. Потом он еще долго возился у берега, замывая и затирая вмятины от лежавших там тел. Теперь пускай местные Шерлоки Холмсы попробуют найти в лодке хоть какие-то улики!
Под проливным дождем добравшись до сторожки, Варяг долго бродил вокруг крыльца, собирая гильзы от патронов, потом выковыривал из деревянной стены застрявшие в ней пули и топориком заделывал следы пулевых отверстий. Потом на всякий случай осмотрел кусты, из которых вынырнул Генка с ружьем. Так и есть: в овражке он обнаружил ночное лежбище охотников — примятую траву, пустую бутылку водки, разбросанные огрызки яблок и подстилочку. По всему ясно, что за сторожкой егеря кореши следили с ночи. Тщательно убрав лежбище от мусора и присыпав его мокрой листвой и хвоей, Варяг спрятал подстилочку глубоко под крыльцо и только теперь позволил себе расслабиться. Зайдя в егерскую сторожку, Владислав забросил на тлеющие в печке угли пару сухих березовых поленьев, скинул промокшую до нитки одежду и, закутавшись в одеяло, уселся перед ожившей топкой. Веселое потрескивающее пламя обдало его приятным жаром. Немного согревшись, Варяг развесил вещи сушиться над печкой и, морщась, выпил полстакана мироновской можжевелки. Настойка огненным ручейком пролилась в желудок, и через мгновение тело почувствовало приятную легкость и разламывающаяся от всего произошедшего голова обрела ясность.
Он привалился к теплой печке и прикрыл глаза. Так он просидел час или больше. Но спать ему не хотелось. Он несколько раз вставал, ходил по комнатушке и снова садился к огню. В душе было пусто, неприятно и тревожно: какие испытания ждут его в скором будущем? Почему вокруг столько крови, ненависти, смертей?
Чутким слухом сквозь полудрему Варяг вдруг уловил в шуме дождя звук неверных шагов. Потом шаги послышались на крыльце. Кто-то стоял за дверью. Мгновенно смахнув дремоту, он одним прыжком подскочил к тайнику под полом, тихо откинул дощатую крышку и, нащупав под половицами трофейный «Макаров», сжал холодную рукоятку…
Глава 12
Варяг стоял за печкой, затаив дыхание. Неужели эти пьянчуги все-таки привели за собой хвост? За окном на крыльце отчетливо слышались чьи-то осторожные шаги. Дверь в сторожку стала медленно отворяться, и на пороге появился темный силуэт.
Это была Людмила…
Сердце Варяга екнуло — вот это сюрприз так сюрприз! Тревога и напряжение мгновенно сменились бурной радостью. Непонятно, когда он успел привыкнуть и привязаться душой к этой женщине. Сейчас он отчетливо ощутил, как ему не хватало именно ее.
Увидев Владислава, Людмила бросила на пол сумки и кинулась к нему в объятия. Она отчаянно целовала его лицо, руки, не сдерживая слез радости.
Поездка Людмилы в Савостино на междугородном автобусе продолжалась часа четыре, с двумя пересадками и массой неудобств, связанных с дождливой погодой, шумной оравой пьяных мужиков, пристававших к ней в тесном салоне «Икаруса» всю дорогу, пока они ехали от Истры до Волоколамска. А потом пеший бросок с тяжелыми сумками в руках сквозь лес под проливным дождем.
— Ты же вся вымокла, до нитки! — Варяг ласково погладил женщину по мокрым волосам. — Тебе срочно надо высушить одежду. Ну-ка, товарищ доктор, немедленно раздевайтесь и будем сушиться, у меня вон сушилка для вас над печкой заготовлена!
Людмила, сначала смущаясь, но потом, поборов робость, стала сбрасывать с себя мокрые вещи и развешивать их на веревке над печкой.
Варяг достал из егерского комода теплый свитер, подошел к Людмиле и стал любовно одевать ее, как маленькую девочку.
— Ты даже представить себе не можешь, как я рад твоему приезду! — целуя женщину в шею, шептал Варяг. — Неужели это ты? Я даже поверить не могу.
— Это я, — шептала в ответ Людмила. Ей было уютно и легко в объятиях этого сильного человека.
