— Что-то ты такой напряженный, сладкий мой? — проворковала тольяттинская путана, прижимаясь тяжелой налитой грудью к Витькиному боку. — Может, тебе расслабиться надо? Так давай поднимемся в номер? Здесь у них для гостей все условия предусмотрены… Отдельные кабинеты на втором этаже…
— Там вряд ли уютнее, чем у нас в гостяре! — усмехнулся Карпов, отправляя в рот лоснящийся белый ломоть осетрины. — Успеем еще потрахаться, родимая, не волнуйся. Слушай, а вон тот мэн в пенсне и с бабочкой, он кто?
Неожиданный вопрос не смутил Томку: она даже оглядываться не стала, только уточнила мягко:
— Это который седой, с проплешиной, тот, что в рулетку играет?
Витька кивнул, жуя и не сводя глаз с вальяжного мужика в дорогом костюме. По виду один из тех, с кого можно будет слупить бабла, если только найти нужный подход. Томка подтвердила его предположение, вполголоса изложив краткие сведения о седом в пенсне. И не задала ни единого лишнего вопроса.
— Стало быть, президент банка «Надежный», — задумчиво протянул он. — Забавно… Сегодня он владелец банка, а еще недавно, говоришь, лагерной баландой завтракал-обедал-ужинал?
— Так точно, мой генерал, — насмешливо отреагировала девушка. — Семь лет за нелегальную предпринимательскую деятельность в восемьдесят третьем получил.
— А рядом с ним — его быки, что ли?
— He-а, он телохранителей сюда обычно не таскает, это его шестерка, ассистент. Кажется, Утюгом кличут. Видишь, морда у него плоская какая, будто утюг.
Витька опрокинул в глотку стопку коньяка и незаметно огляделся. Пора было познакомиться и с остальными авторитетными горожанами. За бильярдным столом он приметил двух парней, более всего похожих на таковых. Томка коротко поведала ему и об их житье-бытье. Один — коротко стриженный пижон, одетый в обтягивающие кожаные брюки и накрахмаленную рубашку с кожаной жилеткой, — был авторитетным предпринимателем из Самары, которого тут все знали не по имени, а по кличке Самец. По словам Томки, он частенько наезжал в Тольятти: тут у него жили родители и имелся нехилый интерес на бензоколонках. Другой, долговязый брюнет с хитрыми прищуренными глазками, контролировал Автозаводский район и считался влиятельным предпринимателем. Звали его Никита Фонарев, а кликуха у него была — Фанера.
— Ладно, крошка, пойдем испытаем фортуну, — предложил Витька, заметив, что в зал стали подтягиваться игроки, — а то тут становится слишком многолюдно.
Он приобнял девицу за тонкую талию и прошептал на ухо:
— Про остальных тоже расскажи, о’кей? Только на мелочи не разменивайся, меня серьезные ребята интересуют.
Тома опять не выразила ни малейшего удивления, только сосредоточенно наморщила лобик. Она уже поняла, что кавалер, снявший ее на двое суток подряд, не просто богатый бездельник и не на каникулы пожаловал в их приволжский городок… В течение остального часа Витька узнал о криминальном мире Тольятти все, что могла о нем знать элитная проститутка, обслуживающая большую часть представителей этого самого мира. Конечно, Тамара не стала рассказывать, что Утюг, к примеру, когда кончает, визжит по-поросячьи, а Фанера никакого секса не признает, кроме минета, и ограничилась только краткой финансово-биографической справкой о двух местных олигархах.
Но Витя Карпов и не ожидал ничего большего: для успешного шмона в Тамбове и в Астрахани ему вполне хватило таких же скудных сведений о местных бандюганах. Он был уверен, что и в Тольятти тоже все пройдет как по писаному. Как проходило раньше…
В рулетку ему не везло: наверное, сильно нервничал все-таки. Да еще и глаза разболелись жутко из-за этих проклятых цветных линз, которые приходилось надевать, идя на дело. Кто его знает, а вдруг эти лохи-провинциалы с настоящим Варягом знакомство держат? Хотя это вряд ли. Витька тщательно готовил свои наезды на тихие города и выбирал такие, где настоящий Владислав Игнатов никогда в последние пять лет не наведывался. Проиграв стольник, Витька потащил Тамару к бильярдным столам — там и народу скопилось побольше, и уже подошло время заявить о себе как следует. Кое-кто из присутствующих обязан был признать в нем смотрящего по России Варяга, на которого Витек после той косметической операции стал похож как брат-близнец, хотя он надеялся, что к нему, даже если и признают, вот так запросто не подвалят, а станут долго приглядываться да кумекать, зачем сам пожаловал…
И он не ошибся.
Фанере сегодня не фартило, но он привык легко относиться как к победам, так и к поражениям. Никитка вырос в благополучной, но бедной семье учителей и еще в четырнадцать лет понял, что лучше рискнуть по-крупному, чем всю жизнь прозябать. Не закончив школу, Никита свалил из родного поселка Сыромятники, что под Пермью, в Тольятти, где жил его дед. Старик принял его равнодушно, до постных нравоучений не опускался, но предупредил сразу — обеспечивать своенравного сопливца не станет. Раз не устраивает деревенское мирное существование, будь добр — крутись сам.
И он закрутился. Физическая подготовка у пацана была на высшем уровне, он с малолетства увлекался единоборствами и самостоятельно освоил японскую борьбу. Так что ему было что продемонстрировать местной шпане. Отметелив в качестве знакомства пару дворовых ребят, Никита сознательно нарывался и терпеливо ждал, пока на него обратят внимание. Однажды теплым майским вечером его встретила группа парней, следивших за порядком в районе. Никите популярно объяснили, что следует вести себя скромно, однако уже на следующий день он по очереди подкараулил несколько ребят из этой группировки и каждому навтыкал по самое не балуй. Подобное упрямство (или нахальство?!) внушало некоторое уважение, и Никиту после долгих переговоров взяли под крылышко. После этого он не раз бывал бит за это свое чрезмерное упрямство, пока наконец не усвоил закон — всему свое место и время.
Так Фонарев учился терпению и уже не мутузил кулаками направо-налево, а думал головой. Последнее занятие пришлось ему по вкусу: Фанера обладал живым умом, был очень восприимчив к новым знаниям и, с молчаливого одобрения деда, все чаще пропадал в библиотеке. Школу он закончил экстерном, поступил в институт на экономический и теперь, «курируя» вместе с другими отморозками район, точно знал, что это дело — не окончательный вариант его счастья. За время учебы в институте он успел провернуть несколько нехитрых махинаций с банковскими вкладами, уже прилично разбираясь в бухгалтерии и всех финансовых операциях.
Тогда он и попал в поле зрение одного из «отцов города». Был сначала на побегушках, но проявил себя очень быстро, и ему стали доверять крупные дела. Вскоре Фанера сколотил собственную команду, купил деду новую квартиру, себе — шикарный особняк в черте города, открыл валютный счет и зажил припеваючи. Заработав себе имя, он, однако, не расслабился, и, хотя имя работало теперь на него, Фанера продолжал наращивать авторитет. Таким образом, Никита Фонарев к тридцати годам создал небольшую империю, имел несколько пулевых ранений, держал под контролем престижный район города и по праву считался одним из авторитетов криминального мира Тольятти.
