— Мы не знаем этого, сэр. Оба соседа исчезли вчера ночью почти одновременно. На два дома много лет работает одна и та же повариха. Собственно, эта немолодая женщина и сообщила сегодня утром в полицию, что ее господа оба исчезли. Вместе с семьями.
— Почему она считает, что они именно исчезли?
— Потому, что они всегда предупреждали ее о своих отъездах. Звонком или запиской. А тут…
— Может, их всех выкрали?
— Вряд ли. Ни одного постороннего следа или отпечатка, кроме следов двоих патрульных полицейских и их машины, прибывших на вызов кухарки. Наши люди проверяют оба дома.
— И что?
— Ничего. Пока ничего, сэр.
— Докладывайте, если что получите. Идите, работайте!
— Да, сэр.
В это же время в Аргентине
Стрелок и его семья
— Хулио, зачем мы приехали в этот мотель? Почему мы так вдруг спешно сорвались с места? Что произошло?
— Дорогая, ничего не произошло. Но может произойти. И поэтому нам надо на время исчезнуть. Мы имели двенадцать лет передышки. Так?
— Так.
— Наш мальчик успел довольно неплохо постигнуть школьные науки, и привыкнуть к окружению, говорящему по-испански. Кроме того, он научился ни с кем не разговаривать на своем великолепном английском, который мы с первых лет его детства сделали нашим домашним секретом. Мы даже сумели благополучно уверить всех в его школе, что ему не дается ни один иностранный язык кроме итальянского.
— Зачем ты все это мне рассказываешь? Я все это знаю…
— Но ты не знаешь, что, не смотря на все, что мы старались сделать и делали эти двенадцать лет, русские нас нашли!
— О, Боже! Ты же говорил, что мы ушли из под их влияния.
— Говорил. От них, видимо, нельзя уйти! И американцы теперь нас ищут, уже который день. Сейчас они, например, обыскивают наш дом и дом нашего соседа.
— А где же сосед?
— По-моему, скрылся на заранее подготовленные запасные позиции.
— А мы что теперь будем делать?
— У нас же тоже ведь есть «запасные аэродромы», и не один. Наш дом на Корфу, например. Дом стоит на горе. Соседям-грекам, сама помнишь, снизу не видно ничего и никого. Садовнику нашему, кроме цветов и деревьев на все наплевать. Он не местный, из Афин. С тех пор как умерла его жена он совершенно перестал общаться с людьми и, как сам мне сказал, давно бы умер от тоски на материке, если бы я не нашел его и не предложил бы ему эту работу на острове. Улетаете завтра утром под новыми именам и теперь с британскими паспортами. Вот ваши два билета. Летите из Чили. До ближайшего чилийского аэропорта вас отвезет на машине мой человек. На Корфу, как ты видела, всегда полно англичан. Значит, наш мальчик сможет наконец-то открыто говорить на моем родном языке! Ты родилась в семье испанского бизнесмена — друга моего умершего папы — в Англии, и оттого твой английский язык с легким испанским акцентом… Ты все помнишь?
— Все.
— Тогда — вперед. А пока у меня еще одна важная встреча. Я теоретически могу вернуться через два-три часа. Если не вернусь, отправляйтесь в Грецию вдвоем, и ждите меня там. Вы ничего не знаете обо мне. Ясно? Может быть, даже лучше для всех нас, если мы будем добираться до Корфу порознь. Летите лучше без меня! Поняла?!
— Я боюсь, Хулио.
— Не паникуй! Ты помнишь, где наши тайники бриллиантов?
— Да.
— Наличных в Греции, в принципе, вполне достаточно. Тайники в Италии, Бельгии и Германии помнишь?
— Да.
— В банки обращайся только в крайнем случае. Наши банковские счета, возможно, уже нашли и начали контролировать.
— Все поняла. Возвращайся, пожалуйста. Мы будем очень ждать! Иди, поцелуй сына.
— Сын, я тебя люблю! Мама все тебе расскажет обо мне и о нас. О том, почему мы переезжаем и почему теперь у нас всех новые имена. Ты уже большой. Помогай маме и… люби своих детей. Пообещай мне это, сынок, любить своих детей, когда они родятся, пожалуйста!
— Папа, почему ты так говоришь? Ты уезжаешь? Мы долго не увидимся?
— Я не знаю, сын. Но я так говорю, потому, что твои будущие дети — это мои внуки. И я хочу, чтобы ты их любил также сильно, как я люблю тебя и маму! Понимаешь?! Обещай и помни всю жизнь об этом нашем разговоре!
— Я обещаю, папа. Я тебя очень люблю, и буду помнить, и ждать тебя!
— Я знаю.
* * *
Вскоре Стрелок зашел во двор своего дома.
— Привет, коллеги! Вы случаем не меня ищите?
— Хэлло! Да, мы ищем Вас! Если Вы и есть тот самый Хулио — хозяин этого дома?
— И зачем же я вам понадобился?
— Вы понадобились не нам, а нашему шефу. Подождите, он сейчас подъедет. А вот и он!
К дому Стрелка подходит глава резидентуры США в Аргентине. Здоровается со Стрелком:
— Хэлло.
— Хэлло, не представляйтесь, я хорошо знаю, кто Вы.
— Прекрасно! Но я не знаю, кто Вы. Я имею ввиду — Ваше настоящее имя.
— А с каких это пор американская разведка интересуется такими простыми бизнесменами, как я?
— С тех пор, как Вы начали собирать досье на людей, имеющих отношение к национальной безопасности нашей страны и национальной безопасности наших стратегических партнеров.
— Включите Ваш диктофон. Пожалуйста.
— Он уже включен.
— Хорошо! Я свой тоже включу, если не возражаете — чтобы наша беседа не затерялась у Вас в архивах Лэнгли.
— У нас ничего никогда не теряется.
— Разве? Ах, да. У Вас, как я знаю, просто списываются в архив не перспективные проекты конкурентов и партнеров. А заодно и обленившиеся агенты иностранных спецслужб, охарактеризованные кем-то из Ваших боссов в Лэнгли, как лентяи и как личности Вашей организации не интересные.
— Вы хорошо информированы.
— По-моему, мы отклонились от темы. Давайте не будем лукавить. Ваша служба узнала о существовании имеющихся у меня досье относительно недавно. Иначе бы Вы давно получили бы и эти досье, и мою голову в придачу. Во всяком случае, попытались бы это сделать.
— На сколько человек Вы имеете досье?
— А почему я должен Вам отвечать?
— Потому, что если Вы не пойдете на сотрудничество с нами, мы сдадим Вас представителями властей Скандинавского Королевства, как убийцу Марго Эрнансен.
— Разве у Вас есть неопровержимые доказательства?
— Есть.
— Я хотел бы с ними ознакомится! Тем не менее, еще до того, как Вы мне покажете, что у Вас есть на меня и беднягу Марго, я хотел бы кое-что уточнить. Позволите?
