— Конечно.
— Вы намереваетесь отдать меня скандинавам вместе с компроматом на Ваших граждан, вернее гражданок?
— Так сколько их у Вас?
— Американок?
— Да, американок.
— Достаточно, чтобы разрушить следующую президентскую кампанию любой партии Вашей уважаемой мною державы.
— Не надо признаваться в любви к стране, которая готова Вам, как врагу, оторвать голову. Это не внушает доверия к собеседнику.
— Я, в самом деле, очень лоялен к Вашей стране. А то, что мы до сих пор не сотрудничали, так это скорее — стечение трагических обстоятельств моей жизни, но ни в коем случае не моя вина.
— Тогда зачем Вам этот шпионаж против столпов нашего общества?!
— Вы можете, конечно, не поверить мне, но все это я делаю исключительно в целях обеспечения собственной безопасности. Когда имеешь в банковской ячейке подобный компромат, то службы, типа Вашей, начинают ценить мою жизнь и свободу.
— То есть Вы хотите сказать, что занимаетесь этим уже четырнадцать лет исключительно ради вашей собственной безопасности?!!
— Чуть меньше, чем четырнадцать лет. А параллельно я занимался еще кое-чем, позволившим мне создать некое подобие моей экономической безопасности. Но Вы почти точно информированы о сроках начала моей деятельности. Поздравляю!
— Спасибо. Итак, что Вы хотите в обмен на нашу лояльность к Вашей…м-м-м деятельности?
— Оставьте меня в покое, и ни одно средство массовой информации в мире никогда не увидит эти досье.
— Оставить в покое Вас — то есть Вашу русскую контору? Вы же понимаете, что это невозможно!
— А почему Вы уверены, что моя контора — русская?
— Если честно, то мы не уверены. Но мы считаем, что это вероятно. И предлагаем Вам взаимовыгодное сотрудничество.
— Это попытка вербовки, или мне предлагается сделка?
— А чем, на Ваш взгляд, отличается сделка от вербовки?
— Тем, например, что при совершении сделки и впоследствии, стороны называются партнерами. И меня устраивает только такая форма сотрудничества.
— А Вы не боитесь ставить условия нашей службе?
— Я давно ничего не боюсь.
— Почему?
— Потому, что моя смерть, а следом и публикация досье в прессе и интернете, будут равносильны мировому политическому, а затем, наверняка, и финансовому кризису. Я уверен, что последствия скандалов в благороднейших семействах самых влиятельных стран, которые я могу инициировать…
— Не пытайтесь нас шантажировать! Мы знаем о возможных последствиях. И поэтому, я уполномочен господином Директором вести с Вами эти переговоры. Директор нашей службы ждет отчета о сегодняшней беседе. И Вашего ответа. Хотя бы предварительного.
— Ответ: «Да». Я буду сотрудничать с Вашей спецслужбой. Но, как партнер. И формы сотрудничества я хотел бы обсудить лично с господином Директором.
— Но он не изъявлял желания встречаться с Вами лично!
— Я надеюсь, что он изъявит такое желание. Вы просто скажите ему, что мне есть, что ему рассказать при личной встрече. До свидания!
— Где Вас искать?
— Не надо меня искать. Я сам позвоню Вашему Директору примерно через месяц или два — это зависит не от меня, поймите — на телефон известной ему дамы, во время их очередной милой встречи за пределами США. Скорее всего, на юге Европы.
— Вы играете с огнем! Зачем?! Шантаж людей такого ранга, поверьте, всегда заканчивается плохо.
— Плохо для кого? Для шантажиста? Может быть. Но ведь я, уважаемый коллега, никого не шантажирую! Заметьте это! Не я у Вас, а Вы у меня выпрашиваете эти досье! Не я у Вас, а Вы у меня, готовы за любую цену получить эти документы и имена. Не я, а Вы, Ваша служба, искали меня по всей планете! И вот, к моему сожалению, нашли.
— Да, Вы правы.
— Кстати, все материалы из досье существуют не только в бумажном, но и в электронном виде — в виде скэнов всех документов и фотографий. Почти в каждом досье есть, кроме того, прекрасные видео, которые мои люди сразу после известного события поместят в мировые интернетовские сети.
— Сразу после чего?
— Сразу после того, как станет известно, что мы ни о чем хорошем не договорились. Мне жаль, что Вы меня нашли. Честно!
— Мне тоже. Но ведь это наша работа.
— А это моя жизнь. Безработный разведчик все-таки лучше мертвого разведчика. Кстати, я не русский и… давно даже не разведчик.
— Ой ли?!
— Я же сказал, что мы обсудим эту и прочие темы при встрече с Вашим Директором. И поскольку он слывет человеком в высшей степени гибким и дальновидным, мы постараемся найти решение, устраивающее обе стороны — Вашу службу и меня. Я не имею больше ничего сказать Вам. Извините. И, надеюсь, мы больше с Вами никогда не встретимся.
Два месяца спустя, на побережье Хорватии
Стрелок и Директор американской спецслужбы «случайно» встретились на рынке. Стрелок, стоя возле прилавка с овощами, заговорил по-английски:
— Хэлоу! Я тот человек из Аргентины, звонка которого Вы ожидаете. Я надеюсь, у нас есть несколько минут для разговора. Если да, то попросите, пожалуйста, Вашу девушку погулять по соседнему ряду в пределах видимости. Согласны?
— О Кеу. Что Вы хотите от нас?
— Только того, о чем я уже говорил Вашему человеку в Аргентине. Оставьте меня в покое, и я в знак благодарности передам Вам все американские и часть других материалов, имеющихся в моем распоряжении. Если Вы выполните это мое единственное условие и при этом не передадите меня никакой другой спецслужбе, я никогда не дам ход оставшимся у меня материалам. Ни оригиналам, ни копиям.
— Скажите, Вы оставляете себе копии тех материалов, которые передаете нам?
— А как бы поступили Вы на моем месте?
— Оставил бы.
— Вот и я оставляю. Чтобы Ваша лояльность ко мне базировалась не на пустых словах.
— А где гарантии, что остальные досье и копии, передаваемых нам досье, не уйдут еще к кому-нибудь?
— Гарантировать должны Вы, а не я. Вы заинтересованы гораздо больше меня, чтобы ничто никуда не ушло.
— Хорошо. Я гарантирую Вам, что моя служба не будет больше искать Вас. Про прочих я не знаю, но постараюсь сделать все возможное и невозможное, чтобы они не добрались ни до Вас ни до Ваших досье. Такие гарантии Вас устроят?
— Да.
— Когда состоится передача нам материалов?
— Прямо сейчас. Вот они — все на этом стике. Там же найдете шифр и номер ячейки банка в Нью-Йорке, в котором я недавно положил все оригиналы этих документов.
