— Да, конечно знаю!
— А я — не знаю. Как ученый — не знаю. Я знаю это как пользователь фотоаппарата. На практике. Фотогеничность — это явление, как я считаю, на стыке биологии и физики, которое пока никому не удавалось описать формулами. Но оно ведь существует! И ему наплевать, есть ли формулы на эту тему! Вот я и не стал пытаться загнать описание человеческой ауры в рамки известных формул. Я просто научился ее обнаруживать, фиксировать любые изменения в ауре, я также усиливать, записывать и даже передавать их на расстояние. В чисто медицинских целях. Диагностика и все такое. Я придумал, как обойтись без неизбежных аккумуляторов и генераторов, а затем начал увеличивать расстояние передачи медицинских параметров на приемник.
— А как же вы пришли к прослушке?
— Случайно. Так часто бывает в науке. Ищешь одно, а обнаруживаешь другое! После расшифровки и прослушивания данных первых же экспериментов подтвердилось, что аура — это еще и неиссякаемый источник энергии! А мой прибор, как тоже выяснилось в ходе первых же экспериментов, еще и высокочувствительный микрофон, пишущий любые звуки на расстоянии много метров вокруг! И это расстояние становится все больше и больше. Есть надежда, что через пару лет я смогу контролировать мои приборы, находясь в любой точке планеты. Собственно, Вас, когда мы познакомились на собеседовании благотворительного фонда, как я понял, очень заинтересовала именно эта, побочная функция моих приборов, то есть прослушка.
— Да.
— Помните, я Вам сразу честно объяснил, что мои приборы нельзя обнаружить или заглушить существующей спецтехникой? Они работают, невзирая ни на какие внешние воздействия. Это происходит потому, что все «глушилки» и обнаруживающие «прослушку» устройства работают по-другому, их техническая сущность иная. Эту сущность моих приборов скоро все захотят понять и использовать! Им, наверное, уже кажется, что Вы слышите их разговоры на расстоянии, обходя все их технические ухищрения. А Вы просто слышите то, что они привыкли считать неслышимым. Это чем-то похоже на открытие рентгена или ультра-звуковой диагностики. Ведь эти открытия нельзя назвать чисто медицинскими. На любом предприятии, имеющем дело с металлами или сваркой теперь полно приборов на основе рентгена и ультра-звука.
— Да, я знаю. А какое еще назначение у Ваших приборов, Радж?
— Сразу не скажешь. Это пока не предсказуемо. Например, гениальный русский инженер и конструктор ракетной техники Сергей Королев создал русскую баллистическую ракету «Р-7», названную позже для прессы «Восток», на которой полетел в космос Юрий Гагарин. Известно, что инженер Сергей Королев работал на министерство обороны. Русские генералы и маршалы давали Королеву деньги на создание ракет, способных донести ядерную боеголовку до территории США. Ну, а космос, без которого теперь не мыслимы высокие технологии и многое другое, был мечтой Королева. Поэтому, каково окажется второе или даже третье назначение моих умных приборчиков, я пока не знаю. Понимаете?
— Понимаю? Вы интересно рассказываете, Радж. А у Вас нет желания заняться космическими разработками?
— Есть. Но ведь Вы, Хулио, как я понял, пока не готовы их финансировать.
— Откуда Вы знаете?
— О, это все просто! Не все миллиардеры в состоянии оплатить космические программы.
— Но и не все миллиардеры интересуются ими.
— Откуда Вы это знаете?
— Вы уже задавали мне этот вопрос, Хулио. Я иногда искренне жалею, что не стал, как мой папа, рядовым семейным врачом в престижном районе столицы Индии. Я и в самом деле с юности мечтал о космосе. Но потом один папин пациент, очень влиятельный и очень информированный человек, сказал мне, тогда начинающему карьеру молодому ученому, что космическая медицина — это в — основном, в других странах. А если даже мне и удастся заниматься этим — на родине или в других космических державах, то я обречен жить в золотой клетке. Настолько все в космических программах засекречено и заранее поделено между секретными ведомствами и военными! Он посоветовал мне сначала очень сильно подумать, прежде чем обречь себя на пожизненное существование под надзором спецслужб, который последует сразу же за моим неосторожным заявлением о своих открытиях.
— Он — мудрый человек.
— В Индии немало мудрых людей. Просто не все из них имеют шансы проявить свою мудрость, борясь за существование.
— И тогда Вы решили прикинуться соискателем заграничной стипендии?
— Для начала. Вам же понравилась моя биография, хотя я ни слова не упомянул о своих мечтах заниматься космической медициной?
— Радж, Вы сказали, что скоро надеетесь научиться контролировать свои приборы из любой точки планеты. Сколько Вам надо людей, чтобы это осуществлять?
— При соответствующем техническом и программном обеспечении максимум пять-семь человек, включая меня и Вас.
— А минимум?
— Минимум — это два-три, включая Вас. Мне очень не достает хорошего компьютерщика! У Вас есть кто-нибудь на примете, Хулио?
— Я подумаю.
* * *
Я подумал:
— Хакер слишком много значит для меня и моего проекта, чтобы я мог с кем-то поделиться его умениями. А что если Индус сделал свой проект для того, чтобы проникнуть в мой? Идея, конечно, полубезумная, но она не лишена рационального зерна. Ведь у меня есть уникальная целевая группа — пациентки, животики которых находятся рядом с сильными мира сего. Пожалуй, лучше сначала я посоветуюсь с Хакером. С кем еще я могу обсудить такие пикантные технические детали? Тем более, речь может зайти лично о нем и его возможном техническом участии в моем проекте с Индусом.
Сутки спустя, Берлин, Александерплатц
Стрелок и Хакер
— Привет! Теперь, Петя, мы будем встречаться здесь, на одной из скамеек. Вряд ли кто-то обратит на нас внимание среди толпы туристов. Особенно вечером. К тому же, обзор, не смотря на сумерки, великолепный.
— Да и записать нас, как Вы говорили не раз, вряд ли кто сможет.
— Я начинаю в этом сомневаться…
— Почему?
— Петя, именно потому я и решил встреться и посоветоваться с тобой, что мне попался инженер, умеющий слушать до сих пор неслышимое.
— А вот с этого места, пожалуйста, подробнее! Кстати, я с удовольствием погулял бы. Ведь мои ноги уже выдерживают более двух часов непрерывной ходьбы.
— Я не уверен, что наша беседа так затянется, но прогуляться тоже не против.
* * *
— …знаете, что мне уже сейчас нравится в Вашем Индусе больше всего?
— Что же?
— Во-первых, мне нравится, что он, мечтал о космосе…
— О космической медицине…
— Ну, да. В данном случае речь о принципе — то есть о запредельных для человечества технологиях. Мне нравится, что он предпочел не столь стремительное развитие своих идей в обмен на финансовую независимость. А, по сути — в обмен на полную свободу. Вам это не напоминает нас с Вами?
