— Своими, товарищ генерал. На первое время он собрался инвестировать порядка восьмидесяти миллионов американских долларов. Это почти все, что у него есть. Но, судя по всему, мы знаем не обо всех его счетах. Потому, что несколько месяцев назад, как вчера выяснилось, он попался на глаза нашим ребятам из бельгийской резидентуры, когда скупал с женой бриллианты в Брюсселе и Антверпене. Примерная сумма закупки за день составила около двадцати миллионов евро. Изделия с собой он не забирал. Магазины отвезли все купленные бриллианты прямо в банк. До номера его ячейки мы добраться пока не сумели.
— Но и то, что имеете, совсем не мало! Молодцы! И все-таки, не кажется ли вам, что для разведчика он слишком богат? А для бизнесмена слишком откровенно, особенно в последнее время, повязан со спецслужбами? Тут что-то не то! Нас хотят запутать и утопить в потоке интересной и разнообразной информации, чтобы мы не заметили что-то главное. Что?!
— Мы пока не знаем, товарищ генерал.
— Наблюдайте и докладывайте мне. Не мешайте ни ему, ни его контактам. Все свободны.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ДЕНЬГИ НАЗАД
Греция, остров Корфу, чуть позже
Субботнее утро для Стрелка и его сына началось совершенно привычно. Они попили чаю. Поцеловали по очереди заспанную маму и, захватив все свои рыболовные снасти, с рассветом вышли из дому. Полчаса, пока шли пешком до пирса, где они, в прошлое воскресение оставили арендованный рыбацкий баркас, прошагали почти в полном молчании. Лишь шуршание гальки на тропинках да пение утренних птиц сопровождало их до самого моря. У причала не оказалось баркаса. Вернее там стояла яхта, к борту которой был привязан, но со стороны, противоположной берегу, их милый баркасик.
— Папа, что за новости? Наше судно арестовали?
— Не трусь раньше времени, сын! Запомни навсегда: если кто-то хочет тебя убить, то он делает это, не прибегая к столь нелепым трюкам, как арест баркаса. Понял? Значит с нами, вернее со мной, хотят поговорить. Скорее всего, о деньгах.
— Ты про те бриллианты…
— Нет. Молчи. Про них кроме меня знаете только вы с мамой. Ты все номера ячеек помнишь? Учти, если что-то с нами или даже со мной случится, то эти бриллианты — твоя единственная надежда на достойную жизнь, получение образования и прочее.
— Ты же говорил, что самое главное — это голова и трудолюбие.
— Говорил. И теперь повторю. Еще удача нужна, сынок. На «Титанике» было, как выяснилось много умных и трудолюбивых людей. Конец их знаешь…
— Что-то ты загрустил…
— Нет, сынок. Грустить стоит только в случае смерти. Да и то не всегда! Улыбайся! Держись уверенней! Нам от этих людей ничего не надо. Значит, последнее слово, если не будем идиотами, останется за нами. Учись. Возможно, это твоя последняя тренировка перед началом взрослой самостоятельной жизни. Понял?
— Да.
— Не хлюпай носом! Просто твое детство кончилось! Извини. Я не хотел, чтобы все произошло так скоро и так стремительно, оттягивая этот момент столько лет. Но сколько веревочке не виться, все равно конец будет. Запомни.
* * *
— Здравствуй, Антон! Поднимайтесь по трапу на яхту. Есть разговор.
— Понятно, что ты не рыбачить в такую даль приехал…
— Вот и славно. что ты такой понятливый. Кстати, вот тебе половинка поплавка.
— Спасибо. Я, честно говоря, догадывался, что это будешь именно ты. Как дела?
— Ну, дела у нас без тебя в последнее время что-то как-то не заладились. То сын Директора с еще кое-кем погибают. То Директора кто-то застрелил вместе с его лучшим другом. Это не ты случаем сделал, Антон?
— Тебя что, для расследования убийства бывшего шефа прислали?
— Нет. Это я из любопытства.
— Какое-то твое любопытство… м-м-м злое.
— А каким оно должно быть, если я за зарплату тридцать лет работаю. И со всеми моими командировочными, наградными и лечебными еле на скромную дачку под Москвой насобирал. А некоторые домик за миллион евро прикупают. Причем, видимо, уже второй за последние двенадцать лет. Откуда, позволь поинтересоваться, дровишки? Деньги конторские, как я понял, целы и ты их даже полностью вернуть готов. Кстати, нельзя ли эту финансовую операцию нам с тобой провернуть в самое ближайшее время, например, в понедельник?
— Можно. Отчего же не вернуть народное добро. Мне чужого не надо.
— Ты на что, перевертыш американский, намекаешь? Ты радуйся, что наш Кавалерист, по натуре человек покладистый и не злобный. Не хочет он твоей кровью свою директорскую биографию начинать. А я бы начал! Честное слово. Не верю я тебе! И никогда не верил. Вот даже при твоем мальчике не постесняюсь сказать.
— Главное, что я себе верю. И тебе склонен поверить в связи с предъявлением условленного поплавка. А то бы послал я тебя, коллега, вместе с твоими подозрениями и задушевными беседами малохольного садиста-одиночки! Понял?
— Ну, ты мне, сука, еще попадешься! Ладно. Ближе к делу. Где и как мы будем получать-передавать эти двадцать лимонов? Прямо в Цюрихе?
— Ну, да. В банке. Только у меня есть два условия, без которых операция не состоится.
— Смотря какие условия.
— Вам они выгодны не менее, чем мне. И касаются они лишь моей семьи и вашей же конспирации, коллега.
— Хорошо. Я слушаю, коль ты о моей конспирации заботишься.
— Мы исчезаем из нашего дома, если хочешь, то вместе с тобой, в воскресение на закате. Все вместе — я, сын и жена. На вертолете, который предоставляешь ты. На итальянском берегу нас ждет частный самолет, который сразу же доставит нас всех вместе с тобой в Швейцарию. Куда-нибудь в окрестности Цюриха. Ночуем в хорошем деревенском отеле, не спеша завтракаем и утром являемся в банк. Им потребуется какое-то время, чтобы подготовить деньги и утрясти все формальности по закрытию-открытию счетов.
— Интересно, откуда ты знаешь, что я не буду перевозить деньги, а оставлю их в том же банке?
— Это лишь мое предположение. Просто один человек физически не сможет незаметно перенести такую сумму, не прибегая к услугам посторонних. Зачем вам светиться? А вы, кстати, не хотите, просто перевести деньги со счета на счет?
— Нет. Твои хакеры в прошлый раз чуть не урыли наших за то, что мы полазили в твоей папочке в базе банка. Мы даже не сомневаемся, что при переводе денег, ты легко вскоре обнаружишь их следы. Ты создал сильную информационную инфраструктуру, Антон. Не похоже, чтобы ради каких-то шлюшек. Пусть даже и с очень красивыми писками и попками. Ты что-то от нас скрываешь.
— Как я могу от вас что-то скрывать, если это фактически первая встреча с коллегами за двенадцать лет? Я выполнял приказ.
— Ты же сказал Кавалеристу, что встречался с бывшим шефом лично.
