Огнеметчик еще секунду удивленно смотрел на подполковника и остальных, замерших в ожидании огненного вихря, а потом стал заваливаться назад. Зрачки его съехались к переносице.
Из ствола все же вырвался желтый гудящий столб пламени... Вверх.
– Хорошо, что спирта чуть-чуть осталось, – прошептал Таусонский. – А то бы баланс сбился.
Никто не смел шелохнуться, будучи не в силах еще поверить, что смерть, вперившаяся в них огненным оком, вдруг отвернулась. Оглушенный огнеметчик слабо ворочался, пытаясь подтянуть к себе за гибкий шланг отлетевшее при падении оружие. Ранец мешал ему двигаться.
Павел Сергеевич с удивлением посмотрел на свою ладонь.
– Амбидекстрия, – произнес Аракелян.
– Что? – рассеянно спросил Рысцов, вытирая пот со лба.
– У товарища подполковника – амбидекстрия, – повторил профессор. – Способность владеть одинаково хорошо обеими руками, как правой, так и левой. – И зачем-то добавил: – Сэмэ медицинскую энциклопедию.
– Можно я этому прометею кости переломаю? – тихо спросил тем временем Андрон. – Все. Поочередно...
Угрозе его не суждено было сбыться.
Пространство вокруг будто сгустилось. Казалось, зашевелился прозрачно-фиолетовый воздух, сдвинулись с мест предметы, всколыхнулся ковер из неиспользованных магнитных билетиков с одинаковыми номерами...
Появились изнанники.
Десятки. Возможно, сотни особей... Они на полусогнутых конечностях выходили из-за раскуроченных колонн, контролерских кабинок, вылезали из-под прогнивших полов увечных вагонов. Их обезображенные рыла замелькали повсюду...
Четверо приятелей не смели шелохнуться. Таусонский так и остался стоять с поднятой в изумлении левой ладонью. Альберт Агабекович стал похож на статую, сходство портили лишь перманентно подрагивающие волосатые пальцы. Петровский заломил бровь над заплывшим глазом и сжал губы в еле заметную нитку, его бицепсы будто окоченели в напряженном состоянии. А у Валеры расширение диафрагмы остановилось на полувдохе.
Все безмолвно наблюдали, как изнанники подбираются к огнеметчику, который уже пришел в себя и нелепо раскинул руки, норовя подняться. Он уже не пытался притянуть оружие. Лишь, обезумев от страха, шевелил откляченной нижней губой.
Изнанники окружили жертву плотным полукольцом. Множество уродливых существ стояли, мерно покачиваясь, во втором и третьем рядах.
Из хаотичной живой массы вперевалочку выступил один. Крупный. На голове у него вылезли уже знакомые трубочки.
Огнеметчик жалобно застонал.
Резко подавшись вперед, габаритный изнанник выплеснул на него какую-то темную взвесь – то ли облако газа, то ли споры, то ли вязкую суспензию, то ли жидкость... Попав на костюм, взвесь мигом проела его, и вот тогда фанатичный садист закричал. Страшно, нечеловечески.
От этого пронизывающего насквозь воя все вздрогнули. Все, кроме жертвы и палачей.
Лицо огнеметчика стало мутнеть, под кожей вдруг поплыли какие-то разводы, из-под шлема полезли волосы, растущие с небывалой скоростью.
Тут кольцо изнанников сомкнулось, и дальнейший результат превращения человеческого ДНК в ДНК невообразимого существа был сокрыт плотной стеной безобразных спин. Изредка над копошащейся кучей вскидывались какие-то склизкие отростки, в стороны отлетали шматки окровавленной ткани...
Через минуту изнанники застыли на мгновение в причудливых позах и принялись разбредаться.
Молчаливо.
Жутко.
Еще через полминуты последний из них скрылся за скрученным в огромную спираль вагоном. На месте, где недавно лежал огнеметчик, осталась пустота, зловеще подсвеченная лиловым градиентом неба. Исчезли и костюм, и ранец, и оружие.
Только разворошенные билетики напоминали об увиденном.
– Падальщики, – произнес наконец подполковник. – Они же обыкновенные стервятники.
– Ой ли... – с сомнением покачал головой Аракелян.
Андрон перекошенно усмехнулся:
– Никогда бы не подумал, что получу такое небывалое наслаждение от вида гибнущего в муках человека.
Кадр двадцатый
Рифма огня
Все лабиринты на свете заняты одним – ожиданием. Они терпеливо стерегут горемычных жертв, выслеживая, когда очередной вошедший, боязливо озираясь, пройдет несколько первых поворотов. И тогда обрушивают на несчастного всю свою титаническую мощь – будь то хитрые ловушки, бесконечные разветвления, уводящие все глубже и глубже, или чудовищные монстры, внезапно бросающиеся из-за угла, обнажая подгнившие от времени клыки. Так они могут ждать годами. Веками. Эпохами...
Стекло ниспадало с двухсотфутовой высоты каскадами – словно бесчисленные водопады, подсвеченные полуденным солнцем, роняли свои сверкающие воды из-под небес. Вокруг на гигантских валах трибун рокотала многотысячная толпа. Лабиринт ждал.
Приближаясь ко входу в офисное здание, Эдвард одернул себя и перешел на более степенный и размеренный шаг. Он все-таки уже не юнец-желторотик – скоро за четвертак перевалит.
В холле было прохладно и немноголюдно. Возле стальных полуавтоматических дверей стояли охранники, у каждого из которых Эдвард заметил на воротничке цифру четыре. Ого, все серьезно! Не везде встретишь сшиза четвертого уровня... Посередине холла стоял большой фонтан, в композиции которого была сцена противоборства человека и изнанника. Уродец явно отступал, заваливаясь назад от грозно выставленного ствола огнемета, откуда и брызгала струя воды, дробящаяся на множество мелких капель. И когда только отгрохать успели? Ведь когда ходил на подготовительные занятия, и намека на такую роскошь не было... За фонтаном приютился журнальный столик, вокруг которого в монументальных кожаных креслах утопали три или четыре человека, тихонько о чем-то переговариваясь.
Эдвард подошел к ресепшину, поймав себя на мысли, что обстановка здесь напоминает холл отеля.
– Табель, – искоса снизу глянул на него конторщик и протянул руку.
Эдвард расстегнул папку, достал из нее пластиковую карточку и отдал регистратору. Тот пристально разглядывал ее в течение секунд десяти, после чего сунул в прорезь анализатора. Уставился на распечатку личной информации, выскочившую из принтера.
– Эдвард Глик, Спрингфилд, штат Огайо... та-ак... – протянул каменнолицый конторщик. Неожиданно гордо вскинул голову и, до рези в заднице довольный собой, вспомнил: – Это там, откуда Симпсоны, что ли?
– Да, – ответил Эдвард, сдержанно улыбнувшись.
– А хрен ли в русский Город на траве пошел? – почему-то шепотом спросил регистратор.
– Я имел на это право, – холодно сказал Эдвард.
– Ну-ну, много вас тут с правами поразвелось... – туманно проворчал конторщик, возвращая ему карточку табеля. – Сменное белье есть?
