Одиноко и страшно прозвучал истеричный женский смех в тесноте подворотни.
– А как тебе такое?..
Лена полоснула осколком стекла по себе. Длинно, наискось – от левой ключицы до правого бедра. Выгнулась от боли, засмеялась громче... Осколок со звоном упал на асфальт. Она провела ладонями по глубокому порезу, чувствуя липкое тепло собственной крови... и сделала шаг к «капле». Черная стена остановилась будто в недоумении.
Вытянув руки вперед, Лена подошла еще ближе к переливающейся волнами поверхности, глядя на нее в упор. Из воспаленных глаз катились слезы, кровь текла по животу и собиралась у талии, пропитывая джинсовую ткань.
– Съешь красненькое?! – заорала девушка, делая еще шаг навстречу тьме.
«Капля» выгнулась линзой внутрь себя, избегая касания окровавленных ладоней.
– Не хочешь? – Лена бросилась вперед, стараясь схватить проваливающуюся черную массу.
Перетекая по дворику, «капля» легко ускользала от мечущейся в аффекте и истекающей кровью девушки в течение нескольких минут, после чего остановилась и, выбросив длинный гибкий щуп, молниеносно чиркнула им по ране.
Лена застыла и опустила глаза на грудь. Вместо длинного косого пореза был розовый шрам.
– Ну уж нет! – прошипела она, размазывая сопли по лицу. – Не пойдет...
Девушка в запале хотела снова поднять стекло, но вдруг обнаружила, что «капля» образовала вокруг нее кольцо диаметром метра четыре.
– Пусти! – Она отчаянно бросилась на гладкую черную выпуклость...
И отпружинила обратно, чуть не потеряв равновесия. Становилось теплее.
– Не смей указывать мне, ты, клякса сонная!.. Жри! – Лена вновь с разбегу налетела на бездушную упругость желе. Вновь отступила. Беспомощно опустила руки. – Что же ты делаешь со мной?
«Капля» будто услышала мольбу бедной девушки. Она заколыхалась и, распихивая в стороны красный мусор, открыла узкий коридорчик, упирающийся в двустворчатую дверь подъезда «сталинки».
Стало еще теплее, Лене даже показалось, что от асфальта пошел пар. Дрожь уже не колотила тело с таким остервенением.
Она с удивлением оглянулась на безмолвную черную массу. Спросила, мотнув головой на дверь:
– Значит, мне туда?
«Капля» никак не отреагировала, продолжая неподвижно нависать полукольцом над девушкой.
– Хорошо, – согласилась она и зашагала к подъезду. Внутри, как только истерика немного утихла, все как-то расслабилось – растекся вакуум опустошенности. Мир стал безразличен...
Пока Лена поднималась по слабо освещенной лестнице, «капля», не отставая, сопровождала ее, захлестывая с обеих сторон и четко обозначая путь. Наконец девушка уперлась в железную дверь на третьем этаже.
Пихнула ее кроссовкой. Раздался металлический скрип петель, дверь оказалась не заперта. «Капля» немедленно ворвалась в квартиру, опережая Лену, и вытянулась извилистым коридором, ведущим в дальнюю комнату.
Зайдя туда, Лена остановилась и долго смотрела невидяще перед собой. Интерьер расплывался... качался старомодный шифоньер, гнулся на стене по наркотическим лекалам ковер с унылым узором, книги сами собой открывались, шелестя ветхими, пожелтевшими страницами, выворачивалась наизнанку кованая арматура бра, фиалка сыпала свои сочно-лиловые лепестки, прожигая подоконник...
«Капля» застыла сзади огромной глубокой тарелкой.
Лена обернулась и громко рассмеялась, ломая бледными щеками соленую корку высохшей крови и слез.
– Вот что, оказывается, тебе нужно...
Тянуло прилечь. Забыться. Уйти от ужаса реальности...
– Коварный, лукавый эс, лишающий нас выбора.
Шрам на обнаженной груди пятнадцатилетней девушки уже не болел. Веки слипались.
– Что ж... ты не ошибся... Выгодный предложил бартер.
Над пустой кроватью приглашающе помигивал зеленым огоньком включенный С-визор...
До него оставался ровно один шаг.
Приятных сновидений...
* * *
Площадь была покрыта зеленой травой. Солнце ласково поглаживало лучами кромки оградок, стекало мягкими светотенями по столбам, желтоватыми бликами отражалось в зеркальных высях небоскребов, отделанных сталью и пластиком.
Лена шла и любовалась преобразившейся Москвой. Изумрудная трава пушистым пледом лежала на улицах и переулках, бульварах и проспектах, мостах и эстакадах, лестницах и тротуарах, превращая город в радиально разбегающиеся полупрямые горных долин. Не ревели потоки автобусов и машин, не завывали сигналы, не скрежетали стальные черви-электрички, не работали светофоры, не хлопали на ветру рекламные щиты, не стучали отбойные молотки строителей...
Ни к чему регулировать движение, которого здесь нет. Здесь не нужна реклама. Здесь нечего строить.
Рай уже готов и сдан в эксплуатацию...
Иногда глазеющей на непривычный пейзаж девушке попадались прохожие, которые тоже растерянно вертели головами, рискуя свернуть шею. На лицах людей гримаса непонимания боролась с выражением внезапного облегчения. На пересохших губах наклевывались улыбки счастья.
Тут не было «капли». Не существовало страха, страданий, сумасшедшего бегства, пронзающего ветра зимы. Смерти...
В магазинах на прилавках лежала еда, которую никто не охранял. И не продавал. Уютные квартиры были открыты и бесхозны.
В этом мире не хотелось что-то делить, ссориться, воровать, угнетать, убивать, лгать... В фантастическом Городе на траве все было по-другому. Законы не нужны, потому что в умах жителей не могли возникнуть преступные помыслы. Не нужно драться и предавать за кусок земли или хлеба. Всего вдоволь...
– Девушка...
Лена обернулась, только сейчас обнаружив, что на ней любимая светло-кофейная блузка. Не порванная семейной парой садистов-извращенцев в смрадной подворотне... С пуговками, изящным воротничком и декоративным кармашком.
К ней подошел светловолосый парень. Ровесник или, быть может, чуть старше. Он был потрясен и обескуражен, как все вокруг.
– Простите... Девушка, вы понимаете, что происходит?
– Да.
Парень с интересом взглянул Лене в лицо. Не без удовольствия осмотрел удачно уложенную прическу, гладкий лоб, ровную переносицу, полные жизни и вкуса губы.
– Мы в эсе... – полуутвердительно произнес он наконец. – Вы согласны с этим?
– Да, – повторила она, чувствуя, как безвозвратно рассеиваются отчаяние и боль, пульсировавшие внутри все утро.
– Тут многое... изменилось, – улыбнулся парень, нагибаясь и срывая травинку, растущую прямо из каменной мостовой. – Странно... зачем все это? Ведь мы все равно проснемся.
Лена захохотала и бросилась вприпрыжку вдоль широкого проспекта. Как хорошо! Здесь, в Городе на траве! Можно беззаботно бежать куда глаза глядят, заглядывать в дома и делиться радостью с другими! Можно танцевать и петь!
