Состояние отряда Битти тоже было не наилучшим. Линейный крейсер «Куин Мэри» отправился в Портсмут для постановки в док, а его сильнейший корабль «Тайгер» был укомплектован чуть ли не одними дезертирами и уголовниками. Сам Битти удивлялся этому, но делать ничего не делал: «Нельзя было от «Тайгера» ожидать той же эффективности, что от других кораблей. Нет времени жаловаться, нужно делать все возможное с тем материалом, что имеем. Меня заверили, что команда корабля станет лучше, если это вообще возможно».
На рассвете линейные крейсера Битти встретились с крейсерами Гуденафа, а вскоре на юго-западе были замечены вспышки выстрелов. Почти тут же была получена радиограмма от флагмана Тэрвитта легкого крейсера «Аретуза»: «Веду бой с Флотом открытого моря». В это же время Гуденаф, который шел в 5 милях впереди Битти, заметил две группы кораблей: на юге и на востоке. Первыми были корабли Тэрвитта, а вторыми – немецкие легкие крейсера. Буквально через несколько минут, в 7.30, Гуденаф увидел и линейный крейсера Хиппера.
Немцы неспешно шествовали на восток со скоростью 15 узлов развернутым строем, чтобы прочесать как можно больший район моря. Ночью они видели множество рыбацких лодок, и Хиппер опасался, что те могут сообщить английскому командованию. Больше всего немецкий адмирал опасался, что на рассвете английские корабли окажутся между ним и Гельголандской бухтой, отрезав путь отступления.
Когда шедший на левом фланге крейсер «Кольберг» столкнулся с «Аретузой», его командир сразу сообщил об этом Хипперу, и тот повернул на юг к месту боя. Адмирал надеялся, что встретились вожделенные «английские легкие силы», уничтожить которые он надеялся. Но вскоре «Кольберг» сообщил, что видит на юге-западе новые дымы, а потом «Блюхер» передал, что видит 7 английских крейсеров и более 20 британских эсминцев. Это уже никак не походило на патрульную группу, а затем легкий крейсер «Штральзунд» заметил «восемь больших кораблей».
Теперь Хипперу предстояло сделать нелегкий выбор. Он обещал фон Ингенолю не рисковать, а ведь любой из английских отрядов был наверняка сильнее его. Впрочем, Хиппер не колебался, в 7.35 он приказал своим кораблям повернуть на юго-восток, увеличить скорость до 20 узлов и возвращаться обратно. Эскадра Хиппера шла кильватерной колонной: «Зейдлиц», «Мольтке», «Дерфлингер», «Блюхер». Легкие крейсера получили приказ выйти в голову колонны, так как Хиппер понимал, что первое же попадание тяжелого снаряда обречет такой корабль на гибель вследствие потери хода.
Однако в 7.50 сам Хиппер различил в густых облаках дыма огромные силуэты и понял, что его преследуют английские линейные крейсера. «Скорость, с которой приближался противник, была совершенно неожиданной. Вражеские линейные крейсера, вероятно, делали около 26 узлов. Они выпускали необычайно густые клубы дыма». Но в какой-то степени это открытие успокоило Хиппера, он понял, что столкнулся с одной группой британских дредноутов, а не с двумя, невозможно было предположить, что линейные крейсера находятся к востоку, а линейные корабли – к западу от него. Но в этом случае против него начинал работать фактор скорости – «Блюхер» не мог дать более 23 узлов.
Когда фон Ингеноль получил радиограмму Хиппера, он приказал немедленно готовить флот к выходу в море, однако встретиться со своими линейными крейсерами он сумел бы лишь во второй половине дня. Погоня началась в 8.00, судьбе было угодно поставить эксперимент в чистом виде – дуэль линейных крейсеров без участия других кораблей. Дневное время и идеальная видимость практически исключали возможность торпедной атаки, все должна была решить артиллерия. Когда 7 новейших эсминцев Тэрвитта вырвались вперед и подошли на расстояние 7000 ярдов к «Блюхеру», их встретил такой шквал снарядов, что англичане почли за лучшее немедленно отступить.
«Лайон», «Тайгер», «Принцесс Ройял», «Нью Зиленд», «Индомитебл» легли на параллельный курс. Битти жаждал как можно быстрее догнать немцев, и к 8.54 он отдал несколько приказов подряд, требуя увеличить скорость и довести ее до 29 узлов, на что два замыкающих корабля были просто неспособны. Старички превзошли сами себя, развив 26 узлов, но этого было мало. Постепенно «Великолепные кошки» начали отрываться от них, а «Индомитебл» стал отставать от «Нью Зиленда». Однако это был самый изнурительный вид боя – «висение на хвосте», и он мог затянуться надолго.
Самое хорошее описание боя оставил военный корреспондент Фильсон Янг, который сопровождал адмирала Битти первые два года войны в качестве личного историографа. Да, сэр Дэвид явно перенял от американской жены умение делать паблисити, чего напрочь был лишен адмирал Джеллико. Во многом это и объясняет последующее отношение историков к этим двум ключевым фигурам Королевского флота.
Погоня затягивалась, но в 8.45 дистанция сократилась до 20 600 ярдов, и тогда командир «Лайона» капитан 1-го ранга Четфилд предложил Битти открыть огонь. Адмирал согласился. В 8.52 был дан пристрелочный выстрел, бой начался. В 9.00 первый выстрел сделал «Тайгер». Наконец в 9.05 адмирал Битти приказал всей эскадре открыть огонь. Первые два корабля сделали это, вскоре их примеру последовал «Принцесс Ройял», но замыкающая пара пока еще не подошла на дальность действия своих 305-мм орудий.
Мы уже отмечали в описании боя у Фолклендов, что дистанции артиллерийского боя резко выросли по сравнению с Русско-японской войной. Но теперь англичане стреляли на 10 миль, о чем ранее нельзя было даже мечтать. Самое странное, что, хотя их 343-мм орудия имели дальность 22 000 ярдов (11 миль), до войны учебные стрельбы на дистанциях более 14 000 ярдов не проводились, Битти по собственной инициативе провел пару учений, когда его корабли стреляли на 16 000 ярдов, имея скорость 23 узла. Сегодня обе эти цифры были превзойдены, и, что самое странное, «Лайон» даже сумел попасть один раз, по крайней мере, так пишет Фильсон Янг. Он стоял рядом с адмиралом Битти на компасном мостике, с которого открывался прекрасный обзор, но можно ли ему безоговорочно верить?
Тем временем Хиппер перестроил свои корабли в строй пеленга, чтобы могли стрелять все, а не только концевой «Блюхер», и в 9.15 немцы тоже открыли огонь. «Попадание отмечалось вспышкой среди дыма. Нельзя было спутать яркий столб белого пламени от вражеского выстрела и этот тусклый, мерцающий свет, который отмечал попадания наших снарядов», – пишет Янг, это было понятно, ведь дистанция к этому времени несколько сократилась. Больше всего страдал именно «Блюхер», однако он пока еще держался в строю. Битти приказал было своим эсминцам выдвинуться вперед, однако большинство из них не сумели этого сделать, так как уступали в скорости линейным крейсерам.
Видя, что следующие два корабля стреляют по «Блюхеру», Битти приказал перенести огонь сначала на «Дерфлингер», потом на «Мольтке» и «Зейдлиц» поочередно. В 9.28 «Лайон» содрогнулся, и мостик заволокло дымом, когда снаряд «Блюхера» попал в башню «А», дело в том, что немцы сосредоточили огонь на головном английском корабле. Битти и Четфилд были вынуждены отправиться в боевую рубку, чтобы в случае неприятности все командование не было уничтожено одним попаданием, а Янга вместе с каким-то зеленым мичманом отправили на фор-марс. Но видимость из рубки была ужасной, поэтому Битти вскоре не выдержал и снова поднялся на компасную платформу.
