«В этот момент кормовой наблюдатель сообщил: «Несколько больших кораблей, затемненные, приближаются с кормы. В свои ночные бинокли мы увидели 4 больших британских корабля на расстоянии не более 2000 ярдов. Черт! Они должны видеть нас и могут открыть огонь в любой момент. Следует ли нам попытаться таранить их? Но их орудия стоят по-походному! Я скомандовал: «Право на борт! Полный вперед. Машинным отделениям дать как можно больше дыма. Дать британский опознавательный сигнал». Сигнальщик отсверкал «U», головной корабль быстро ответил «О». Это был единственный огонек. Это был единственный видимый огонек, так как их корабли были великолепно затемнены. Но в следующую минуту мы дали столько дыма, что они пропали из вида».
Следует напомнить, что командир «Тюрингена», заметив «Блэк Принс», не испытывал никаких колебаний…
В 00.30 голова 1-й эскадры линкоров Шмидта находилась уже к востоку от Линейного Флота Джеллико, но еще 3 группы британских эсминцев стояли между германскими линкорами и безопасностью. Самая западная состояла из 7 эсминцев 9-й и 10-й флотилий, которые должны были пройти впереди от германской колонны, однако Голдсмит на «Лидьярде» не знал, что 6 эсминцев 13-й флотилии, потеряв связь с «Чемпионом», присоединились к нему. Его эсминцы должны были пройти впереди германской колонны, но строй растянулся, и 4 концевых корабля заметили германские линкоры. Первая пара опознала противника слишком поздно для атаки. Предпоследний в строю эсминец «Петард» находился в прекрасной позиции для атаки, но «выпустил все торпеды во время дневных атак, поэтому нам не оставалось ничего иного, как отойти, – вспоминал его командир капитан-лейтенант Э.К.О. Томсон. – Мы увеличили ход до полного и повернули влево, чтобы проскочить под носом у врага. Как только мы прошли перед «Вестфаленом», он включил прожектора и навел на нас. Мы увидели вспышки противоминных орудий и почувствовали, как слегка вздрогнул наш корабль. Мы решили, что он получил попадание в корму. Второй корабль в колонне – а мы теперь могли видеть все 4 – тоже открыл огонь, и его залп попал нам в носовую часть. Затем германские прожектора перескочили на шедший за нами «Турбулент». Он был протаранен и потоплен «Вестфаленом». Капитан-лейтенант Д. Стюарт погиб со всем экипажем. Мы спаслись без дальнейших происшествий, получив 6 попаданий. Одним из них был перебит весь расчет кормового 102-мм орудия. Другой снаряд попал в офицерские каюты и убил нашего хирурга как раз в тот момент, когда он требовался нам больше всего».
Капитан-лейтенант Томпсон успел провести свой поврежденный эсминец под носом «Вестфалена»; к счастью, несмотря на попадания, скорость «Петарда» не снизилась. Зато «Турбуленту» повезло меньше. «Вестфален» обрушился на него всем бортом и буквально разнес эсминец на куски, а фразу о таране отнесем на счет разыгравшейся фантазии и нервного напряжения. Зато дальнейшие действия Голдсмита не поддаются никакому объяснению, он не только не сообщил о бое по радио, но даже не попытался повернуть назад, на помощь своим эсминцам. Честно говоря, иного объяснения, как простая трусость, в этом случае я предложить не могу.
Для большинства из 11 британских миноносцев, которые вышли из столкновения без единой царапины, «все случилось так внезапно, что мы просто не сообразили, что происходит. До нас на «Никейторе» как-то просто не дошло, что весь германский флот прорывается в самом слабом месте нашей линии».
Английский линкор «Нептун»
После этой атаки можно было сказать, что германский флот прорвался сквозь завесу британских эсминцев, а поскольку главные силы Гранд Флита уже находились южнее, никто больше не преграждал Шееру путь к Хорнс-рифу. Конечно, ситуация могла еще не раз измениться, но поведение британских командиров делало это маловероятным. Джеллико возлагал неоправданно большие надежды на свои минные флотилии, но выяснилось, что тактическая подготовка британских флотилий находится на просто отвратительном уровне, а подавляющее большинство командиров не соответствуют своим должностям.
Помните, я упоминал о капитанах, проигравших адмиралу Мэтьюзу Тулонское сражение? Сейчас за дело взялись капитаны адмирала Джеллико. Почему ни «Петард», ни его товарищи, опознавшие корабли противника, не сообщили по радио о неприятеле, еще кое-как можно понять. Зато действия командира «Беллерофона» капитана 1 ранга Э.Ф. Брюэна, замыкавшего колонну Стэрди, объяснить трудно. «Во время первой вахты мы видели оживленную перестрелку на NO, а также заметили горящий крейсер. Около 23.40 мы вновь услышали стрельбу за кормой. В течение первого часа следующей вахты на левой раковине была слышна прерывистая стрельба. В остальном ночь прошла без происшествий».
На «Лайоне», шедшем в 5 милях впереди, Четфилд «ожидал атаки миноносцев в любой момент, но никаких инцидентов не произошло, если не считать многочисленных косвенных признаков, указывающих, что остальные корабли нашего флота провели время не столь безмятежно». Однако, по словам капитана 1 ранга Дрейера, находившегося на флагманском линкоре «Айрон Дьюк»:
«Я видел столкновения, происходившие у нас за кормой, и мы все согласились, что идет бой между немецкими и нашими минными флотилиями, которые прикрывают линейный флот с кормы от атак немецких эсминцев».
Если бы командиры 6-й дивизии или 5-й эскадры линкоров послали хоть одну радиограмму, это заблуждение было бы рассеяно, однако они промолчали. Впрочем, легче всего обмануть того, кто хочет быть обманутым. Коммодор Хоксли радировал, что ведет бой не только с немецкими эсминцами, но и с крейсерами, в результате на «Айрон Дьюке» решили, что немецкие крейсера поддерживают свои эсминцы – и не более того.
А вот то, что в это время происходило в Адмиралтействе, не поддается уже вообще никаким объяснениям. К 23.15 Комната 40 расшифровала две радиограммы. Первую из них передал Шеер в 22.32. Она гласила: «Главные силы флота идут на SO-t-S». Всего полчаса назад Военный Отдел передал Джеллико сообщение, в котором был указан курс, примерно совпадающий с этим. Если же сюда добавить приказ Михельсена своим эсминцам «Собраться к 02.00 в районе Хорнс-рифа», то картина сразу прояснится. Военный Отдел задержал эту исключительно важную информацию. Комната 40 случайно выпустила слова «вместе с нашими главными силами», стоящие после слова «собраться». Если бы Джеллико получил эти сведения до полуночи, он вполне мог успеть перехватить Шеера на рассвете, но судьба распорядилась иначе. Первого Морского Лорда не было на месте, отсутствовал и начальник Морского Генерального Штаба. Генеральное сражение, которое может решить исход войны? Какая ерунда! Можно ведь найти и более важные дела…
Оставшийся за главного Томас Джексон вообще ничего не сделал с этими радиограммами, не были переданы Джеллико и три следующие радиограммы. Первая из них была передана в 23.06 и дешифрована англичанами в 23.50, в ней Шеер сообщал координаты и курс своих главных сил. Вторая была передана в 23.50 (расшифрована в полночь), третья была передана в 23.36 (расшифрована в 00.05). В этих радиограммах германский адмирал сообщал об изменениях курса. Джексон глубоко презирал работу Комнаты 40 и потому не передал еще 2 радиограммы с координатами линкоров Шеера, переданные в 00.43 и в 01.03, которые были расшифрованы в 01.20 и 01.25 соответственно. Если бы Джеллико получил их своевременно, исход боя мог стать совершенно иным. Можно только удивляться, почему в 01.48 начальник Оперативного Отдела решил сообщить Джеллико о возвращении подводных лодок в германские порты и указал точку затопления «Лютцова», а в 03.12 передал координаты места, где команда оставила «Эльбинг». Ведь эта информация практического значения не имела. Вероятно, действия Джексона являются самым потрясающим примером даже не то что некомпетентности, а полнейшего идиотизма британских адмиралов. Чуть перефразируя известного уральского сказителя Бажова, можно сказать, что контр-адмирал Томас Джексон показал себя «не то что недоумком каким, а полным дураком, кои ложку в ухо несут».
