Русские между тем совершенно точно знали, что гарнизон возлагает все надежды на деблокирующие ударные группировки, и усиливали ураганный огонь своей артиллерии и атаки с воздуха. 19 января 1945 года Пфеффер фон Вильденбрух предложил группе армий «Юг» посодействовать тому, чтобы германская авиация не только бомбила важные в тактическом отношении артиллерийские позиции русских в предместьях города, но и показывалась над крепостью. «Вид нашей авиации будет моральной поддержкой обороняющимся», – подчеркивал он в одном из донесений о положении в крепости. Но ее защитники не могли долго отбивать атаки все более активно применяемых русских танков. Но все же, даже несмотря на отчаянное положение с продовольственным снабжением (в конце января дневная порция сражающегося солдата состояла из миски супа из конины и примерно 150 граммов хлеба), истощенные солдаты продолжали оборонять город.
Тяжелораненые, число которых достигло уже 3 тысяч человек, с 20 января получали ежедневно только по одной порции похлебки и должны были терпеть нечеловеческие условия, будучи размещены в переполненном центральном лазарете, оборудованном в подвалах королевского дворца. «Чудесные королевские ковры и затканные золотом атласные занавеси с вышитыми вензелями венгерских королей безжалостно разрезались, чтобы послужить подстилками для несчастных раненых, уложенных на них. Питаться им приходилось вареной кониной, поскольку продовольствия не хватало. В залах, превращенных в лазарет, не смолкали стоны и неописуемые вопли, поскольку врачи оперировали раненых прямо в импровизированных «палатах», среди других раненых, а над всем царил ужасный смрад. Снаружи непрестанно доносились разрывы снарядов, бомб, очереди бортового оружия самолетов и рев их моторов, поскольку у нас не было достаточного количества боеприпасов, чтобы отражать атаки вражеских самолетов, которые с 8 часов утра и до 5 часов вечера постоянно кружили над Будой, обрушивая на нее свой смертоносный груз. Однако надо было держаться…»
Многие венгерские солдаты и офицеры, которым из-за страданий населения и ненужного пожертвования столицы страны война опостылела, добровольно переходили на сторону русских. С их стороны это была сомнительная попытка побыстрее прекратить ставшую для Венгрии бессмысленной войну. То, что они были готовы сражаться теперь за эту цель, они доказали созданием Будайского добровольческого полка, который под командованием венгерского подполковника О. Варихази в составе Красной армии в последние десять дней осады сражался по-ротно против немцев. (После боев в Будапеште в полку уже было 5 батальонов, насчитывавших 2534 человека. – Ред.) Хотя с военной точки зрения действия этих добровольцев не представляли собой весомой помощи русским, это имело довольно значительное политическое воздействие, в особенности для еще сражающихся на стороне немцев венгерских солдат.
Трудности создавали также венгерские силы порядка, которые, будучи созданы из вооруженных групп салашистов, вместо того чтобы сражаться, предпочитали заниматься убийствами и грабежами. «Отношения между партией «Скрещенные стрелы» и гонведами становились напряженнее день ото дня с самого начала блокады города», – докладывал в одном из разговоров по радио генерал-лейтенант Хинди, командовавший оставшимися в городе венгерскими войсками. О партизанских действиях речи, однако, не было, и население, которое в большинстве своем вело себя пассивно, не создавало сражающимся в обоих лагерях никаких трудностей.
В этой ситуации все надежды защитников Буды были устремлены на вторую попытку деблокады IV танкового корпуса СС. Доктор Хюбнер из дивизии «Фельдхернхалле» сообщает: «Каждый час приносил нам новые слухи о продвижении генерала Гилле. Мы знали и о телеграмме фюрера, и о призыве Гиммлера. Однако каждому из нас было ясно, что продержаться мы могли лишь краткие дни, если не часы». Йестер (Естер) дополняет его: «Слухи о продвижении Гилле доходили до каждого окопа. Он мог в любой момент вытащить нас из котла. Имя его было у всех на устах, мы все просто молились на него. Все трудности на какое-то время отступали, мы жили только надеждой на прорыв котла. Спасение близилось!»
Однако все усилия IV танкового корпуса СС подойти к окруженной крепости с юго-запада и прорвать ее окружение были тщетными. Когда передовые части 1-й танковой дивизии остановились в 16 километрах от Будапешта и Пфеффер фон Вильденбрух уже намеревался с остатками своей 13-й танковой дивизии прорвать котел изнутри, чтобы облегчить задачу прорывающейся деблокирующей армии, Гитлер запретил ему покидать крепость.
Вместо горячо ожидаемой деблокады пришел приказ фюрера «доблестным защитникам Будапешта» и дальше оборонять крепость – и 29 января 1945 года над котлом был сброшен с самолетов груз продовольствия в виде конкретной помощи ее защитникам.
«Прошло еще три-четыре дня, но армия прорыва все еще не подошла к городу. Разочарованные и подавленные стояли мы на НП, прислушиваясь к отдаленному грому сражения, становящемуся все менее и менее громким. Наконец он совсем затих вдали. Теперь все наши взоры были обращены на рацию, из которой мы так надеялись услышать ободряющие нас новости. Однако все приходящие известия подтверждали лишь то, во что мы сами никак не хотели верить: нас окончательно списали! Но все же мечты о деблокирующей армии не угасли…»
Тщетно настаивали командиры дивизий на том, чтобы, пренебрегая запретом Гитлера, на собственный страх и риск прорываться из котла. Пфеффер фон Вильденбрух строго придерживался отданного ему приказа. Он продолжал следовать ему, хотя сам был убежден в том, что ни стратегическое, ни политическое положение не оправдывает дальнейшее сопротивление. Итак, борьба продолжалась – без всяких надежд и без всяких иллюзий. Будапештская группа войск Красной армии, теперь уже состоявшая из шести дивизий (численность советской стрелковой дивизии, как правило, составляла 5–6 тысяч человек. – Ред.), в первые недели февраля применила в боях значительное число огнеметных танков, чтобы этим как можно быстрее сломить вражеское сопротивление. Были сформированы штурмовые офицерские группы (действовали просто штурмовые группы по образцу сталинградских. – Ред.), которые получали задание проламывать особо упорно обороняемые участки. Матросы советской Дунайской флотилии завязывали кровопролитные сражения во время атак на цитадель, располагавшуюся на горе Геллерт. Потери русских на этом участке никогда не оглашались. По всей видимости, они были чрезвычайно высоки. (За всю Будапештскую операцию
Дунайская флотилия (точнее, бригада морской пехоты в ее составе) потеряла 112 человек убитыми и пропавшими без вести. – Ред.) Даже сам командир Будапештской группы, генерал-лейтенант Афонин, был 22 января тяжело ранен при взрыве боеприпасов. После этого командование группой принял генерал-лейтенант И.М. Манагаров. (Штурмовавшие Будапешт имевшие огромный боевой опыт советские войска действовали очень эффективно. Примером высокого воинского мастерства, смелости, находчивости, неудержимого победного натиска могут служить действия батальона 659-го полка 155-й стрелковой дивизии, которым командовал капитан С.Н. Сиротюк. С 26 декабря 1944 г. по 18 января 1945 г. в Пеште батальон освободил много кварталов города, захватил 9 бронетранспортеров, 33 орудия и миномета, уничтожил 70 огневых точек и взял в плен около 1 тыс. солдат и офицеров противника. – Ред.)
