Английский историк профессор Сетон-Ватсон, один из лучших знатоков восточноевропейской истории, в своем труде отмечает: «Чехословацкая коммунистическая партия могла бы в 1945 году перетянуть на себя всю полноту власти, если бы захотела этого. По веским основаниям, однако, она решила этого не делать. Ответственность за это решение лежит на Готвальде, партийном лидере… который благодаря этому получил репутацию «умеренного и патриотичного» коммуниста, что, как показали последующие события, было совершенной ошибкой. Деятельность чешских коммунистов соответствовала обычной, опробованной русскими и коммунистами во всей Европе тактике народных фронтов, отличаясь в несущественных деталях от практики в соседних странах лишь тем, что в союзники брались несколько другие партии».
Что же происходило тем временем в Венгрии, где Красная армия с сентября 1944 года километр за километром завоевывала территорию страны? После провала попытки Хорти последовать румынскому примеру и неудачи генерал-полковника Миклоша перетянуть армию гонведов на сторону русских во исполнение воззвания регента королевства, фронт прокатился через всю территорию страны, своим катком сокрушая и уничтожая все ведомства, общественные институты, органы управления, устоявшийся порядок, экономику и вообще все венгерское общество. За ним оставался только хаос, население, погруженное в глубокую летаргию, которое, едва сумев пережить непосредственный ужас военных действий, видело перед собой не только руины, но и беспросветное будущее.
Коммунистическая партия Венгрии первой приступила к работе и путем своей пропаганды в Восточной Венгрии попыталась снова возродить политическую жизнь. Это оказалось непростой задачей – все-таки прошедшие 25 лет она пребывала загнанной в подполье и на нее до сих пор падала тень террористического режима Белы Куна 1919 года
[80]
. Популярность ее среди населения была ничтожной: в 1942 году в ней состояло только от 400 до 500 человек, а к январю 1943 года вследствие преследований это число сократилось до 70–80 человек. К этому количеству присоединились еще и их лидеры из Москвы, где они – вдали от венгерской действительности – многие годы стыли в эмиграции. Однако эти деятели проводили в жизнь изощренную и искусную тактику, заключавшуюся в том, чтобы собирать по стране своих приверженцев. На одном собрании коммунистов, состоявшемся в Сегеде 19 ноября 1944 года, Йожеф Реваи говорил именно о воле партии, которая не желала никакого буржуазно-капиталистиче-ского общественного строя, «но общество народной демократии, в котором демократические свободы народа являются отнюдь не фиговым листком, в котором средства производства и земля находятся в руках крестьян, а органы государственного управления – в руках народа…», однако одновременно с этим и подчеркивал, что в создавшейся ситуации речь идет не о строительстве социализма, но «главной задачей является централизация всех национальных сил для освобождения Венгрии от германских фашистов».
Именно в этом смысле и был в уже контролируемых Красной армией районах страны в конце ноября 1944 года образован Венгерский национальный фронт независимости, в который вошли буржуазно-демократическая партия, партия мелких землевладельцев, национальная крестьянская партия, социал-демократическая партия и коммунистическая партия. Этот Венгерский национальный фронт 30 ноября 1944 года опубликовал в газете «Неплар» «Программу национального возрождения». Главными требованиями этой программы были: помощь Красной армии при изгнании из страны немецких оккупантов; призвание к ответственности предателей родины и военных преступников; прекращение деятельности фашистских, прогерманских и других враждебных народу организаций; предоставление народу политических свобод, и прежде всего всеобщего, тайного и равного избирательного права; чистка государственного аппарата от враждебных народу и предательских элементов. Главными социально-экономическими требованиями программы были: проведение всеобщей земельной реформы, направленной прежде всего на ликвидацию феодальной земельной собственности; введение государственного контроля за монополиями и крупными банками; национализация природных богатств, горнорудных предприятий и объектов энергетики; введение всеобщего восьмичасового рабочего дня.
В сфере внешней политики программа требовала установления добрососедских отношений с приграничными государствами, а также с Великобританией и Соединенными Штатами и, не в последнюю очередь, тесной дружбы с Советским Союзом. «Совершенно необходимо покончить с иллюзией венгерского империализма, с реакционной мечтой о Великой Венгрии, целью которой было бы господство над живущими вдоль Дуная народами».
5 декабря программа была принята представителями пяти партий. Повсюду в стране возникали Национальные комитеты, которые, с одной стороны, под контролем Красной армии принимали на себя функции гражданского управления, а с другой стороны, были нацелены на то, чтобы путем непрямых выборов направить представителей коалиции в создающееся в Дебрецене будущее Национальное собрание.
6 декабря от перрона одного из московских вокзалов отошел специальный состав, в котором в Дебрецен отправились будущие члены правительства новой Венгрии. В Москве в ноябре было принято решение: из числа членов венгерской делегации, некогда направленной Хорти в русскую столицу, чтобы согласовать и подписать со Сталиным соглашение о прекращении военных действий, и которые после 15 октября с многочисленными приключениями добирались к русским, образовать будущее правительство. Это правительство должно было возглавляться генерал-полковником Миклошем и пополняться представителями находящихся в стране оппозиционных партий. После долгих и трудных переговоров, протекавших не без личностных трудностей, появился список членов кабинета министров, который должен был быть представлен на утверждение по возможности быстро созванному в Венгрии будущему Национальному собранию. Сами члены этого будущего венгерского правительства были поражены тем, с какой политической сдержанностью русские составили этот проект кабинета министров. Никто даже не ожидал, что Сталин допустит образование правительства, ведущими членами которого станут венгерские генералы армии Хорти и представители аристократии.
Генерал от жандармерии Габор Фараго, член бывшей делегации по подписанию соглашения о прекращении военных действий и министр продовольствия в кабинете Миклоша, попытался понять мотивы этого шага. От Йозефа Габора, венгерского политэмигранта, вернувшегося из Москвы деятеля коммунистической партии, он получил следующий ответ: «Почему мы посадили в кресло премьер-министра одного из генералов Хорти? Ну, с нашей точки зрения, все венгры имеют право работать на благо своей страны и сражаться за нее. <…> Что же до этого конкретного случая назначения Миклоша в качестве премьер-министра, то… по всей видимости, Венгрия еще долгое время будет оставаться полем боя. За немцев, к сожалению, все еще сражается немало венгерских офицеров и солдат. И эти венгры наверняка задумаются, когда узнают, что премьер-министром венгерского антифашистского правительства стал не кто другой, как высший по званию генерал армии. Мы надеемся, что венгерские офицеры сделают из этого выводы и выступят против немцев. Таким образом, генерал-полковник Миклош сможет благодаря своей высокой должности сократить страдания венгерского народа…»
