Нельзя не согласиться с полковником Пушкиным, который по итогам боевой деятельности дивизии написал в отчёте: «Следующим моментом неправильного использования дивизии нужно считать постановку задачи дивизии на атаку сильного противотанкового района противника (6 км севернее Яворов) и на неблагоприятной местности (р. Якша, заболоченные долины в районе Язув Старый), без поддержки артиллерии и без взаимодействия с пехотой». Впрочем, атаки советских танкистов не прошли бесследно. В течение двух дней, например, другую немецкую дивизию — 68-ю пехотную — атаковали в разной последовательности все три дивизии 4-го мехкорпуса. Дивизия понесла серьёзные потери, и её состояние характеризовалось в журнале боевых действий группы армий «Юг» как «полностью выведенная из строя». В итоге вечером 25 июня командование 17-й армии направило в адрес ОКХ запрос на замену 68-й пехотной дивизии на 4-ю горно-егерскую из резерва ОКХ. Запрос был удовлетворён, и с утра 26 июня потрёпанная дивизия стала выводиться в резерв. В целом И. Н. Музыченко удалось контратаками 4-го мехкорпуса удержать фронт 6-й армии.
Из впечатлений первых дней войны Андрееву запомнилось то, как горячо говорили на состоявшемся в полку митинге о том, что скоро будем в Берлине, и ещё — как возмущалось и негодовало его крестьянское сердце, видя, что немецкие танки, развернувшись в боевой порядок, шли прямо по неубранному пшеничному полю, безжалостно вминая в землю колосья… С такими наивными эмоциями молодому танкисту пришлось очень скоро расстаться. Вскоре Андреев и сам уверенно вёл свою «тридцатьчетвёрку» по нескошенным хлебам навстречу немецким танкам. В первом бою прямым попаданием осколочного снаряда поднял на воздух крытую немецкую машину с солдатами и вместе с механиком-водителем и заряжающим кричал от радости «ура!». В том же первом бою довелось в конце увидеть и удирающих вспять немцев, покинувших свои горящие танки и автомобили.
Но это было только начало и только местный, локальный наш успех. В дальнейшем что ни день приходилось видеть не только битых врагов, но и как горят, как погибают наши солдаты, и отходить, и гореть, и проливать кровь самому. Судьба, надо признать, благоволила Андрееву. Четырежды благополучно выбирался он из горящего танка, дважды был ранен и один раз контужен и при всём при том в госпиталях долго не залёживался. На молодом теле раны и ожоги заживали быстро. Однажды горящим факелом выпрыгнул из танка в таком виде, что механик-водитель оцепенел: лицо чёрное, глаза красные, волосы на голове все сгорели, кожа потрескалась… «Я ничего не вижу», — сказал Андреев механику. Но и тут Бог оказался к нему милостив: и зрение восстановилось, и лицо зажило.
В начале июля 32-я танковая дивизия участвовала в обороне Бердичева, в конце июля попала в окружение под Уманью. В августе остатки дивизии пробились к своим. 10 августа 32-я танковая дивизия была расформирована, а на её базе были созданы 1-я и 8-я танковые бригады. Николай Андреев был назначен командиром танка в 1-ю танковую бригаду Юго-Западного фронта.
24 октября 1941 года под Белгородом в бою с превосходящими силами противника командир танка Н. Андреев, будучи раненным в кисть левой руки, продолжал руководить действиями экипажа. Враг понёс ощутимые потери. За мужество и отвагу, проявленные в этом бою, Андреев был награждён орденом Красной Звезды.
В феврале 1942 года 1-ю танковую бригаду преобразовали в 6-ю гвардейскую танковую бригаду (на завершающем этапе войны она получит почётное наименование Сивашская).
Она осталась в составе Юго-Западного фронта. За успешные боевые действия под Курском и Харьковом Н. Р. Андреев был награждён вторым орденом Красной Звезды.
17 марта 1942 года приказом командующего 21-й армией Николаю Андрееву было присвоено первое офицерское воинское звание «младший лейтенант». Офицерское звание он заслужил по праву. Об этом свидетельствует его боевая характеристика: «Тов. Андреев с первого дня Отечественной войны в непрерывных боях… в районе Рубежное Харьковской области, в танковой контратаке подбил 5 танков противника, и благодаря его храбрости в бою немцы бросили два танка исправных. В селе Двуречное сжёг 2 танка и уничтожил гусеницами взвод автоматчиков…»
Гвардии младший лейтенант Н. Андреев, будучи уже командиром взвода, принимал участие в оборонительных боях на подступах к Сталинграду. О том, как он воевал, можно вновь почерпнуть сведения из его боевой характеристики, подписанной командиром 1-го танкового батальона бригады гвардии майором Дьяконенко и военкомом батальона гвардии старшим политруком Тонконогом: «Мастерски овладел ведением танкового боя, снайпер танковой стрельбы, личным примером увлекает танковые экипажи в бой. Воспитал свой взвод в духе презрения к смерти, в духе ненависти к иноземным захватчикам, его взвод не знает страха перед врагом. В период боёв, зачастую при перевесе сил на стороне противника, его взвод смело и дерзко атакует противника, выходя из боя победителями…»
Лето 1942 года было сухим и невыносимо жарким. Солнце, казалось, стоит прямо над головой. Палило нещадно. Танковая броня так раскалялась, что нельзя было дотронуться рукой. А внутри танка на марше и особенно во время боя — ад кромешный… В один из таких дней начала августа танкисты 6-й гвардейской танковой бригады долбили кирками и ломами твёрдую, как гранит, степную целину, оборудуя окопы для танков. Бригада только что была передана из резерва фронта в состав 64-й армии и получила задачу занять оборонительный рубеж на южных подступах к Сталинграду.
Когда окопы были отрыты и солдаты и офицеры жаждали отдыха, поступил приказ выдвинуться в район 74-го разъезда, внезапно занятого частью сил 14-й немецкой танковой дивизии, и, контратаковав противника, восстановить положение. Командир бригады полковник Кричман возложил эту задачу на первый танковый батальон, в котором гвардии лейтенант Андреев командовал взводом «тридцатьчетвёрок».
Авиация противника массированными налётами непрерывно бомбила боевые порядки наших танков. Во время атаки танк Андреева первым ворвался на разъезд и тут же столкнулся с колонной немецких танков, состоящей из двадцати машин. Двигаясь вдоль колонны, он открыл огонь по вражеским танкам. Вслед за танком Андреева шли на большой скорости машины его взвода, экипажи которых возглавляли младший лейтенант Чихунов и старший сержант Дементьев. Развернув пушки под прямым углом к направлению движения, они снаряд за снарядом посылали в камуфлированные борта вражеских машин. Гитлеровцы такой дерзости — трое против двадцати! — не ожидали и замешкались. Пять их танков уже пылали, наводя страх и панику.
В один из моментов боя, когда в дыму и пыли всё смешалось, Андреев вдруг услышал крик своего механика-водителя старшины Каманова:
— Командир, гляди по курсу!
— Крутанул я туда прибор наблюдения, — рассказывал Андреев, — и вижу: прёт прямо на нас фашистский танк и целится пушкой в наш борт. А у меня в это время пушка была повёрнута на борт и не заряжена. Понял я, что не успею развернуть башню, как враг выстрелит. На размышление, на принятие решения у меня было одно мгновение. Ни промедлить, ни попытаться уйти не было никакой возможности, фашисты расстреляли бы нас в упор. Всё это пронеслось в голове молниеносно. И я скомандовал механику-водителю:
