– …любопытная цепочка прослеживается, – встряла кэйтианка, когда главное-и-умное закончило излагать, – везде, где бы ни происходили необъяснимые инциденты, они словно дают стартовую отмашку развитию событий, и тут же возникают обширные проблемы.
«Лейтенант еще мягко выражается!» – подумал Роллин Бакода.
Присутствие этих странных пришлецов, всесокрушающих и неуязвимых, становилось просто назойливым. И все это свинство гляделось просто-напросто жутковато на фоне неоспоримой констатации фактов: в течение нескольких суток в геометрической прогрессии учащались эпизоды волнений среди земов. Вялотекущие тайные брожения молниеносно нарастали до критических величин, за которыми уже – прямая угроза бунта…
Неужели у здешних эрсеров появились вожаки, способные объединить различные кланы, что вечно грызутся меж собою, и направить деструктивную энергию по единому руслу?..
В пору поверить фантастическим слухам о тайной организации, целой армии сопротивления. Якобы созданной бывшими иксами-эрсерами; отставников либо изгоев, по разным причинам вычеркнутых из рядов МКБ, было не так уж и мало.
Но, допустив реальность существования нелегальной реваншистской сети земов – отлично знакомых с тактикой и стратегией сохранения космических коммуникаций! – в пору было поверить сплетням. Тем, что упорно твердили: некоторые потомки имперцев изначально пробирались в Безопасность, намереваясь изучить врага изнутри, овладеть воинской выучкой и получить боевой опыт.
«Профи такого класса – и в этой зачуханной провинции?!» – сокрушаясь, искренне недоумевал легат. Он не то чтобы ставил под сомнение квалификацию «хаки» всех Легионов, имевшихся в его распоряжении, но… вот именНО.
Командир базирующегося в «Годс Мэшин» корпуса уже не раз убеждался: по-настоящему выдающиеся «кадры» придерживаются Советом МКБ и высшим генералитетом ЗП для более важных, густонаселенных областей.
Отнюдь не для далеких-предалеких захолустий.
Кого волнует, что когда-то эти края были одной из самых процветающих провинций Империи. И что отсюда до блистательной Метрополии было «рукой подать». Можно было проколоться напрямую – во-от же оно, вот, визуально ничем не заслоненное, пятнышко света! При ближайшем рассмотрении – разлохмаченный спиральный диск «MilkyWay».
Галактики, на околице которой уже давным-давно НЕТ звезды по имени Солнце. Но в реале свет, медленный как… свет, донесет до линз телескопов известие об этом как минимум через миллион лет…
– Ё! – сказал Роллин Бакода и вперился в бригадира антиземов всеми парами глаз, жмурящихся от бессильной ярости. – Выкладывай-ка на поле ВСЕ карты! У тебя наверняка есть припрятанные тузы. Джонни преуменьшал. Похоже, мы в дерьме по самые уши.
– И уходим глубже, понимаешь! – рявкнул ДжонБэкфорд, грохнув кулаком по подлокотнику пилотского кресла глайдера. – Чуток еще, вгрузнем по самую макушку и хрен верне…
Супермайор был прерван на полуслове. Рука соседки взметнулась и закрыла ему рот – в буквальном смысле слова.
Акустическими ударами вбивая гвозди фраз в одеревеневшее напряжение, женщина-иная с внешностью земляшки почти кричала:
«В туч рванье зашторив звезды, В дырах намекнув луну, Мир по оси повернув – Час ночной был виртуозен! Там, на небе, там, с обратной Стороны, топя колеса В тучах, звуком безвозвратным Экипаж бесовский несся. С гиком! С шиком! Златом шаркал, Да по снам, да по надеждам. Воланд с гордою осанкой Правил, выглядел, как прежде!»
Исторгнув последнюю строку, она обвела сослуживцев испепеляющим взором – зажженным ненавистью к обуянным гордыней существам, предки которых сотворили подобные «памятники культуры», – и обронила в ревущую тишину, воцарившуюся на совещании, ритуальный «ярлык»:
– Так говорила Ирина Ухова.
Это была своего рода подпись, ее ставили эрсеры под каждой частицей духовного наследия предков; делали они это, чтобы не забывать имена-фамилии своих многочисленных гениев, вероятно, и чтобы не перепутать их друг с другом.
А еще эрсеры никогда не выговаривали ИмяФамилию слитно. Четко разделяли паузой, пробелом. Словно самим себе напоминая, что когда-то их звали почти так же, но все же по-другому.
Стихотворением, и особенно «подписью», проставленной под ним, представительница племени, эрсеров смертельно ненавидящего, чуть ли не материализовала в «закутке» Образ Врага…
И в это мгновение, словно дождавшись позволения, как по команде исчезли все до единой проекции офицеров, что находились в других системах галактики. Зуарпаг Ывыошы с секундной заминкой проорал:
– Сэр, связь пропала! Совсем! МЫ ОТРЕЗАНЫ!!!
– Я щупаю Сеть… и ни единого мира… не нахожу координат… нас… больше в Сети… нету… – прерывающимся от страха голосочком пролепетал генерал-сержант Ллинниччи и оглядел жалкую кучку тех, кто остался.
– Это у меня кошмарный сон или все наяву, умрец задери?.. – множественным зловещим шепотом всех голов поинтересовался легат-дракон. Оставшиеся не ответили. Они также пребывали в ШОКЕ. Даже генерал-лейтенант Антахалак пребывал – иначе бы молчун-фоб’урганец не исторгал безостановочно целый поток слов.
Из всей многолюдной компании офицеров в этом секторе накопителя теперь остались только живые участники совещания: ждущий ответа комкор, остервенело матерящийся начштаба и безмолвствующая троица подчиненных – главный программер, майор-адъютант, капрал-техник…
– Ну ладно, – сказало бууакооноомо, с шуршанием сползая с насеста, – обсстоятельства таковы, что разрешшите предсставиться: Дууоку Жао Фоо, лейтенант-эмисссар Легиона «ЗероАй». А теперь я ссделаю то, что ссделать обязано по долгу сслужбы, и мне на это ничьего разрешшения не требуетсся. Возьму командование корпуссом на ссебя…
Ромбовидный вертикальный зрачок на миг сфокусировал ошарашенные взгляды троих генералов и одного майора. Змеиная голова совершила замысловатое зигзагообразное движение, что у особей этого биовида означало нечто вроде невеселой ухмылки, и новый комкор добавил:
– Есссли ещще есссть чем командовать.
И это существенное дополнение окончательно добило Роллина Бакоду. Будто шипящщщий луч сварки прошшшелся по стыкам погребального контейнера, готового к отправке в межзвездную пустоту.
Когтистые лапы разъехались, и многотонный дракон тяжело осел, навалив «башковитое» брюхо на пол. ОлафЛаусон едва успел отскочить от туши бывшего комкора; споткнулся о туловище «нолеглаза», комкора новоявленного, перецепился, стукнулся коленными чашечками о плитки, но тут же начал выпрямляться.
Глаза встающего с колен эрсера расширились, но – отнюдь не от страха. Голубые, как небо ниспровергнутой родины его предков, зрачки его уже не мерцали льдисто. Они сверкали, они горели, они сияли, словно священный огонь Прометея прожигал душе дорогу к свободе.
Туда, где этот человек уже не будет ОлафЛаусоном.
Губы Олафа пробел Лаусона, потомка имперцев, шевелились. Если бы кто-нибудь из иных в этот момент зафиксировал амплитуду их движения, то понял бы, что «верный пес» генерал-командора беззвучно поет:
