– Надеюсь, это ничего, – сказал Даррен. – Все мы запомнили ее такой – малышом, ходящим за тобой по всему городу.
Трейси вытерла платком слезу.
– Я рад, что ты похоронишь Сару и покончишь с этим. Рад за всех нас.
* * *
На дороге с односторонним движением, ведущей к кладбищу, выстроившихся бампер к бамперу машин оказалось больше, чем Трейси ожидала, и она подозревала, что знает, кто распустил слух и зачем. Регулируя движение, на проезжей части стоял Финлей Армстронг, дождь стекал по его пончо поверх формы и капал с полей шляпы. Трейси опустила стекло и остановилась.
– Не беспокойтесь, можете оставить машину на дороге, – сказал Финлей.
Даррен Торенсон, приехавший вслед за Трейси на собственной машине, вылез и раскрыл широкий зонтик, прикрывая ее от дождя, и вместе они поднялись к белому навесу над местом захоронения ее родителей на вершине холмика над Седар-Гроувом. Человек тридцать-сорок стояли под навесом. Еще человек двадцать стояли вокруг под зонтиками. Те, что сидели, встали, когда под навес зашла Трейси. Она помолчала, глядя на знакомые лица. Они постарели, но она узнала друзей отца, взрослых, которые были детьми, когда она с Сарой и с ними ходила в школу, и учителей, которые стали коллегами Трейси, когда она ненадолго вернулась в школу преподавать химию в старших классах. Рядом с навесом стояла Санни Уитерспун, а также Кинс, Эндрю Лауб и Вик Фаццио, которые приехали из Сиэтла и привезли с собой для Трейси какое-то подобие реальности. Снова оказаться в Седар-Гроуве казалось сюрреалистично. Было такое ощущение, будто она проникла через двадцатилетний разрыв во времени, и все казалось одновременно хорошо знакомым и чуждым. Она не могла считать одним и тем же то, что видела, и что помнила. Это был не 1993 год. Совсем не 1993 год.
Тогда толпа оставила первый ряд стульев свободным, но теперь пустые места рядом с Трейси служили только для усиления ее изоляции. Через какое-то время она ощутила, как кто-то зашел под навес и сел рядом с ней.
– Здесь не занято?
Ей потребовалось время, чтобы содрать с него годы. Он сменил черную оправу на контактные линзы, открыв голубые глаза, сохранившие озорной блеск. Короткая стрижка сменилась на волнистые локоны, ниспадавшие до воротника его пиджака. Дэн О’Лири наклонился и нежно поцеловал Трейси в щеку.
– Мне так жаль, Трейси.
– Дэн. Я с трудом тебя узнала.
Он улыбнулся и все так же тихо проговорил:
– Я поседел, но не стал намного мудрее.
– Зато стал повыше, – сказала она, запрокинув голову, чтобы посмотреть на него.
– Я запоздал с развитием. Летом перед поступлением в колледж вырос на фут.
Когда он закончил десятый класс, О’Лири уехали из Седар-Гроува. Его отец нашел работу на консервном заводе в Калифорнии. Для Трейси и других ребят в их ватаге это был печальный день. Дэн и Трейси какое-то время поддерживали контакты, но в те дни еще не было электронной почты и СМС, и вскоре общение прекратилось. Трейси смутно припоминала, что после окончания школы Дэн поступил в какой-то колледж на Восточном побережье и остался там жить, но также слышала, что его родители вернулись в Седар-Гроув, когда отец вышел на пенсию.
Подошел Торенсон и представил священника, Питера Лайона, высокого мужчину, перепоясанного зеленой веревкой. В тон веревке на плечах его был зеленый орарь. Трейси и Сара воспитывались в пресвитерианской вере. Когда Сара пропала, Трейси заколебалась где-то между безразличием к вере и атеизмом. После похорон матери она не ступала в церковь.
Лайон произнес слова утешения, потом встал в изголовье могилы и возвысил голос, чтобы его было слышно за шумом барабанившего по навесу дождя:
– Мы пришли сюда сегодня, чтобы предать земле останки нашей сестры Сары Линн Кроссуайт. Наша утрата велика, и наши сердца отягощены. Во времена бед и страданий мы обращаемся к Библии, к Слову Божьему для утешения и спасения. – Священник открыл Священное Писание и прочел: – «Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек». – Он закрыл свой служебник. – Теперь скажет слово Трейси, Сарина сестра.
Трейси подошла к краю могилы и набрала в грудь воздуха. Даррен Торенсон протянул ей золотой контейнер и дал руку, когда она опустилась на колени на расстеленную на земле материю, все же чувствуя просачивающуюся сквозь нейлон влагу. Она положила Сарины останки в могилу, потом взяла пригоршню мокрой земли и закрыла глаза, представив, как Сара лежит рядом с ней в постели, как часто делала в детстве и когда они делили гостиничную кровать на соревнованиях по стрельбе, куда ездили с отцом.
– Трейси, мне страшно.
– Не надо бояться. Закрой глаза. Теперь глубоко вдохни и выдохни.
У Трейси сдавило грудь. На глазах выступили слезы.
– Я не… – прошептала она, стараясь, чтобы голос не дрожал, и, разжав пальцы, дала комьям грязи упасть на контейнер.
– Я не…
– Я не боюсь…
– Я не боюсь…
– Я не боюсь темноты.
Внезапный порыв ветра пошевелил брезент и упавшие на лицо пряди волос. Трейси улыбнулась своим воспоминаниям и заправила волосы за ухо.
– Спи, – прошептала она и вытерла скатившуюся по щеке слезу.
* * *
Присутствующие подошли бросить в могилу по пригоршне земли и цветы, они произносили слова утешения. Фреду Дигаспарро, владельцу парикмахерской, потребовалась помощь молодой женщины рядом. Рука, раньше брившая мужчин острой опасной бритвой, теперь дрожала, когда он протянул ее Трейси.
– Я должен был прийти, – проговорил он с итальянским акцентом. – Ради вашего отца. Ради вашей семьи.
Санни, рыдая, быстро обняла Трейси. Они были неразлучны все школьные годы, но потом Трейси не общалась с ней, и теперь прикосновение вызвало неловкость, а слезы казались неискренними. Санни с Сарой никогда не были близки: Санни завидовала отношениям Трейси и Сары.
– Мне очень жаль, – сказала она, вытерев глаза и представляя своего мужа Гэри. – Ты останешься на несколько дней?
– Не могу, – ответила Трейси.
– Может быть, чашечку кофе перед отъездом? Найдется несколько минут?
– Может быть.
Санни протянула ей обрывок бумаги.
– Это мой мобильный. Если что-то нужно, что угодно… – Она дотронулась Трейси до руки. – Я скучала по тебе, Трейси.
Трейси узнавала большинство подходивших, хотя и не всех. Как с Дэна, с некоторых приходилось сдирать возраст, чтобы обнаружить знакомого человека. Однако под конец подошел мужчина в тройке с беременной женщиной рядом. Трейси узнала его, но не могла вспомнить имени.
– Привет, Трейси. Я Питер Кауфман.
– Питер, – сказала она, теперь увидев мальчика, который пропустил год в седар-гроувской начальной школе из-за лейкемии. – Как твое здоровье?
