Почти не глядя при этом на бумагу.
Два медведя и волк. Деревья вокруг. Расщеплённый ствол. Воронка от взрыва. И взгляды — взгляды всех трёх зверей, устремлённые на неё, Молли, как она их запомнила.
Коммодор оборвал свой рассказ на полуслове.
— Что это у вас, юнга?
— Сэр, мне… я… увидела это, сэр…
— Седая, — сквозь зубы процедил мистер Картрайт. — Вы изобразили Седую, юнга, старую медведицу–матриарха. Говорят, она всегда появляется если не с выводком, так с молодым медведем–пестуном перед тем, как Rooskies решат проверить прочность нашей обороны. Какого они были цвета, юнга?
— Сэр, седые, сэр!
— Именно, что седые. Старая медведица не линяет. Она такая и зимой, и летом. Где же вы её углядели, юнга?
Молли сообразила, что вываливать господину старшему офицеру «Геркулеса» все её подозрения насчёт магии и прочего будет не слишком уместно.
— Сэр, во время первого боя, сэр!
— И где ж это вы были «во время первого боя», а, юнга?
— Сэр, согласно приказанию госпожи старшего боцмана, была в её каюте, сэр! — выпалила Молли.
— Вот как? И носа не высовывали?
— Сэр, никак нет, сэр! Заслонка… не была закрыта… до конца, сэр!
— Заслонка? — Мистер Картрайт наморщил лоб. — Да, да, точно. Я помню, старший механик подавал уже рапорт, что система закрывания–открывания даёт сбои. Надо будет снова проверить…
— Сэр, а в них ведь стреляли, сэр? В этих медведей, сэр? Почему, сэр? — осмелела Молли.
— Стреляли, юнга, стреляли. К сожалению, многие артиллеристы наши, увы, подвержены всяким глупым суевериям. Не исключая и некоторых офицеров. Хотел бы я, чтобы они позаимствовали у вас, юнга, хоть капельку твёрдости духа!.. А картину вашу, юнга, с вашего позволения, хотел бы оставить себе. Вы прекрасно рисуете, мисс Перкинс.
— Я и чертить умею…
— Ещё лучше! — обрадовался коммодор. — Нечего тогда вам медяшки драить, найдётся для вас занятие поинтереснее…
«Значит, это было не видение, не сон, — думала потом Молли, лёжа свернувшись на своей полке в обнимку с пушистой Дианой. — Они были на самом деле, два медведя и волк. Вернее, молодой медведь–пестун, волк и старая медведица. Зачем они приходят сюда, зачем рискуют? Чего хотят?.. И если это правда — что же мне делать? Значит, прав–таки Всеслав?.. Или нет, и всё это — одно большое совпадение?»
Правда, верить в «совпадения» получалось всё хуже.
И стоило Молли закрыть глаза, как вся троица — два медведя и волк — появились перед нею. Они стояли и смотрели на неё, а человеческий голос — голос Всеслава — медленно говорил, обращаясь к ней, Молли, и на сей раз в мыслях её звучал чистый язык Королевства.
«Ты зря бежишь от собственного дара. Тебе никуда от него не деться. Его не сбросишь, от него не откажешься. Магия найдёт дорогу всё равно. Да, оно опасно, то, что мы называем волшебством, как опасны молния, ураган, землетрясение или извержение вулкана. Мы не можем заставить молнию перестать быть. Но мы можем научиться, во–первых, не оказываться у неё на пути, а во–вторых, обращать себе на пользу.
Ты слишком долго бежала, Молли Блэкуотер. Глаза твои закрыты, слух твой замкнут. Дорога твоя — кольцо. По нему можно бежать очень долго, но никуда не прибежишь. Кольцо можно только разорвать.
Если у тебя хватит смелости».
— Мр-р, мр! — тревожилась кошка Диана, озабоченно тыкалась носом Молли в щёку.
Молли села. Сердце колотится, дыхание сбилось. Что делать, что делать?!. Мама! Мама, всегда такая спокойная и выдержанная… ну, когда, конечно, под ногами не шныряют крысы или джентльмены из Особого департамента — подскажи, научи, что делать?
Но мама молчала, а вот Всеслав заговорил вновь, стоило Молли опустить гудящую голову на подушку.
«Ты наша, Молли Блэкуотер. Всегда была, всегда будешь».
«Нет! — закричала Молли, не понимая даже, наяву это она кричит или во сне. — Я не предам своих! Мисс Барбару! Коммодора Реджинальда! Кэптэна Айронсайда! Не хочу, чтобы их убили!»
«Они убивают нас, — жёстко сказал Всеслав. — Убивают нас просто потому, что мы — не такие, как они. Потому что им нужны наши земли, наши леса, наши реки. Мы убиваем в ответ».
«Вы варвары! Дикие варвары, подобные зверям! Королевство — это прогресс!» — Она вовремя вспомнила умное выражение, так любимое миссис Линдгроув.
«Ты думаешь?» — улыбнулся во сне Всеслав. И исчез.
— Мэгги! Что с тобой, юнга? — Госпожа старший боцман стояла рядом, встревоженно глядя Молли в лицо. — Ты кричала — что стряслось?
— Н-ничего, мисс Барбара, — выдавила Молли. — Это сон, просто дурной сон…
— Хм! Ничего себе сон. Будешь так орать, юнга, отправлю спать в паровозный тендер, на уголь! Будешь тогда знать… — Мисс Барбара ворчала, однако ни голос, ни глаза злыми не были. Напротив — полными тревоги. — Спи, юнга.
И она вдруг погладила Молли по плечу. Поспешно, словно стесняясь, и тотчас отдёрнула руку. Смущённо кашлянула.
— Спи, — повторила. Чуть улыбнулась, двумя пальцами коснулась благодарно муркнувшей кошки Ди.
«Они убивают нас. Убивают нас просто потому, что мы — не такие, как они. Мы убиваем в ответ».
Презрительно сощурившийся Всеслав призраком застыл возле узкой двери в пенал госпожи боцмана.
«Они убивают нас».
И растворился в темноте.
Молли спала.
Кошка Диана, настороженная, внимательная, сидела рядом, глядя туда, где её хозяйке привиделась смутная тень, будто шагнувшая из снов в вещественный мир.
Госпожа старший боцман ничего не заметила.
Глава 8
За ночь путеукладчик, фыркая и отплёвываясь паром, уложил длинный ряд тянущихся вдаль рельсов. «Геркулес» держал пары поднятыми и сорвался с места, едва рассвело.
Молли всё делала через силу. Через силу встала, через силу поела. Через силу потащилась за госпожой старшим боцманом.
«Так кто я такая? Ведьма? Сосуд с магией, что рано пли поздно вспыхнет, как говорят в Норд—Йорке, или volshebnitza, которая, быть может, научится вот так же катать язычок жёлтого пламени в ладонях, как это проделывал Всеслав?»
И его голос — «они убивают нас» — упрямо не желал уходить тоже.
Хорошо ещё, что в этот день выдалось изрядно работы, и на Моллино настроение никто не обращал внимания. Регулировки требовали снарядные элеваторы, Молли впервые очутилась на боевой площадке «Геркулеса», подле громадной 7 ½-дюймовой гаубицы, прикрытой сверху броневым колпаком.
