– Извините! – приложил руку к козырьку капитан, и сердито взглянув на даму, вышел из купе.
– Зря вы так, – вздохнул еще раз дядя Абрам и уснул.
Последняя фраза, сказанная капитану милиции, очень утомила его, поскольку стоила ему больших умственных усилий.
Эскин молча обнял Соню и поцеловал, но поцеловал так жадно, что укусил ее нижнюю губу.
– Черт! – ругнулась Соня. – Нельзя ли понежнее?!
– А мой отец был нежен?! – вдруг спросил Эскин.
– Не знаю! – ответила Соня, и вся с ног до головы залилась краской.
– Тебе стыдно?! – спросил Эскин.
– С чего ты взял?! – засмеялась Соня.
– Потому что ты вся красная!
– Наверное, это от давления, – вздохнула она и склонила перед ним голову. Эскин засмеялся и повалил ее на кровать, он уже снова почувствовал себя ее полновластным хозяином.
«Женщина рождена для того, чтобы подчиняться мужчине, – думал Эскин, – а не для того, чтобы владеть всеми его чувствами!»
– Еще немного и я сойду с ума! – откликнулась Соня, когда Эскин излил в нее свое семя.
Одинокий Глеб молча плакал, приложив свое ухо к двери.
Ему даже почудилось, что это не Соня, а он сходит с ума от своей запутанной жизни. А Эскину было легко, он вдруг додумался до того, что даже безумные люди могут добиваться какого-то идеального порядка и внутри, и снаружи!
Глава 15. Несчастье одного как счастье другого
Сам себе Глеб напоминал завистливого мышонка. Почему мышонка?! Наверное, потому что он скромно подслушивал за дверью весь разговор Сони и Эскина, а затем их последовавшее вслед за этим совокупление.
Глеб время от времени затыкал мизинцами уши, чтобы не слышать, как Соня мычит от удовольствия.
«Я несчастен, – говорил сам себе Глеб, – я попал в крайне неприятную ситуацию, когда мне приходится делить свою жену с любовником, и не просто с любовником, а с каким-то сопливым мальчишкой, с молокососом!
Хуже всего, что моя жена беременна! Конечно, она всячески успокаивает меня, утверждая, что этот ребенок мой! Но кто может поручиться, что она мне не лжет, если она лжет на каждом шагу!
Когда мы договорились с ней уговорить Эскина жить втроем, она обещала мне водить его за нос, и не допускать с ним никаких интимных связей, ссылаясь и на свое недомогание и на любую, даже венерическую болезнь! А вместо этого она делает все, чтобы как можно чаще совокупиться с ним!
Она уже плюнула на меня, и я вместо того, чтобы с ней расстаться, как дурак следую за ней тенью, выполняя любое ее желание. Следовательно, я уподобляюсь собаке и лишний раз подтверждаю, что моя фамилия Собакин!»
От обиды Глеб принялся опять грызть свои ногти. Это как-то успокаивало его и примиряло с реальностью.
«Ничего, пусть трахаются, все равно она будет моя», – подумал слегка успокоившийся Глеб. Эскин уже второй раз овладел Соней.
«Молодой! Сил-то много! – с завистью подумал Глеб. – Девать-то их, видно, некуда!» Когда Эскин овладел Соней в третий раз, Глеб уже на пальцах обкусывал до крови заусенцы.
– Черт! – тихо шептал он. – Ишь, какой жеребец! И ни стыда, и ни совести!
Потом Эскин с Соней беседовали, а Глеб внимательно прислушивался. Говорили они в основном о планах на будущее, но Глеба почему-то в этих планах не было.«Они что, офонарели, что ли?!» – думал с беспокойством Глеб.
И тут вдруг Соня пообещала быстро развестись с Глебом, чтобы расписаться с Эскиным. От неожиданности Глеб налил себе в штаны. Никогда еще с ним такого не случалось, разве что только в раннем детстве.
Подтерев своим пиджаком натекшую лужу, Глеб заперся в ванной. Он уже не плакал, а скрежетал зубами, когда стирал свою одежду.
Потом он лег в горячую ванную и стал думать, как бы сделать так, чтобы Соня разлюбила Эскина, чтобы он был ей противен до омерзения, или даже, чтобы они оба до омерзения были противны друг другу.
Глеб размышлял целый час. За это время вода в ванной остыла. И тут внимание Глеба привлек сохнущий на веревке его собственный презерватив. Из экономии Глеб уже на протяжении года пользовался им, каждый раз осторожно обмывая теплой водой.
– Черт! Эта стерва обманула меня, – разрыдался Глеб, – этот ребенок не может быть моим, потому что я всякий раз предохранялся!
Как раз в этот момент Соня наконец призналась Эскину, что ждет от него ребенка. Она даже со смехом рассказала ему, как Глеб уже более года пользуется одним и тем же презервативом.
– Да, но если он им так часто пользовался, то в нем могла образоваться незаметная дырочка, – с тревогой предположил Эскин.
– Это можно проверить. Он у него сохнет на веревке в ванной, – улыбнулась Соня.
Эскин действительно видел постоянно сохнущий на веревке презерватив.
После каждой ночи, проведенной с Соней, Глеб вывешивал этот презерватив на веревку, но Эскин думал, что Глеб таким образом издевается над ним, ему даже и в голову не могло прийти, что он на протяжении года может пользоваться одним и тем же презервативом.
– Надо же какой экономный, – удивился Эскин.
– Давай проверим, есть в нем дырка или нет, – решительно прошептала Соня.
– Давай, только завтра утром, а то вдруг он не спит, – ответил Эскин и они, обняв друг друга, быстро уснули. Однако на следующее утро презерватива висевшего на веревке в ванной они так и не обнаружили, из-за чего они сильно расстроились, а в это время Глеб уже усиленно размышлял о своем плане мести.
Он решил, что его месть будет великодушна как невинная детская шутка. Единственно, что она могла бы в них вызвать, это одно омерзение друг к другу, омерзение, смешанное с недоверием.
Когда вечером этого же дня Соня поставила Глеба в известность, что она опять будет спать с Эскиным, Глеб нисколько не расстроился.
Он только попросил и ее, и Эскина разрешить ему после ужина убрать всю квартиру. Они с улыбкой согласились, а сами ушли в кино, на последний сеанс.
Как только они ушли, он зашел в ванную комнату и над раковиной наполнил собственной мочой свой старый презерватив, который Соня с Эскиным утром искали.
Затем тонкой веревкой он перетянул презерватив, как шарик и положил его им в кровать, под простынь, по центру кровати. Все произошло так, как он и предполагал.
Из кино они пришли очень поздно уставшие и сразу вместе плюхнулись в кровать.
Каково же было их удивление, когда постепенно простынь под ними стала мокнуть, распространяя противный запах мочи.
– Эскин, это с тобой что?! – вскрикнула от неожиданности Соня.
– Нет, это с тобой что?! – крикнул недовольный Эскин.
– Ты, что, считаешь меня дурой?! – возмутилась Соня.
