А снилось ему, что продюсер силой овладевал его Ритой, прямо здесь, на песке, а его самого в это время нигде не было, его как будто уже не существовало, и от этого дядя Абрам во сне заскрежетал зубами.
– Ты чего?! – спросила его проснувшаяся от этого странного шума Рита.
– Ничего, – ответил он и снова заснул.
Потом ему приснилось, что продюсер взлетает с острова на вертолете, а еще позднее он вдруг летит с вертолетом в море и исчезает в его пучине, на самой глубине, а дядя Абрам видит его испуганные глаза и смеется, а продюсер слышит его смех и плачет, а дядя Абрам ему говорит:
– Это тебе за то, что ты свою мамку никогда не слушался!
– А откуда ты знаешь? – спросил, плача, продюсер.
– Я все знаю, – вздохнул дядя Абрам и поднялся со дна моря на его поверхность и подплыл к Рите, лежащей голой на песке.
– Он не смог осквернить моего тела, – шептала она.
– Я знаю, – шепнул в ответ он и поцеловал ее, и Рита только после этого проснулась.
Яркое солнце, радостные глаза дяди Абрама заполнили необыкновенным счастьем всю ее душу и они вдвоем с довольным криком бросились купаться в море.
Высокие волны омывали их тела как сладострастные звери.
Они всякий раз бросались на них и тут же убегали назад, для нового броска.
Эротичные движения волн возбуждали дядю Абрама с Ритой снова и снова. А вскоре, когда дядя Абрам овладел ею на песке, и его семя перемешалось с семенем продюсера, и Рита испытала оргазм, она подумала о том, что раз все это было во сне, то никакой ее вины в этом нет, просто теперь надо быть им с дядей Абрамом все время вместе, и тогда она ему не изменит, ни наяву, ни во сне.
– Чему ты так улыбаешься?! – спросил дядя Абрам.
– Тебе, мое солнышко, – ответила Рита и провела языком по его мохнатой груди.
Дядя Абрам лежал с ней рядом, блаженно вздыхая и думая, что это самый прекрасный день в его жизни, а что будет потом, разве это имеет какое-нибудь значение для смертного, который никогда не узнает своей судьбы.
Лежащая рядом Рита с удивлением думала о том, что Любовь во сне и наяву ничем не отличается друг от друга, что истинные свойства ее души и тела могут раскрываться как во сне, так и наяву, ибо Любовь настолько могущественное чувство, что собой пронизывает абсолютно все, даже всю Вселенную, отчего на планетах рождается жизнь и все живое постоянно размножается.
– О чем ты думаешь? – спросил ее дядя Абрам.
– О тебе! – ответила Рита, она действительно думала о том счастливом дне, когда родит для дяди Абрама ребенка, и еще она подумала о том, что его рождение смоет с них все прошлые грехи и уже навсегда очистит их души…
Глава 69. Онанизм как оружие против Смерти
Альфред Тарговиц никогда не считал себя злодеем, наоборот, покидая дядю Абрама и Риту на острове, он считал себя их благодетелем.
Ведь Эрик просил их убрать, а он оставил их в живых, а что касается Риты, то он ее так сильно желал, что мог бы овладеть ей и силой, ну, а то, что это случилось во сне, так это было замечательно и божественно.
Она во сне так улыбалась, что у Тарговица никакого сомнения не оставалось, что она представляла себе дядю Абрама. И потом, если всемогущие духи домогаются любви смертных и готовы им за это оказывать всевозможные услуги, то почему он не имел права добиться от нее сексуальной любви, пусть и во сне, подарив ей за это жизнь.
Он был очень доволен своим осуществившимся замыслом.
На побережье, где он оставил дядю Абрама с Ритой, он разместил несколько видеокамер, которые помогали ему наблюдать за ними, под каждой пальмой в песке он спрятал по баллону со снотворным газом, только потом, когда дядя Абрам совокупился с Ритой и соответственно обессилел, он завлек его на гору острова, откуда улетел на вертолете, заранее выпустив немного снотворного газа под пальмой, где легла Рита.
Ему достаточно было одного часа, именно столько времени он овладевал беспомощным и сонным телом Риты.
Он десять раз излился в нее, прежде чем она очнулась.
Ему очень важно было дождаться ее пробуждения, потому что он хотел, чтобы она увидела и его лицо, и их чудное совокупление. Это было какое-то безумие, всякий раз, когда он овладевал ее сонным телом, ему хотелось ее еще сильнее.
Она так сладко стонала во сне, неосознанно призывая его еще и еще раз овладеть ее нежным, готовым к рождению телом. Разве он мог забыть этот сладкий стон, и разве с его неприглядной внешностью и маленьким ростом он мог обладать такой прекрасной женщиной как Рита?!
Обладание ее телом стало для него высшей целью всей его жизни, которая проглотила его душу целиком.
Именно ради этой цели он оставил их в живых и забросил на необитаемый остров.
Ему достаточно было всего одного мига обладания ее телом. Он думал, что его семя все равно каким-то мистическим образом соединится с душою ребенка Риты и дяди Абрама, и часть его атомов, молекул, так или иначе, изменят ход времени этого будущего человечка, а его личность и память так или иначе запомнят и воплотят в себе частичку его таинственной души. Альфред Тарговиц был так уверен в этом, что даже тихо засмеялся.
Именно в этот момент вертолет, на котором он летел, дал опасный крен и попал в турбулентный поток воздушных масс, поднимающихся с Тихого океана, отчего потерял управление и полетел вниз.
Тарговица спасло только то, что в последний момент он смог выпрыгнуть из вертолета и, рухнув ногами вниз, он тут же всплыл из морской пучины.
Именно в этот момент ему показалось, что он видит дядю Абрама, со злой усмешкой глядящего ему в глаза из морской пучины.
Альфред Тарговиц даже перекрестился несколько раз, что позволил ему сделать спасательный жилет, когда он упал в море.
Через два часа его подобрал австралийский корабль, который доставил его через половину суток до Гонконга, где он смог от нашего посла получить необходимые документы, чтобы в скором времени вернуться на родину.
Обещание, данное дяде Абраму, звало Тарговица срочно позвонить Льву Абрамовичу Эскину, известив его о том, что отец его жив и в добром здравии живет со своей новоприобретенной женой на необитаемом острове.
Он может быть никогда бы и не стал выполнять своего обещания, данного им дяде Абраму, но его семя, зароненное в чрево беременной Маргариты, призывало его к тем самым необходимым услугам, которые он смог бы оказать дяде Абраму с Ритой в обмен на его внезапное овладение ее телом.
Воспоминание этой сексуальной связи изобиловало в его мозгу очень острыми ощущениями, быстро восстанавливающими ее нежный и обманутый им образ.
Где-то на подсознательном уровне он думал, что раз обманул Риту, то теперь вся она будет в его власти, на самом деле он столкнулся с серьезной проблемой, которая при любом раскладе жизненных обстоятельств облекала его собственный образ в весьма непрезентабельный вид.
