Это повторялось неоднократно, она приходила ко мне по ночам, нисколько не стесняясь присутствия в комнате моих соседей…
Она неслышно ложилась на меня и мгновенно овладевала всем моим телом… Временами она ласкала меня языком по всему телу, тогда я кусал подушку зубами, чтобы не закричать… Странно, но почему-то мне казалось, что я могу ее сам вызывать из Космоса как дух или как яркое сновидение, настолько ее появление среди ночи в моей постели было невероятным и непостижимым…
Она вырастает из Космоса, как из моей Души… Ее возникновение разжигает меня… Сразу же вскипает кровь, рассеивая по телу чудесные удары моего проникновения в ее волшебное лоно…
Гром и молнии сходятся в одной точке нашего дыхания… Я люблю ее!
О, как я люблю ее! Огонь звезд на небе сливаясь с огнем ночных фонарей, струит ее прекраснейшее лицо внутрь меня, в самое сердце, откуда радугами из птиц и цветов исходит наше потаенное слияние с ней в один Вечный контур, силуэт бесконечного вздрагивания от каждого воплощающегося столкновения ее со мной до ощущения Вечности… До олицетворения нашего с ней Бессмертия…
Мой сосед Демин стонет, зарываясь лицом в подушку… Александра стонет, зарываясь в меня… Он стонет, борясь со смехом… Она стонет, борясь с собой… Демина пригвождает к подушке стыд, ее пригвождает ко мне Вечность…
Как два волшебных зверька мы совокупляемся, не замечая никого… Мы существуя, только друг для друга, становимся бессмертней и светлей…
Демин уже о чем-то шепчется с проснувшимся Лосевым… Я обливаясь потом, вздрагиваю, опять чувствуя ее лоно… Моя жажда снова и снова нырнуть в нее делает меня сомнамбулой…
Ее дивное отражение бродит кругами по зрачкам моих глаз, проходя мимо беспомощных шепотков и смешков моих драгоценных друзей, придавленных нашей бессовестной плотью к мукам собственного одиночества…
Александра ушла рано утром… Было ощущение, что это все мне приснилось, только красная заколка от волос на смятой простыни постели и хитро улыбающиеся лица друзей говорили мне о том, что она все-таки была…
Ее тень только лизнула меня и скрылась, и я снова уснул…
Проснувшись я увидел пьяного Ивичева… Олег мне спел пару скарбезных песен и затащил меня в кабак… В общежитие я вернулся на автопилоте – без памяти…
Этой ночью она снова пришла ко мне…
– Хочу быть вспаханной тобой, – прошептала она, и я заплакал от счастья…
Демин снова стонал, зарывшись в подушку… Лосев плакал от смеха как малое дитя…
– Хочу быть засеянной тобой, – прошептала она, и я замолчал…
Я радовался и одновременно боялся своего счастья быть с Александрой, и быть побежденным ее ненасытным лоном…
Она втягивала меня всеми страстными глубинами тела…
Ее жаждный рот втягивал в себя мои губы…
Ее лоно втягивало в себя мой живородящий корень…
И все билось, и нежно пульсировало в ней… И самое страшное, что где-то глубоко в подсознании я презирал сам себя за невозможность выйти из нее…
Всякий раз выходя из нее, я снова и снова возвращался… Я уже не принадлежал себе и это меня очень страшило…
– Почему ты приходишь только по ночам? – спросил я.
– Глупый, ночью легче наслаждаться любовью, то есть тобой!
Мои друзья молчали, они впитывали в себя нашу с Александрой любовь как живительный бальзам… Боясь и стесняясь самих себя, они жили, втайне наслаждаясь чужим счастьем, и без конца смеялись, стыдясь своих впечатлений…
В то время как наша с Александрой страсть съедала нас без остатка… Мы не спали, а терялись в чаще страстных сновидений…
Утром она снова расстаяла… Я искал ее везде, в общежитии, в институте, но ее нигде не было… Александра, где ты, что с тобой? Кажется весь мир смеется надо мной, кажется никто не хочет меня понимать…
Я один и никому не нужен… Любовь нельзя купить и сегодня впервые за все время я подошел к твоей комнате…
Ключ вставленный изнутри говорил мне о твоем загадочном присутствии…
Мужской шепот за дверью снова погружал меня в бездну отчаянья…
Александра, за что?! Я ведь тебя люблю, люблю и плачу от того, что ты отдаешь себя неизвестно кому… Я бью изо всех сил ногой в дверь…
Дверь содрагается от моих удавров как поруганная ничтожной судьбой женщина… Женщина отдающая себя всем… И ухожу дальше вниз, в сплошное беспамятство…
Мы пили с Ивичевым Олегом три дня… На третий день, то есть четвертый я дал себе слово, что добьюсь ее любой ценой…
Я сговорился с Ивичевым и он вызвал ее ночью из общежития, когда я лез вверх по водосточной трубе… Чтоб не привлекать внимания случайных прохожих она должна была мне тихонечко свистнуть, что означало на нашем условном языке – я согласна выйти за тебя замуж и принадлежать только тебе одному…
Она свистнула или пискнула… Я так ничего и не понял… Было ощущение, что они оба с Ивичевым издеваются надо мной…
Когда я стал сползать вниз, крюк под трубой не выдержал и вылетел из стены, а за ним и я полетел прямо на Александру…
Она лежала неподвижная подо мной как живая… А я гладил ее волосы и плакал… Ивичев хлюпал носом как ребенок… Милиционер вздыхал…
Врачи скорой помощи стояли как безмолвные истуканы… И только где-то далеко в темных небесах мне сверкнула одна маленькая звездочка и я понял, что это она, моя любимая Александра…
Сексуальный магнетизм профессора Конта
Я проработала у профессора Конта всего два месяца, но и этого срока хватило на то, чтобы я в полной мере испытала на себе сексуальный магнетизм профессора Конта.
Как потом я узнала, его не случайно назначили моим руководителем, когда я поступила в аспирантуру. Честно говоря, я была рада помучить профессора, т. к. по слухам наших преподавателей он не пропускал мимо себя ни одной юбки.
Именно поэтому вооружившись на всякий случай газовым баллончиком с нервно-паралитическим газом и травматическим пистолетом «Оса», я была абсолютно уверена, что смогу дать весьма решительный отпор его сексуальным домогательствам.
– Мы очень надеемся на вашу моральную устойчивость, – напутствовал меня ректор нашего университета при назначении моим научным руководителем профессора Конта. Он отчего-то все время краснел и смущался, умудряясь при этом ловко уводить от моего пытливого взгляда свои быстро бегающие глаза.
Такой разговор с ректором еще сильнее заинтриговал меня.
Однако впервые увидев профессора Конта, я не выдержала и разразилась диким смехом, ибо более маленького, невзрачного и стыдливого существа я в своей жизни еще не встречала. А если к этому добавить крошечные хитрые черные глазки и длинный хищно вытянутый нос, то вам станет ясно, что профессор Конт более всего походил на нелепую фантастическую птицу, но никак на серьезного человека, а уж тем более умудренного огромным опытом ловеласа, каким рисовали его в своих беседах ученые коллеги.
