– Выходит, что так, – согласился Шульц…
– Это довольно мрачная теория, – вздохнул профессор…
– Другой у меня нет, – пожал плечами Шульц, – и вообще разве вы сами не ощущаете того вакуума, в котором находитесь?!…
– А ему некогда чувствовать ваш ваккум?! – улыбнулась голая дева, неожиданно выпрыгнувшая из-за дуба и обнявшая Цикенбаума…
– Значит, профессор, вы теряетесь в вакууме женских лон?! – загадочно улыбнулся Шульц…
– Что-то типа этого! – сказал я за профессора, который уже тихо стонал за кустами, упав с девой на траву…
– Кажется, мы им мешаем совокупляться, – заметил с волнением Шульц…
– Нисколько, профессор абсолютно лишен комплексов! – улыбнулся я, – и все же в чем вы видите план того чудовища, которое создало нас?!
– Это не чудовище, оно как и мы несчастно и борется с самим с собой, – уже тихо прошептал задумавшийся Шульц…
Профессор Цикенбаум с девой уже кричали от наслаждения, а мы одинокие и неприкаянные сидели и думали черт знает о чем…
– А почему люди так мало задумываются о нем?! – спросил я…
– Возможно, чтоб не сойти с ума, – задумался Шульц…
– И чтобы видеть, и слышать друг друга, и друг в друге исчезать, – прошептал я, ощущая внезапное и чарующее прикосновение своей нежной Стеллы…
– Но вот, и вы уже в потоке бытия, – тяжело вздохнул Шульц и встав, пошел с бугра к Оке, размахивая пустой бутылкой…
– Какой странный человек, – задумалась Стелла, а потом поцеловала меня и я заплакал, мне было жалко всех, и себя, и Стеллу, и Шульца и Цикенбаума с девой, потому что я ощущал нашу несчастную связанность, и только потонув в волшебном лоне Стеллы, и вскрикнув от наслаждения, я забыл о чудовищном плане нашего Создателя…
Лишь под утро снова ощутив ее прелестное лоно, я подумал о том, что оно и есть та самая ловушка, в которую мы попадаем для бесконечного созидания себя своими же живыми силами и подобиями, и мне стало также хорошо, как и плохо, ибо на мгновение я ощутил себя тем самым несчастным Создателем, который постоянно мучается, создав нас, как и мучается от собственного же чудовищного плана, каким часто становится наша странная жизнь…
Жизнь – это очень интересный эксперимент
– Так вы до сих пор утверждаете, что жизнь – это чудовищный эксперимент?! – усмехнулся Цикенбаум, приобняв притихшую от наслаждений деву и попивая со мной водку на бугорке…
– Да, я всегда это буду утверждать! – понуро свесил голову Шульц.
Кажется, что он в этот момент глядел на Оку и на множество обнаженных дев с веселым смехом плавающих в Оке и уже насладившихся нежностями профессора Цикенбаума…
– А может, вы переносите все свои несчастья на свое мировоззрение?! Экстраполируете, так сказать?! – улыбался и подмигивал мне Цикенбаум, покачивая головой в сторону Шульца…
– Нисколько, – Шульц неожиданно рассмеялся и тут же внезапно стал серьезен, – люди никогда не смогут осознать себя теми, кто они есть!
– Это вы уже говорили! – Цикенбаум чокнулся со мной и выпил водки… Дева лежащая с Цикенбаумом слегка похрапывала, создавая тем самым веселое настроение, но Шульц оставался невозмутимо печален…
– А вы никогда не задумывались, почему люди себя редко спрашивают и своем Создателе и о себе самих?! – спросил Шульц Цикенбаума…
– Ну, потому что они и так знают, что вопроса на ответ, то есть ответа на этот вопрос не существует! – вздохнул Цикенбаум…
– Кажется, они сошли с ума! – шепнула, обнявшая меня Стелла…
– Они всегда сходят с ума, сначала от водки и от дев, а потом уже и от своего ума! – иронично заметил я…
– А я думаю, – сказал Шульц, потерев себе переносицу, – что они просто боятся, и страх парализует их мысли! Таким образом, страх и незнание сообща подтверждают всю чудовищность устроенного над нами эксперимента!
– А я, вот, ничего не боюсь и все-равно ничегошеньки не знаю о том, кто нас создал и что ему от нас нужно?! – усмехнулся профессор Цикенбаум…
– Ну, допустим, что ему ничего от нас не нужно, но разве это меняет суть дела?! – почему-то обиженно вздохнул Шульц…
– Это ничего не меняет, – в тон ему вздохнул Цикенбаум, – но в свою очередь, я думаю, что девы и водка искупают всю чудовищность его эксперимента! – и снова заулыбался…
– Вы животное – Цикеннбаум! – выкрикнул Шульц…
– Ну, допустим, животное, но разве вы только что сами не наслаждались с девой в Оке?!
– Даже если я и наслаждался недавно, то потом я даже не сохраняю и памяти об этом! – выпрямился перед Цикенбаумом с гордостью Шульц…
– Ну и зря, наслаждения надо помнить, они даже в памяти помогают нам со многими проблемами! – улыбнулся Цикенбаум…
– И как им не надоест друг другу компостировать мозги! – прошептала Стелла, уже целуя меня…
– М-м-м-м! – промычал я в поцелуе, что означало мое абсолютное согласие с ней…
– Человек всегда ищет тождества со своим Создателем, так как не видя его, он постоянно себе его представляет собой! И возможно, что эта конструкция со временем действительно будет иметь место, – задумался Цикенбаум…
– Вы думаете, что человек станет Богом?! – усмехнулся Шульц…
– А почему бы и нет, – Цикенбаум крепко прижал к себе деву, зарываясь носом в ее светлые пшеничные волосы… Она продолжала сладко похрапывать, веселя нас со Стеллой… А девы внизу в Оке плавали, и тихо стонали, изнывая от желания слиться с профессором…
– Профессор, а вы хотите, чтобы вас все любили?! – спросил Шульц…
– А кто же этого не хочет, голубчик?! – засмеялся Цикенбаум…
И дева, обнимавшая Цикенбаума, проснулась и стала его целовать, одновременно утягивая его вниз с бугра к Оке…
– Вот так люди и теряют разум, и никакие им вопросы становятся не нужны, как и поиски смысла, – грустно прошептал Шульц…
– Да возьми любую из дев и наслаждайся! – крикнул ему обернувшийся на мгновенье Цикенбаум и полетел с девой в Оку, где куча сладострастных дев облепили его со всех сторон…
– И вы туда же! – взглянул на наше совокупление со Стеллой печальный Шульц… Но мы не ответили… Мы просто наслаждались друг другом и Создателем, который прятался в глубинах наших гибких и нежных тел…
– Нет, жизнь все-таки не чудовищный, а очень даже интересный эксперимент, – прошептал Шульц, но тут же умолк, увлекаемый в Оку еще одной сладострастной девой…
Тишина нашей Жизни и Смерти
Мы шли с Цикенбаумом по незнакомой земле и вокруг царила странная тишина…
– А куда мы идем?! – спросил я его…
– А разве это имеет какое-то значение?! – усмехнулся он…
