* * *
Лассе заканчивает свое горькое послание вопросом, что делают друзья Финляндии для нее:
«Мой дорогой брат, что делает для нас Швеция? Поможет ли Америка? Ответь поскорее. Я изголодался по новостям.
Твой Лассе».
* * *
Что же делали Швеция и Америка для Финляндии — задавались вопросом Лассе и другие финны.
Во-первых, обе страны устроили грандиозные благотворительные шоу на льду в пользу Суоми. После недель шумихи помощь Финляндии достигла заоблачных вершин глупости. Взять хотя бы благотворительный звездный «Ледяной карнавал» 8 февраля в Нью-Йорке на красивом катке в Центре Рокфеллера.
Если не вся страна, то хотя бы звезды американской эстрады выступали за маленькую храбрую Финляндию. Например, 6 февраля кабаре «Помоги Финляндии» в Астории собрало массу звезд, в числе гостей были Джон Бэрримор и Эдвард Г. Робинсон.
Почетным гостем, нечего и говорить, был вездесущий деятель по сбору средств для Финляндии Герберт Гувер.
Двумя днями позже упорный семидесятилетний Гувер появился на катке в Рокфеллеровском центре в роли руководителя шоу, которое стало пиком глупости американской помощи Финляндии. Это было гламурное и слегка идиотское шоу на льду, совмещенное с показом мод. Пятнадцать ослепительных моделей, сидящих на ледяных стульях, разработанных специально для шоу, показали весеннюю коллекцию, спортивную коллекцию и коллекцию вечерних туалетов в пользу Финляндии. «Несколько сотен сочувствующих Финляндии, включая членов высшего общества и звезд сцены, собрались на катке».
Среди наблюдателей за этим страшным благотворительным мероприятием был и вездесущий финский посол Хьялмар Прокопе. Он снова приехал на поезде из столицы, чтобы присоединиться к своему соратнику Гуверу ради дела. Если кто-то повнимательнее посмотрел бы на эту сцену выражения любви к Финляндии, то можно было бы увидеть, что улыбка на ухоженном лице финского посла была вымученной. Как бы ни был он признателен Америке за ее выражение доброй воли, терпение Прокопе подходило к концу.
Два месяца Прокопе просил, умолял и лично обращался ко всем в Вашингтоне для того, чтобы выделить столь необходимую неограниченную помощь Финляндии. Эта помощь была нужна для закупки танков и бомбардировщиков, необходимых для того, чтобы выстоять под советскими ударами. Но добился он только пересмотра этой меры и превращения ее в предоставление займа на невоенные цели. Однако даже эти слабые меры должны быть одобрены конгрессом.
Несомненно, если бы президент Рузвельт, который несколько раз выразил свою личную поддержку Финляндии, не придерживал бы язык в официальных заявлениях, то американское правительство сделало бы для Финляндии гораздо больше. Однако Рузвельт, памятуя о сильном американском изоляционизме, прислушивался к голосу четкого сторонника невмешательства секретаря госдепа Хэлла и решил не торопиться. Так что дела не продвигались вперед, что сильно печалило Прокопе и его посольство.
Два дня спустя, пока сенат продолжал обсуждать ослабленный законопроект, Рузвельт, очевидно опечаленный тем, что не может сделать большего для финнов, как бы ему этого ни хотелось, подчеркнул свою личную симпатию к финнам в своей речи перед пятью тысячами студентов из левого Американского союза молодежи. Выступление произошло на Южной лужайке перед Белым домом.
«То, что симпатии Америки на 98 % на стороне финнов, которые пытаются отразить агрессию на их землю, — это аксиома». Так сказал Рузвельт враждебно настроенной аудитории, которая, по иронии судьбы, считала, что его администрация слишком много делала для Финляндии, что повышало риск войны с СССР. Это высказывание вызвало свист и крики осуждения в толпе. «То, что Америка хочет помочь им посредством предоставления займов — это тоже аксиома», — сказал президент с широкой улыбкой (похоже, это был единственный раз, когда президента США освистали его же приглашенные гости на лужайке перед Белым домом).
Храбрые слова, но официальные действия Рузвельта с ними не совпадали. Слова президента были на следующий день перепечатаны в «Хельсигин Саномат», и это воодушевило многих финнов. Но значили они мало.
* * *
Пока мэр Нью-Йорка со своим партнером отплясывал чечетку на льду ради Суоми, в нейтральной Швеции симпатии к Финляндии тоже достигли ледяного апогея. Для своих финских братьев шведы устроили благотворительный хоккейный матч между национальными сборными Финляндии — Швеции. На матче присутствовали 10 000 зрителей, и Швеция победила Финляндию со счетом 2:1. Но счет казался неважным кричащей толпе болельщиков. После матча они выбежали на поле и на руках пронесли финскую сборную вокруг поля. По сообщениям Ассошиэйтед Пресс, вместе с финской командой на коньках катались официальная шведская национальная ледяная королева и ледяная принцесса, обе одетые в цвета финского флага.
В то же самое время на перешейке начался последний этап русского штурма.
* * *
У Вяйно Таннера был плохой день. Очень плохой день.
На дворе стояло 12 февраля. Четыре дня прошло с тех пор, как он взял тайм-аут у своего злого гения, Вячеслава Молотова. Все четыре дня Таннер напряженно работал. Таннеру удалось переговорить со всеми о программе мирного урегулирования. В первую очередь, Таннер поговорил с президентом Каллио.
Пожилой финский президент все еще оправлялся от шока после публичного обращения с личной просьбой о мире и жесткого отказа Кремля (та же судьба постигла и Таннера). Неудивительно, что, по словам Таннера, он был настроен «совсем без энтузиазма».
Тем не менее, несмотря на неприятие передачи острова Юссаре русским, Каллио с неохотой утвердил предложение Таннера.
Двумя днями позже Таннер и Рюти, которые были на тот момент на одной волне, поехали на поезде в Отаву для встречи с маршалом Маннергеймом и другими финскими генералами, входящими в Совет обороны, чтобы принести им последние новости и узнать положение дел на фронтах.
«У Финляндии есть три альтернативы», — терпеливо объяснял Таннер подавленному Совету и рассказал о них в порядке убывания: мир, помощь от Швеции или помощь от западных стран. К облегчению, Таннер узнал, что Совет обороны был готов отдать остров Юссаро в обмен на мир с Москвой. Поездка Рюти и Таннера в Отаву оказалась успешной.
* * *
Затем опять ситуация стала ухудшаться.
К сожалению, мир был определенно недосягаем в ближайшие дни. Вернувшись в столицу 14 февраля, Таннер узнал, что слухи о возможных переговорах о мире с Москвой начали расползаться. Для того чтобы их опровергнуть, он сделал публичное намеренно лицемерное заявление, отрицающее предыдущие контакта с Москвой. Как можно было ожидать, это необдуманное заявление (о котором Таннер в своей книге умалчивает) только подхлестнуло слухи и вызвало раздражение у его товарищей-миротворцев Рюти и Паасикиви.
Но целенаправленный миротворец настаивал. Оставалось только убедить остальных членов правительства, и все будет хорошо. Теперь дела стали выглядеть еще хуже. В очередной раз Таннер на заседании комитета по иностранным делам правительства изложил варианты: мир в обмен на Юссаре, помощь от Швеции или помощь от Запада.
