Хасанбек, не выныривая из поглотивших его мыслей, машинально изучал каждый кусочек подрагивавшей и наплывавшей на них зелёной громады леса. Кустарники. Отдельно стоящие деревья. Группы деревьев. Зелёные островки. Настоящий лес ещё не начался. Ещё только темнел за стройными построениями своих передовых легковооруженных отрядов. Не просматривался — заманивал.
И уже надо бы стряхнуть с себя липкие раздумья… Да не отпускали они, основательно обосновавшись в голове темника.
Звал куда-то невнятный внутренний голос Хасанбека. Куда-то вдаль… И опять ему хотелось безоглядно бежать за ним, бежать, как бегал когда-то за барашком. Проклятый барашек!
Может, это он забрался внутрь и стал белым зверем?!
Вчера темнику опять снился неизвестный Пятнистый Воин. А белый зверь выскользнул чуть ощутимой тенью и улетел, словно помчался к нему на помощь…
Сражался воин с бледнолицым, чем-то похожим на Кусмэ Есуга. И словно сам Хасанбек на время стал этим незнакомцем. Так близка ему была ненависть, которую испытывал чужак к снящемуся двойнику Кусмэ Есуга…
Это он, будучи тем воином, стоял вполоборота к ненавистному «посланнику» и выжидал благоприятный момент. А когда постепенно высвободил из-под странных пятнистых одежд верный нож — резко нанёс удар. Не дрогнула рука — точно в область сердца попал клинок. Мгновенно пробил чёрные одеяния врага, вонзился в тело и… провалился в пустоту! Не успел среагировать темник и рухнул лицом в траву, увлекаемый силой собственного удара. Словно внутри бледнолицего была не плоть, а воздух, и лопнул «посланник» от укола клинка, как пузырь на лужах во время ливня. А может, была внутри него Пустота и Бездна, которым он служил на самом деле? Исчез «Кусмэ Есуг», как и не было. Не осталось даже следа…
Странный сон снился Хасанбеку, но даже в нём, чувствовал он, как внутри Пятнистого Воина ворочался его белый зверь и задавал свои бесчисленные вопросы.
…Углубившись в редколесье, темник и сопровождавшие его гвардейцы спешились. Оставили одного нукера охранять лошадей, сами же шмыгнули в лес, стараясь не шуметь. Сапоги из мягкой кожи бесшумно ступали по мху и слою прелой листвы.
Сколько прошло времени — день или миг? — не ведал темник, погружённый в себя. С ним творилось что-то непонятное — то, что он называл белым зверем, будто взбесилось и теперь металось, не находя себе места. Лёгкая волна то выходила из него прочь, устремляясь в чащу, то возвращалась… Хасанбек, мучительно не понимающий, что с ним творится, уже было вознамерился молчаливыми призывами вернуть назад чёрного зверя, чтобы не грызли голову изнутри безответные вопросы… И тут Хутуг-анда, шедший спереди, неожиданно поднял вверх руку, останавливая отряд… Следопыт уловил своим поистине звериным чутьём присутствие чужих людей.
Замерли разведчики, вслушиваясь в лесные звуки. И действительно — впереди, неподалёку, по лесу не таясь шёл человек. Потом раздался голос, совсем недалеко от них. Он что-то спрашивал, должно быть у другого человека, идущего ему навстречу. Судя по словам — они были знакомы и тот, что был ближе, спрашивал другого: как тот оказался живым?
Темник подал знак Хутуг-анде, и их крохотный отряд с большими предосторожностями подался навстречу переговаривающимся голосам. Скользя в густой траве как ящерицы, разведчики подобрались совсем близко. Хасанбек слышал каждое слово из произнесённых двумя воинами. Правда, половину из них не мог истолковать. Понял только, что «пятнистый» раньше был командиром у «серебристого», а теперь тот собирался его за что-то убить. Но даже тот смысл, что темник уловил — вряд ли был почерпнут из сказанного. Скорее нашептал его изнутри всезнающий белый зверь.
Неожиданно до монголов донёсся окрик ещё какого-то человека, потребовавшего поднять руки к небу. Должно быть, этот третий пытался заставить остальных обратиться с мольбой к небесам и попросить их о чём-то важном.
К этому моменту кэкэритэн подобрались к неизвестным воинам достаточно близко, чтобы увидеть всё своими глазами. И тут, когда сквозь листву уже можно было рассмотреть происходящее на лесной опушке — раздались хлёсткие удары-разрывы. Быстрые, почти сливающиеся друг с другом…
Осторожно отведя от глаз мешавшую ветку, Хасанбек опешил. Он не верил своим глазам… на расстоянии десятка шагов на поляне спиной к ним стоял…
ПЯТНИСТЫЙ ВОИН!
Именно тот, прекрасно знакомый по сновидениям. На этот раз ему противостояли два воина в серебристых одеяниях. Один медленно шёл пятнистому навстречу, держа в правой руке неведомое оружие. Другой «серебристый» лежал бездыханно слева возле начинающихся кустов, не дойдя около десяти шагов, И только что прозвучавшие частые удары, должно быть, имели к его неподвижной позе самое прямое отношение.
Темник не мог понять, что здесь происходит на самом деле. Потому, на всякий случай, изготовил свой номо для стрельбы, положив на тетиву стрелу с бронебойным наконечником кинжального типа.
И опять раздались хлёсткие удары-разрывы. На этот раз два, почти слившиеся в один. Вещь в руке «серебристого» ожила — выплюнула огненный сгусток. И тотчас рухнул ещё один воин в точно таком же серебристом одеянии, выскочивший из кустов. Неведомое оружие поражало мгновенно одним громовым звуком, сопровождаемым огненной вспышкой! Но почему «серебристые» воевали между собой?! Что они не поделили?
Хутуг-анда также изготовился для стрельбы и вопросительно посмотрел на темника. Но тот запрещающе покачал головой: нет, он мой! Не понял следопыт — кого из двух оставшихся на поляне имел ввиду нойон? — но осторожно вернул растянутую тетиву в первоначальное положение. Хасанбек же точно знал, кто является живой мишенью. Он слышал внутренний голос!
Что-то металось над ним бесплотной тенью и кричало; «Убей серебристого! Ещё немного и будет поздно! Убей!»
А потом это «мечущееся что-то» вошло в него загулявшим белым зверем. И оказалось, что таятся в нём силы неведомые, но только не туманят они взгляд кровью, а напротив — просветляют его. Вошёл белый зверь хозяином и взрыкнул чёрному: «Защити!!!»
Не спешил чёрный зверь повиноваться. Обнажил клыки, прищурил глаза. И случилось невероятное — впервые распрямились загнутые внутрь когти белого зверя. Страшным ударом полоснула когтистая лапа бок чёрной бестии. И поджал тот хвост, юркнул вон…
Потряс головой белый — и легко растянул Хасанбек тугой номо. И не дрожала уставшая рука на тетиве. Застыл темник с растянутым луком, сдерживая на полочке кибити приметную стрелу с тремя кроваво-красными кольцами на древке. Не выцеливал он «серебристого», нет. Должно быть, прямо от белого зверя пришла к нему уверенность в неотразимости выстрела. Глядел наконечник стрелы его глазами и нацелен был прямо в чужое злое сердце.
Время замерло. Сдавило до хруста голову. И когда нетерпеливо шевельнулся зверь внутри — расслабил пальцы темник.
«Шшшу-у-ух!» — вырвалась тетива из руки, ощутимо ударила по защитной кожаной накладке.
И полосатая стрела устремилась в живую цель…
