«Откуда?! Откуда я знал эти странные, порой неблагозвучные, названия…»
Лишь одного я не смог бы вспомнить никогда. ЕГО ЛИЦО. Ещё бы! Ведь я был ИМ, и я не мог видеть себя со стороны. Что же касается вооружения и снаряжения… Я попытался составить этот собирательный образ Хасанбека. Зачем, ведь сны не оживают? Я не знал, зачем. И всё-таки его образ не давал мне покоя. Моё воображение разыгралось. Я попытался умерить его прыть, но тут ожил зависший было Антилексей.
«Ну и чего ты заладил: Хасанбек-Хасанбек… Толку-то. Радуешься, будто он тебе наследство оставил. Скажем, табун лошадей. Или юрту богатую. Или…»
«Оставил, Ант, оставил. Только не табун. И не юрту, мимо всё, мимо. Как тебе вариант — оставил он мне… душу!» — ляпнул я, оформив в слово ту смутную догадку, что бродила во мне.
«Че-го-о?! Какую душу? Совсем крыша съехала? Сделки с душами знаешь, по какому ведомству проходят?»
«Душу Воина. Помнишь, тогда в Непале… Ах да, откуда ж тебе знать. Я тогда был намного моложе и ещё не разговаривал сам с собой».
…Я был моложе на одиннадцать лет.
Над моей головой мерцали лампады, и в их прыгающем свете напротив дымилось красновато-жёлтое лицо наставника. Порой он казался мне ожившим изваянием. Словно только что отделился от одного из групповых барельефов и снизошёл к нам. Наставник был так естественен и в то же время нереален, будто являлся частью этих камней и скульптур. Он жил тут же, в тесной крохотной келье, выдолбленной в скале. И там же и только там — вёл все свои занятия с нашей необычной группой, изображавшей команду советских альпинистов. Живописное культовое сооружение называлось Пагода Девяти Волн Каменной Реки. Подлинное имя наставника нам никто не называл. Мы знали только, что он относит себя к школе Ньингмапа, одному из направлений Тибетского буддизма. Хотя этот факт нам также мало о чём говорил.
Половину времени он занимался с каждым индивидуально. ЧТО в эти минуты од вкладывал в головы моих будущих подчинённых? Ведомо лишь стенам этого каменного храма. А со мной он изучал запретные книги. И одной из них была «Книга Мёртвых» или же «Великое Освобождение в результате услышанного в бардо». В ней шла речь о промежуточных, пограничных состояниях, которые имели место не только после смерти, но и в разных жизненных ситуациях, например, при заболеваниях, травмах и даже во сне. Постижение и переживание этих состояний призвано было дать мне понимание жизни и смерти. А кроме того — победить стрессы и страх. И вот, когда говорилось о реинкарнации — он и поведал мне то, что сегодня не давало мне покоя, а тогда было не более, чем экзотикой.
Наставник говорил, что некоторая часть человека, а именно его бессмертная душа, после смерти человека может переселиться в другое тело. И так многократно, пока у души в этом будет потребность или необходимость. Обрывается эта бесконечная цепочка восхождением на более высокий уровень Бытия. Но это происходит только в том случае, если человек решил все свои задачи на Земле, прошёл до финиша, так сказать, земной маршрут и полностью соответствует всем требованиям Высших сил. Но таких людей, однако, совсем немного, поэтому большинству душ приходится вновь и вновь возвращаться на Землю, где их часто ждёт далеко не сладкая жизнь. А то, что она действительно «не сладкая» — я мог бы подтвердить в любой инстанции.
В заключение он сказал, что живёт сейчас во мне, добравшись по цепочке перевоплощений, Душа древнего великого воина. И если я буду внимателен к своим снам и не забуду уроков Наставника — по малейшим деталям и знакам откроется мне многое. Например, узнаю я его имя, которое может приняться кочевать изо сна в сон. Точно так же, как некогда сей воин, будучи во плоти, кочевал по бескрайней степи.
Наставник говорил для того, чтобы я запомнил каждое его слово. А я учился не для того, чтобы забывать.
И по всему выходило, что именем этим было…
Хасанбек.
…Привал, во время которого я препирался сам с собой, подходил к концу.
Я продвигался к той лесной избушке, в которой двое суток назад оставил своего подопечного, своего первого подчинённого — рекрута Митрича. Честно говоря, меня уже подмывало поскорее дойти до цели и убедиться, что с мужиком всё в порядке. Я, конечно, не собирался постоянно опекать его, но первое и главное, что я должен был сделать — доставить крестьянина в Упырёво воинство. Обещал ведь Николе Митричу «партизанов» — вот и будут ему партизаны. Ещё какие!
Судя по всему, до избушки оставалось около десяти километров. А если учесть, что почти всё это расстояние придётся идти по лесу, засиживаться не стоило. Ещё минут пять — и в путь. Как там говорили бледнолицые: «успеть до наступления невидимости»? Чтоб у вас хрен во рту вырос — так язык коверкать!
Мои раздумья прервал еле ощутимый шум. Не более, чем порыв ветерка, увязший в первых же деревьях. Но звучал он неестественно. Фальшиво…
«Человек!»
Я замер, весь уйдя в ощущения, и нащупал эти чужие ноты в симфонии природы. И внёс поправку.
«Люди!»
Их было около десятка, и можно было уже заволноваться, но я привык полагаться на свои чувства, а они твердили: эти люди идут вовсе не по мою душу. Судя по их намерениям — вообще должны пройти стороной. Вот и лады. Я даже отдалённо, надеюсь, не напоминал Маугли, но так и хотелось воскликнуть: «Мы с вами одной крови — вы и я!»
«Но зато вот эти… »
С северного направления двигались двое. Ещё один — с северо-восточного. И у всех был повышенный агрессивный фон.
«Ну, что ж».
Я привёл в полную готовность свой «фильтр калибра 5,5б-мм», очень эффективный для удаления нежелательного фона.
Секунды сплетались в минуты. А те — канатами опутывали мои мысли. Где-то поблизости передвигались вооружённые люди, я же — расслабленно выжидал. Внутри меня происходило нечто фантастичное… парадоксально, но факт — при этом реальное донельзя!
Иногда казалось, что-то неотъемлемое выходило, ускользало прочь, оставляя пустоту и щемящее одиночество. Но тут же входило вновь, и становилось опять спокойно. Словно неосязаемая часть меня не могла найти себе места. Я не узнавал самого себя!
«Неужели старею?!»
«Посмотри, случаем не песок ли высыпается?» — тут же отреагировал Антил, мстя за предыдущий диалог, в котором я его выставил откровенным профаном.
«А я думал, это ты, поколебавшись, наконец-то из меня свалил. Ума-разума набраться», — огрызнулся я и сразу же забыл про него. Ещё бы.
С северо-востока ко мне стремился человек, буквально укутанный в облако ненависти!
Остальные сразу же на время забылись, потерялись на периферийных полях восприятия. И я сосредоточился только на «северо-восточном», забыв о двух «северных». Впрочем, как показали последующие события, в данной ситуации сложно было что-то предложить в ответ — «они» играли по двойному дерзкому сценарию, и мне там была отведена роль статиста.
