Размышления Карпова прервал телефонный звонок.
— Да, я санкционировал постановку его въезда на контроль… Визу вчера получил? В каком качестве он к нам едет? Значит, дипломатического иммунитета не имеет? А когда симпозиум? Да, — генерал взглянул на календарь, — через неделю… Заниматься иностранцем, да и всем симпозиумом я буду лично… Добро!
Положив трубку, генерал сначала по внутренней связи пригласил Казаченко, затем распорядился доставить из архива оперативную подборку № 00… «АНГЛИЙСКИЙ ДУБ» на Эндрю Аллена Вуда, бывшего атташе по вопросам науки и техники посольства Великобритании в Москве.
Глава шестая. «Английский дуб»
Неприметным человечком был Эндрю Аллен Вуд. И тогда, когда заканчивал высшие дипломатические курсы в Лондоне, готовясь к длительной заграничной командировке. И тогда, когда занял должность помощника атташе по вопросам науки и техники посольства Великобритании в Москве. Неизменно темно-серый твидовый костюм и консервативный галстук в мелкий горошек.
В круг обязанностей Эндрю Вуда входили вопросы установления и поддержания контактов с журналистами, советскими инженерами и учеными, пишущими для таких журналов, как «Машиностроение в СССР», «Телекоммуникации и информатика в СССР» и им подобные.
Внешне невзрачный Эндрю Вуд преображался в общении с заинтересовавшими его авторами публикаций и научных статей. Он был само обаяние, остроумие и образованность. Бесцветные глаза за стеклами очков светились умом из-за стекол очков, анекдотам и курьезным случаям из жизни западноевропейских политических и общественных деятелей, казалось, не будет конца. Но это было лишь увертюрой, искусно исполняемой мастером психологических этюдов. Показывая отличную осведомленность о проблемах продвижения по служебной лестнице своих собеседников, об их скудном материальным достатке, сетовал на их ограниченные возможности личного общения с западными учеными, неизменно сокрушаясь, что без выезда за рубеж и ознакомления на месте с биением пульса западной техники и технологии русские ученые варятся в собственном соку, а повторяя научные разработки своих заграничных коллег, — заново изобретают велосипед.
Во время бесед дипломат постепенно подталкивал своего визави к общению в непринужденной обстановке, в отдельных случаях стремясь перевести отношения на конфиденциальную основу.
Некоторым собеседникам Вуд оказывал содействие в публикации статей в иностранных технических журналах, а особо понравившимся перспективным ученым даже устраивал выступления с лекциями в западноевропейских университетах. За это ученые получали приличное вознаграждение в свободно конвертируемой валюте. А Эндрю Вуд, с его слов, довольствовался малым — расположением тех, кому помог, и возможностью продолжать с ними неофициальное общение…
Иностранец привлек пристальное внимание советской контрразведки после задержания ведущего специалиста НИИ радиопромышленности «Фазотрон» Адольфа Толкачева. У последнего в записной книжке были обнаружены рабочий и домашний телефоны Вуда…
* * *
В феврале 1977 года офицер ЦРУ, работавший в посольстве США в Москве, обнаружил записку, оставленную под стеклоочистителем своей машины. Автор записки утверждал, что имеет доступ к военной информации, которая настолько ценна, что может «изменить баланс сил». Автор выражал желание встретиться с сотрудником ЦРУ.
Примерно в то же самое время КГБ устроил засаду и задержал другого цэрэушника из посольской резидентуры, направлявшегося на встречу со своим агентом, работником номерного предприятия, прибывшим в столицу из закрытого для посещения иностранцев города Красноярск-40. Разведчика выслали из СССР, а директор ЦРУ Тернер приказал всему личному составу посольской резидентуры в Москве «приостановить деятельность». Все встречи с агентурой в Советском Союзе и Восточной Европе были отменены.
Было ясно, что произошло нечто непредвиденное, и адмирал Тернер заподозрил, что записка является частью большой игры с ловушкой в последней части.
Через несколько недель появилась другая записка. К ней автор приложил описание некоторых технических деталей одной из советских радарных систем. Но даже этого было недостаточно, чтобы руководство ЦРУ убедилось в искренности намерений автора записки.
По прошествии какого-то времени английские разведчики, действовавшие под дипломатическим прикрытием, сообщили своим американским коллегам, что в их поле зрения попал худощавый мрачный человек, по внешним признакам советский гражданин, который настойчиво предлагает свои услуги по передаче секретной информации. Американские разведчики в ответ только рассмеялись.
Еще месяц спустя, человек, внешне соответствовавший описаниям англичан, подбежал к офицеру ЦРУ, когда тот остановил машину у светофора недалеко от американского посольства, и попытался передать ему очередную записку с предложением о сотрудничестве. Офицер в панике рванул на красный свет…
В попытках русского войти в контакт с американцами, с англичанами и вновь с американцами, начинающий психиатр усмотрел бы признаки гипоманиакального поведения, но директор ЦРУ расценил его по-своему, обнаружив в действиях незнакомца подтверждение своим подозрениям, что всё это — провокации КГБ. Ведь известно, что русская «наружка» ведет наблюдение за американским и английским посольствами 24 часа в сутки. Какой идиот рискнет так прямо подойти?! Только тот, кому нечего терять, поскольку он не настоящий шпион-инициативник, а действует под руководством и по наущению КГБ.
Прошло более полугода с тех пор, как Адольф Толкачев, — а это был он, — набрал номер принадлежавшего Эндрю Вуду телефона.
Англичанина заинтриговало предложение незнакомца встретиться, чтобы обсудить проблемы Константина Образцова. Вуду было известно, что молодой ученый Образцов, выехав в Англию для участия в научной конференции, остался там по политическим мотивам, — к чему лжедипломат имел самое непосредственное отношение, — поэтому обращение русского прозвучало как пароль.
Кто не рискует — тот не пьёт шампанского! А шампанского хотелось…
Вуд, не поставив в известность своё руководство, на свой страх и риск, но с соблюдением мер конспирации провел встречу. И не прогадал. В последующем полученными Вудом от Толкачева сведениями — чертежами, относящимися к технологии советского варианта бомбардировщика-невидимки «СТЕЛС», — англичане поделились с американцами. Разумеется, не бесплатно.
Все сомнения относительно того, является ли Толкачев двойным агентом или нет, мгновенно рассеялись, так как данные, которые он представил, были настолько секретны, что в ЦРУ сразу поняли: КГБ никогда не будет рисковать их раскрытием.
В начале 1979 года Толкачев наконец был принят на связь офицером резидентуры ЦРУ, действовавшей под прикрытием посольства.
До разоблачения Толкачева в 1985 году ЦРУ успело аккумулировать для него в американских банках более двух миллионов долларов, — ничтожная сумма по сравнению с той, что могла быть затрачена США на соответствующие исследования в области электроники. Таким образом, «СФИЭ» — оперативный псевдоним изменника — сэкономил американским налогоплательщикам десятки миллиардов долларов.
