— Вы хотите, чтобы я стал шпионом? — запальчиво спросил Сергей. Карпову показалось, что за резкостью тона скрывается скованность и даже растерянность хозяина квартиры.
«ДУБ» весело рассмеялся. Похоже, он даже не пытался скрыть своего упоения от униженного положения, в котором находился визави. В манере англичанина вести беседу угадывалась убеждённость в собственном превосходстве, умение, а может быть, и привычка, выработанная годами агентурной работы, склонять собеседника к принятию собственной точки зрения. Нечего сказать — Вербовщик, да еще и с большой буквы!
— Простите за откровенность, но я думаю, что именно она должна постоянно сопровождать наши отношения… Вы непоследовательны, Сергей! Только что вы изъявили готовность добыть сверхсекретный план реформирования армии, и в то же время выражаете опасение, не хочу ли я сделать вас шпионом… Похищение секретного плана и есть шпионаж, моё же руководство предлагает передавать нам, скажем, время от времени, просто информацию на встречах, подобных сегодняшней… Прошу вас учесть, что мы не намерены вовлекать вас в опасные операции, вам не придётся следить за людьми из окружения вашего президента, воровать и перефотографировать документы! Минуту назад вы сказали, что хотели бы сделать что-либо стоящее. Вы думаете, что побег — это единственное, что вы можете сделать? Думаю, — это ошибочная точка зрения. Во всяком случае, на текущий момент. Оставаясь на своём посту определённое время, вы можете оказывать огромную помощь в приобретении нами информации о планах и намерениях президента и его советников, ведь вы располагаете неограниченными возможностями… Вам ничего не надо специально предпринимать, вы и без того имеете широчайший доступ к сведениям высшей государственной важности… А это стоит много дороже какого-то проходного плана, каким бы масштабным он ни был, поверьте! Как у вас говорят, «лучше сорок раз по разу, чем в один раз — сорок раз»… Предоставляемые вами сведения политического и экономического характера будут предназначаться для информирования руководителей США и Великобритании, следовательно, де-факто вы будете находиться на государственной службе у двух великих держав, которые имеют опыт и возможности защитить своих служащих в случае необходимости… Я уж не говорю о том, сколь значительна будет материальная компенсация вашего временного дискомфорта при выполнении наших поручений…
— Что конкретно я должен буду сообщать и кому?
— Приятно наблюдать, когда разум преобладает над эмоциональным порывом, Сергей! Вы должны будете держать правительства двух стран в курсе всего известного вам о происходящих в Кремле подковёрных схватках, об изменениях в состоянии здоровья, привязанностей и настроения вашего президента-генсека, ибо, и пусть это не покажется вам странным, каждый его каприз приводит к снижению котировок на международном внебиржевом рынке корпоративных ценных бумаг и не только это… Кроме того, нас беспокоят его возможные разногласия с министром обороны, Комитета госбезопасности и спикером Верховного Совета по будущему курсу советско-американских и советско-английских отношений, детали внутренней национальной политики, а также его взаимоотношения с господином Ельциным…
Более конкретно сформулированные вопросы вам передаст Владимир Львович… Он же сообщит вам номер счёта, который будет открыт на ваше имя… Где? Где бы вы хотели, я имею в виду, в какой стране вы считаете удобным для себя иметь банковский вклад?
— Я предпочёл бы Лихтенштейн, ну, Люксембург, на худой конец… Но только не Швейцарию и Штаты… Знаете, все эти «новые» русские, «Япончики», «Тайванчики»… Не хотелось бы им уподобляться!
Послышался характерный звук расстёгиваемого брючного пояса.
— Вам ведь приходится оплачивать консультации Владимира Львовича, не так ли, Сергей? — раздался голос «ДУБА».
— В общем-то, да…
— Ну, вот вам на первое время… Берите, берите! Здесь десять тысяч… Доктор, если я не ошибаюсь, предпочитает получать в свободно конвертируемой валюте… Когда вы заканчиваете курс лечения?
— Недели через две, если не произойдёт какого-нибудь непредвиденного сбоя. С Горбачевым так трудно работать, он просто непредсказуем и… почти не бывает в Союзе, а государственными делами занимается в перерывах между прогулками по Елисейским полям… Я бы сказал, страной и партией он руководит заочно… Да и то с подсказки своей жены, незабвенной Раисы Максимовны. Только в прошлом году он нанес восемь визитов за границу. А в 1989‑ом целых одиннадцать!..
Думаю, что с такой частотой и роскошью не ездит за границу никто из руководителей великих государств, государств более благополучных, обустроенных, не истощённых внутренними проблемами и национальными войнами. Даже в США, стране процветающей, президент не оставляет так часто и так надолго своих соотечественников, или я ошибаюсь, господин Вуд?
— Нет, нисколько… Продолжайте!
— Я понимаю, что необходимо искать и политические, и экономические выгоды, что зарубежные контакты важны, но если на другую чашу весов поставить пожары и убийства в собственной стране, моральное деградирование соратников, помогающих управлять страной. В общем, хорошо бы подсчитать пользу и убытки от его поездок!..
Во внутренней политике, да и в партийных делах, он ведёт себя, как беременная восьмиклассница, которая молчит о своей тайне в надежде, что всё «рассосётся» само собой. Зато уж в политике внутридворцовой он — Макиавелли. Тут уж он любому фору даст, во всё вникает, до всего ему дело есть! Даже в этом прослеживается его двойственность.
Нормой его поведения стало такое явление: сначала похвалить человека, орденок вручить и клятвенно заверить всех, что он им доволен, что это прекрасный специалист, лучший друг… А на следующий день с позором вытолкнуть вон! Мы постоянно ждем какого-нибудь стресса…
— Ну, стрессы — это категории, которые мы редко можем предвидеть… Это — как любовь, которая нагрянет, когда её совсем не ждёшь… Как вы считаете, Сергей, что ещё кроме заграничных поездок является приоритетным в планах и намерениях вашего президента?
— После того как он разделался с маршальским корпусом — своей основной внутренней оппозицией — предлогом чему стала посадка на Красной площади самолета с Матиасом Рустом за штурвалом, самой большой головной болью Горби стала борьба с Президентом Российской Федерации Борисом Ельциным. Поведение Горбачева при одном лишь о нем упоминании становится нервным и неровным. На мой взгляд, он просто не выносит споров с ним… — слышно было, как говоривший глубоко вздохнул.
— К сожалению, я должен вас покинуть, Сергей. Желаю скорейшего выздоровления вам и плодотворного сотрудничества с нами! Дня через три позвоните Владимиру Львовичу. Раньше — не стоит…
* * *
— Всё так просто, как в кино, — покачав головой, произнёс Казаченко, когда Карпов выключил магнитофон. — Где, в каком банке прикажете открыть счёт? Ах, в Лихтенштейне? Не извольте беспокоиться — будет исполнено. Ну а коль скоро туда из Москвы три часа полёта, то вот вам десять тысяч «баксов» на дорожные расходы!.. И никакой подписки о добровольном сотрудничестве, никакой расписки о получении денег, как у нас, никакого оперативного псевдонима — суть клички, которую надо беречь пуще живота своего, никаких письменных сообщений, над которыми источник на говно исходит, как на уроках правописания… Всё по-джентльменски!.. Интересно, кто этот «Сергей», которого «ДУБ» за полчаса купил на корню? Судя по многозначительности его тона, я бы не решился обратиться к нему просто по имени… без отчества!
