Книга Приговоренные к войне, страница 43. Автор книги Сергей Вольнов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Приговоренные к войне»

Cтраница 43

Совершенно немыслимая, фантастическая ситуация – встреча двух тел, живших с разницей во времени в восемь веков, с одной душой на двоих! Душой, которая явственно даёт обоим телам понять, что она ОБЩАЯ.

«Два тела на одну душу населения Экса!»

Такие рекламные заголовки мерещились мне в душных нелепых снах.

И это был круг Второй.

«Ну, блин горелый! Если уж ты, оберст, такой неугомонный, – Антил рассердился не на шутку, – тогда бы лучше продумал, как вам с Хасанбеком это общее имущество для военных целей приладить, в смысле – душу призывать на службу. Или – белого зверя, как он величает. Для коммуникаций, например, приспособить. Или того лучше – для тактических действий единым боевым организмом. Ты только представь, какие боевые возможности открываются!»

«Наконец-то! Вот за идею – премного благодарен. Обязательно воспользуюсь. Тебя, родной, почаще колбасить надо, чтобы из твоего яда лечебную сыворотку извлекать. Ладно-ладно, мир! А за беспокойство – извиняй. Отдыхать уж точно не на этом свете будем. А на каком – я и сам запутался».

Я всё никак не мог выпрыгнуть из надуманной колеи.

За двумя кругами Войны с Собой следовали несколько кругов нескончаемой Войны с Внешним Миром. Круги локальных конфликтов, в которые меня бросала жизнь офицера спецназа и которые давно угасли. Далее – невыносимо трудный, с кровавым концом, путь группы «Эпсилон»… чем не круг захлестнувшей сердце петли, до сих пор мешавший биться в полную силу? Потом – круг, навязанный этими гнидами с насекомыми имя-фамилиями: Фэсх Оэн и Тэфт Оллу. Долбаный проект «Вечный Поход»! С него-то по-настоящему всё и началось. И бросило на такой круг – сердце паниковало и готовилось без парашюта выпрыгнуть из груди! – как путь Вселенской войны.

Мы пока ещё стояли на распутье и только планировали перенести свою ненависть и боевую злость на просторы чужой планеты Локос. Но кто поручится, что, пока мы здесь медлим – локосиане не рискнут высадиться на ничего не подозревающую Землю, где-нибудь в пра-прадавних веках, чтобы одним махом решить свои проблемы и прихлопнуть нас беспомощными зародышами?!

Эх, хрен бы вам в копилку, чтоб только думкою богатели!

Я неожиданно вспомнил глаза Амрины, и меня захлестнуло. Затенькало в затылке. Ну вот! Ещё один адов круг. Любовь… Причём сдвоенный. Война друг с другом и война с Космосом за друг друга. Эх, ты… нежный, но колючий цветок на моей кольчуге. Амри-и… Любимая! Где ты сейчас?..

– …Да распогодься ты, Дымыч! Нам только твоей хмари и хмури не хватает.

Я поднял голову. А-а-а, Упырь… По обыкновению, Данила Петрович подошёл неслышно и сейчас озабочено смотрел на меня. Его появление было избавлением: судя по всему, требовалось действие, а значит – прочь лишние мысли. Но, по инерции, я всё же спросил:

– А скажи-ка, свет Данила Петрович, как по твоему разумению, мы уже в аду иль только туда бредём?

– Забывчивый ты какой-то, Дымыч, я ж тебе недавно говорил – мы всё своё с детства носим с собой. И ад, и рай – всё внутри нас. И если что из них в тебе верх берёт и выплёскивается – то и жизнь вокруг тебя такой становится. – Он прошёлся взад-вперёд. Продолжил, комкая паузу. – А ты никак всерьёз веришь, что нас, после того, как ластами щёлкнем, на сковородках жарить будут? Это поповщина и чушь полная. Опиум для тёмных… Я как-то в лагерях успел несколько книжонок запретных прочесть. Была среди них прелюбопытная, философа Бердяева. Мне одна его мысль намертво в память врезалась: «Ад нужен не для того, чтобы злые получили воздаяние, а для того, чтобы человек не был изнасилован добром». Так-то вот. Оно и получается – всю жизнь лямку свою тянем, да по «нитке» чапаем. А «нитка-то бандюжится», * брат… С обеих сторон бандюжится. И мы, как канатоходцы, по ней движемся. А с обеих сторон – два заградительных отряда нацелились! Причём обе стороны тебя за своего считают и ждут, когда ж ты на врага рванёшь. И пока ты по грани движешься – ни один гад не стреляет. Ждут, и Добро, и Зло! Но только надумаешь в атаку броситься… Да хоть на кого из них… Тогда и вовсе безотрадная картина вырисовывается. Вот, прикинь, с одной стороны получается, что ты сплошь герой, хоть и век твой недолог… На врага бежишь – воевать его пытаешься. А с другой-то – как ни гляди! – ты, оказывается, аки гнида трусливая отступаешь и на свой же заградотряд буром прёшь! А кто там свой, кто чужой? Ни в жисть… вернее, при жизни – не разобрать. Как у нас в Гражданскую было – все свои и все стреляют друг в дружку. По-свойски… – Он остервенело махнул рукой, отметая больную тему. – Ладно, Дым. Проехали. Мне только что доложили: танковая колонна сюда пылит. Никак главнокомандующий пожаловал в Ставку. Пошли готовиться к встрече. Мне без начальника Управления спецопераций неуютно будет. Пред грозны-то очи Георгия Константиновича…

* * *

Она совершила усилие над собой и приподнялась с травяного ковра. Села, попыталась опереться на сомлевшую левую руку. Рука не слушалась. Пришлось её растирать и пощипывать, пока не возникли невыносимый зуд и многократное одновременное покалывание. Больше у неё ничего не болело – тело попросту не ощущалось целиком. Мысли также не увязывались воедино.

Ветер баловался листвой, та отзывалась одобрительным шелестом. Расслабляющий шум леса, мелодичные вставки птичьего щебета. Под такую музыку можно было лежать бесконечно. Но только не в компании… мертвеца.

К тому же – убитого ТОБОЙ.

В висках стучало. Словно не в тему, звуча не по нотам, а как вздумается – вступила в игру неведомая ритм-машина. Она не отбивала нужный такт. Напротив – вносила резкий диссонанс, словно забивала символические гвозди в гроб Гармонии Мира. И этот болезненный стук вдалбливал в сознание одну-единственную монотонную мысль.

«ТЫ-У-БИ-ЛА-Е-ГО-ТЫ-У-БИ…»

Она УБИЛА живое существо!

Амрина непроизвольно бросила взгляд на свои ладони – красные кляксы тут же метнулись навстречу опасливо настороженной сетчатке глаз. Чужая кровь! На её коже. Во второй раз в жизни…

Первый раз, месяц назад – это была кровь земного штрафбатовца по кличке Жало. Но того убил ее любимый мужчина в состоянии аффекта, одним движением перерезав лежавшему на ней насильнику горло. Эта же, сегодняшняя кровь, – была на её собственной совести.

Она боялась смотреть на бездыханное тело. От него уже, казалось, пополз леденящий холодок смерти. Амрина выхватывала боковым зрением недвижимую тушу, темневшую справа от неё. И не хотела изменять ракурс взгляда – ни на йоту правее, чтобы не наткнуться взглядом, ни левее, чтобы не потерять убитого врага из виду.

«Был ли он врагом? Был ли он один? Сколько времени я пролежала?»

Амрина прислушалась. Никаких посторонних шумов. Только ветер, листва, птицы. И опять, и опять, в различной очерёдности и степени громкости: птицы, ветер, листва, ветер, листва, птицы, ветер, ветер… Она пристально осмотрела зелёное море впереди себя, попыталась проникнуть сквозь мозаику листьев – тщетно. Опустила взгляд на свои колени и… ДЁРНУЛАСЬ.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация