«Чем не апостолы?! Во главе с самим…», – съехидничал Антил и тут же осёкся. Вид того, кто был «во главе», больше напоминал не христианского мессию, а грозного античного бога войны, почему-то облюбовавшего не тогу, а кожаный реглан. И взгляд его абсолютно не поощрял ёрничанье.
Увесистая фигура главкома выделялась среди прочих не размерами, а источаемой холодной властной силой. Лишь жёсткое малоподвижное лицо не излучало – впитывало происходящее. Глубокие волевые складки у застывшего рта и прищур глаз, сразу же настраивали на самый требовательный разговор. Георгий Константинович терпеливо слушал доклад Упыря, не перебивая. Лишь иногда вспыхивали глаза, да сжимались в кулак пальцы лежавшей на столе руки.
Когда повисла пауза после заключительной фразы – нахмурился. Встал и принялся вымерять шагами комнату. Потом, не дойдя до очередной стены, резко развернулся и, продолжая какой-то внутренний монолог, спросил, обращаясь ко мне:
– Товарищ Дымов. Что, по-вашему, нужно сделать, чтобы повысить качество коммуникаций и оперативность управления?
Я думал не более секунды.
– Товарищ Жуков, необходимо срочно перенести штаб Объединённого командования на объект «Узловой терминал». Вот сюда… – я ткнул указкой в самолично нарисованную, на основе добытой монголами, карту Экса. – Я только что оттуда. Данный объект полностью подходит для размещения штаба. После этого – активизировать все посильные нашему интеллекту наблюдательные системы инопланетян на терминале. В частности, системы мозаичного аэронаблюдения – многочисленные изделия «Орёл». Далее, на месте нынешнего базирования штаба создать так называемые «пулемётные курсы» или другими словами: Центр подготовки ведения войны боевыми средствами врага. Обучение начать силами вверенного мне Управления спецопераций. Воинов, прошедших курсы, направлять на захваченные и временно законсервированные терминалы. Связистов, формально приданных подразделениям национальных корпусов, снабдить спецтехникой с выявленных складов. Создать единую многозвенную сеть радиодиалога со сменяемой системой позывных. Продублировать радиосвязь отлаженной схемой посыльных и прочих видов оповещения, учитывая многовековой опыт разных народов…
– Какое количество спецов в вашем Управлении? – прервал он меня.
– Со мною – восемнадцать.
– М-да, негусто… Сколько вам необходимо времени на обучение одного цикла курсантов?
– Неделя… на всё про всё.
– Когда будете готовы принять первую группу?
– Как только она прибудет.
Ответ, похоже, удовлетворил его полностью. Чего нельзя было сказать об ответах начальника штаба. Но причины тут крылись вовсе не в личности, а в невесёлых итогах…
Если начистоту – похвастаться было нечем. Миновало две недели после создания нашей пафосно провозглашённой структуры, Первой Земной Армии. И что мы успели за этот немалый на войне срок? Осознать перечень проблем? Их хватало.
Проблемы связи. Проблемы адекватности намерений полководцев. Проблемы сложности восприятия подразделениями разных эпох поставленных задач. Проблемы снабжения. Проблемы соразмерности боевой мощи различных корпусов. Проблемы… проблемы…
Мы успели понять, что во многих случаях просто не знаем, что происходит в зонах влияния национальных корпусов, разосланных в разные стороны. Те знания, которые мы всё же получали с посыльными, как говорилось в Библии, – лишь приумножали наши печали.
Это нам только показалось на учредительном совете, что абсолютно все полководцы сумели по-настоящему осознать степень опасности ситуации. Да что там осознать?! Даже смирить свою гордыню, как оказалось, получилось не у всех. Кто-то затаил несогласие внутри, выдавая себя лишь вспыхивающим взором да несогласованными манёврами. Кто-то, напротив, открыто принялся выражать недовольство своей новой ролью и местом в образованной иерархии. Кто-то, особо не позиционируясь, рвался по-прежнему воевать в одиночку, сообразно понятиям своего времени и своим личным амбициям, скорее всего – не в состоянии перестроиться или хотя бы приспособиться к новым реалиям. И тем вносил в совместные действия разногласия и сумбур…
Разговор состоялся суровый, но конструктивный. Было решено спешно, до отъезда военачальников по местам дислокации, создать временные отряды связи и координации действий. Эти малочисленные, но жизненно важные подразделения начали формировать сразу же по окончании совещания, не откладывая. Утром они должны были, уже полностью укомплектованные спецтехникой, отбыть с каждым из присутствующих членов Объединённого командования.
…Когда страсти улеглись, вместе со светилом, опустившимся за горизонт, – мы остались втроём. Керосиновая лампа. Полутени на стенах. Нервно дёргающийся язычок пламени. Огненное жало приподнявшего голову змеевидного фитиля, ощупывающего застеклённый объём западни.
Мы, должно быть, также излучали мысли, прощупывали ими окружающее враждебное пространство. Мы также излучали незримый свет надежды – в победный исход; веры – в свою судьбу и плечо друзей; любви – к святому, которое у каждого своё. Мысли рвались прочь с этой планеты. Куда-то туда, где по-прежнему мерцал голубым светом крохотный и беззащитный шарик Земля, ещё недавно казавшийся любому из нас огромным и единственным в пустыне космоса.
Я смотрел на Жукова – легенду советского народа – и порой забывался. Я впитывал каждый его жест, каждое слово. Мне то верилось, то не очень, что передо мной находился легендарный полководец ТОЙ войны. САМ.
Много было доносов на этого выдающегося командира, но, хвала небу (или теории вероятности?!), его буйная голова осталась на плечах. Более того, за короткое время Жуков, как и многие другие уцелевшие в те годы, несколько раз подряд получал новые высокие назначения. Впечатлял его карьерный рост, за которым не стоял хруст черепов сотоварищей. Он девять лет командовал полком, четыре года кавалерийской дивизией, около двух лет кавалерийским корпусом и в течение двух лет прошёл должности от заместителя командующего округом и командующего округом до начальника Генерального штаба и заместителя наркома обороны. Всё это я помнил ещё с военного училища.
Планида не до конца отвратила свой лик от нашей многострадальной страны – иногда всё же поглядывала искоса. Малообъяснимо, но мы не потеряли талантливейшего полководца, сыгравшего одну из решающих ролей в достижении победы в Великой Отечественной войне.
«Бог войны» сидел рядом со мной и Данилой – на явной вечере.
Мы позволили себе расслабиться «на троих». Кожаный реглан лежал на топчане. На импровизированном столе дымилось мясо. Упырь колдовал над своей загадочной флягой, наливая по второй. Георгию Константиновичу определённо пришёлся по вкусу штрафбатский эликсир «Мольба на спирту».
– Ладно, отцы-командиры. За Родину… которая начинается сразу за нашими спинами! – обозначил он тост, от которого наши лица враз прогоркли.
Глухо звякнули кружки. Забулькало. Обожгло огнём. Выжгло ненужное. Пробрало…
Наползла хмельная волна. Мне показалось, что я пью горькую в музее восковых фигур. Один из собеседников был до скуки знаком, но я не мог вспомнить, ни как его зовут, ни чем он знаменит. Зато другим был сам Жуков! Вот это да! Хотя… при чём же здесь музей? Ч-чёрт!
